Виктор Цой - Калгин Виталий Николаевич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/68
• Следующая

Анатолий Соколков: «Это было так давно, с тех пор прошло столько событий, всё перемешалось, что когда было — до или после, — разобраться трудно. Поток событий был таким плотным, что отделить одно от другого очень сложно. Вот как можно выделить “КИНО”, когда на самом деле это был конгломерат из концертов, альбомов, выставок, тусовок, теле- и радиотусовок, встреч в “Сайгоне”, “Гастрите”, в рок-клубе, на частных флэтах и так далее и тому подобное? Рок-н-ролльная жизнь в 1980-е представляла собой единое целое и охватывала столько всего разного и в разных местах. Думаете, что когда Цой пришел на “Камчатку”, это было великое событие и все его запомнили? Увы, это не так. Обычная практика. Все были вынуждены так работать — там-сям, кто где. И ничего экстраординарного в этом не было. Мы пригласили Виктора сюда на работу, и компания сразу сложилась. А потом нас всех затолкали на курсы кочегаров. Там преподавали не только устройство топливных систем и котлов, а даже политэкономию. Наш друг Сережа Фирсов давал жару. Он просыпался только на этом занятии и спорил до хрипоты с преподавателем. Диссидентствовал, короче. Было довольно весело. А для Цоя курсы были трагедией, так как жил он далеко, занятия же начинались в 8 утра. Он выдержал три недели, потом уехал на гастроли и курсы забросил. Но из котельной не ушел…»[216]

«Помню, его день рождения отмечали… 25-ле-тие… Мы пришли в кочегарку, получили деньги и купили несколько ящиков приличного вина. Потом поехали на квартиру. Башлачев, кстати, присутствовал. Помню смешной момент: народ кругом уже пляшет, все “хорошие”. А Цой подходит ко мне и хитро так говорит: “Я думал, что я самый пьяный, а ты еще хуже!” Когда бойцы попадали и разъехались, Витька с Марьяной и я с женой принялись будить прикорнувшего на стульчике Башлачева. Переложили его на кровать. А из упавшей сумки вывалились две бутылки вина. Он про них забыл в процессе дня рождения. Все долго смеялись, похмелились…»[217]

Когда Виктор устроился работать кочегаром, у него вновь начались разногласия с родителями, потому что они считали это место работы для сына совершенно неприемлемым.

Из интервью с Робертом Максимовичем Цоем:

«— Кем вы хотели видеть сына?

— Мать была уверена, что Виктор станет художником, он ведь с детства — лет с шести, наверное, — очень хорошо рисовал.

— Поначалу вы не приняли его увлечение музыкой?

— Не то чтобы не приняли, просто не верили, что это у него серьезно. Думали, очередное увлечение, которое скоро пройдет. А уж того, что у него, помимо музыкального, еще и поэтический талант проявится, даже представить себе не могли.

— От последнего места работы вы, наверное, в особый восторг не пришли?

— Меня больше расстраивало, когда он вообще не работал. В те времена ведь как было: не трудишься где-то, значит, тунеядец, а за это могли и посадить…»[218]

Единственным человеком, кроме жены Марьяны, который поддерживал Виктора и никогда не высказывал ему своего недовольства, была его теща.

Инна Николаевна Голубева: «Баталии были по поводу его работ и вообще… Родители доставали его. Вернее, они доставали меня… они мне всё говорили: Витя должен что-то сделать, Витя должен позвонить, Витя должен работать. И вот как-то Валентина Васильевна звонит нам и говорит: “Ну что, Витька работает?” Они с отцом его звали не Витей, не Виктором, а Витькой. Я говорю: “Ну, как-то так…” Она мне: “Ну что же вы, Инна Николаевна, не можете ему объяснить, раз ты женился, у тебя семья, значит, должен содержать себя и семью? А что это он не работает-то? Он же ведь женатый, у него ребенок родился. Он должен работать и хлеб в дом приносить”. Я ей отвечаю: “Валентина Васильевна, вы ничего не путаете? По-моему, родители должны учить этому своих детей”. Я, правда, ничего ему не говорила никогда… Конечно, подобными звонками и требованиями Валентина Васильевна всё больше отдаляла от себя Виктора. Он часто повторял фразу, что “у всех родители как родители, а у меня черт знает что”…»[219]

Это была проблема многих советских семей того времени. Виктор был человеком с другими ценностями и часто повторял, что ему трудно найти общий язык с людьми старшего возраста, так как они мыслят совершенно иначе.

Его родители (как и многие нормальные родители) хотя и не попрекали его, но не были в восторге оттого, что сын бросил учебу и начал заниматься какой-то непонятной рок-музыкой, которая мало того что была запретной, так еще и не давала стабильного дохода. Они не могли взять в толк, зачем их сын, вместо того чтобы найти нормальную работу и получать нормальные деньги, таскает уголь в грязной, вонючей котельной, а всё свободное время посвящает бренчанию на гитаре. Ни Роберт Максимович, ни Валентина Васильевна тогда и не предполагали, что увлечение сына может принести ему материальное благополучие и успех в обществе, поэтому их очень беспокоило, что он живет какой-то странной жизнью. Осознание того, что их сын добился огромного успеха и материального состояния, пришло к ним гораздо позже, уже после смерти Виктора…

Для родителей было весьма важно, чтобы сын социализовался. Они искренне старались дать ему то, чего сами недополучили в жизни, — в частности образование. Однако Виктор не стремился к показной образованности, поэтому его часто называли «пэтэушником», не учитывая, что он постоянно учился, но самостоятельно. Так что между Виктором и его родителями никогда не было полного взаимопонимания, поскольку их точки зрения на жизнь и мнения были диаметрально противоположны.

Виктору было важно в первую очередь сохранить себя, свою внутреннюю гармонию, быть честным перед собой, делать то, что нравится, даже если это связано с материальными трудностями. А трудностей в то время хватало… На горизонте замаячил очередной рок-клубовский фестиваль, и «КИНО» начало готовить новую программу.

Четвертый фестиваль рок-клуба проходил с 30 мая по 1 июня 1986 года.

Это уже был совсем другой фестиваль, потому что на дворе было совсем другое время. От предыдущих фестивалей он отличался тем, что, во-первых, он проходил впервые не в зале ЛМДСТ, а в просторном ДК «Невский», а во-вторых, был открытой для городских меломанов серией концертов, на которые (правда, сильно постаравшись) можно было купить билеты.

Группа «КИНО» выступала 31 мая 1986 года. По мнению многих, не совсем успешно.

Александр Титов: «Это был явно неудачный концерт. Цой запел совершенно другим голосом, в котором себя еще не почувствовал. Новый репертуар выглядел мутным и неразборчивым. Особенно меня поразила адская монотонность в аранжировках, которые казались тогда откровенно дубовыми. Возможно, во мне говорила ревность… И только значительно позднее я понял, что в этом повороте Цой был прав, точно рассчитав всё надолго вперед»[220].

Георгий Гурьянов: «Вообще там было всё не то и всё не так. Для этого концерта мы взяли клавишника, басиста. Всё было нормально отрепетировано, договорено, и в момент концерта все вдруг стали совершенно другие партии играть, от балды. Витя не был готов к такому повороту. Публика еще немножко отмороженная была. В общем, не пошло. Там был еще такой забой — “Любовь — это не шутка”, в стиле “Sex Pistols”. Такое мощное рубилово, которое тоже никак не пошло. Сохранилась запись, свистящая такая… У нас у всех там были косяки — Каспарян, Тихомиров не то что-то играют… Крыша поехала. А я на общем фоне загнал всё страшно быстро. Хай-энерджи получилось такое. В общем, это было неудачное выступление»[221].

Тем не менее Цой был отмечен как автор лучшего текста (песня «Хочу перемен»), а бас-гитарист Игорь Тихомиров был назван лучшим инструменталистом фестиваля.

• Предыдущая
• 30/68
• Следующая