Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1929–1932 - Фельштинский Юрий Георгиевич - Страница 27

В публикации нашли отражение и многие другие аспекты социально-политического и культурного развития общества на рубеже 20—30-х гг. Читатель с интересом познакомится с оценками, которые Троцкий давал М. Горькому как общественному деятелю. Эти оценки содержатся в письме американскому ученому российского происхождения А.Д. Кауну, который как раз в это время работал над книгой о Горьком[146]. Некоторые из оценок Троцкого в данном случае весьма любопытно корреспондируются с оценками писателя в современном исследовании о нем[147].

Троцкий как политический деятель и публицист был порождением своего времени, своей среды, определенных политических взглядов, что обусловило специфический образ мыслей и действий, ту ментальность, которая находит экспрессивное выражение почти во всех материалах, публикуемых в томе. Читатель может убедиться на примере его предположительной полемики с итальянским политическим деятелем К. Сфорца (о ней можно узнать из письма одному из итальянских сторонников в ноябре 1930 г.), что Троцкий отнюдь не чуждался грязных методов дискуссии и не стеснялся их. Производит впечатление также, в каком глубоком противоречии находились сравнительная широта и раскованность анализа (конечно, лишь в рамках марксистской парадигмы, как ее понимал Троцкий) и крайняя догматика в организационных вопросах, в общении со сторонниками. Чего стоит, например, выражение «С оппозиционным приветом…», которое можно встретить в конце нескольких писем.

Мы выражаем надежду, что документы и материалы, публикуемые в данном томе, позволят расширить представление о деятельности Троцкого и о коммунистической оппозиции в целом на рубеже 20—30-х гг. прошлого века, что этот комплекс будет полезен и для анализа более широкого круга проблем современной истории.

Ю. Фельштинский Г. Чернявский

Что мы собираемся издать в первую очередь?[148]

Печать уже сообщила, что тов. Троцкий положил начало Фонду для издания работ Ленина и важных документов партии, опубликование которых в Советской республике запрещено сталинским аппаратом и карается как «контрреволюционное» преступление. Мы даем здесь перечень тех работ, которые будут опубликованы в первую очередь. Перечень этот ни в каком случае не претендует на полноту. Мы в ближайшее же время надеемся его дополнить.

1. «Протоколы Мартовского совещания 1917 года»[149] партии большевиков. Эти протоколы представляют собой исторический документ неизмеримого значения. Они рисуют позицию Сталина, Молотова, Рыкова и других нынешних руководителей накануне приезда в Россию Ленина. Протоколы заключают в себе неизданную речь Ленина, произнесенную им в день приезда на последнем заседании совещания. В этой речи Ленин непримиримо противопоставляет себя совещанию, угрожая разрывом с его руководителями, т. е. со Сталиным, Рыковым, Каменевым и другими. Все те доводы, которые Сталин развивал на Мартовском совещании в защиту оппортунистической политики, он почти дословно повторил в 1923–1927 гг. по отношению к германской революции, Англорусскому комитету[150] и китайской революции. Отсюда ясно, какой огромный теоретический и политический интерес представляет этот документ из истории нашей партии.

2. «Протокол заседания Петроградского комитета 1 ноября 1917 года»[151]. Заседание это посвящено было вопросу о коалиции с меньшевиками и эсерами. На заседании выступали Ленин и Троцкий. Протоколы заключают в себе запись одной программной речи Ленина и двух принципиальных речей Троцкого. Именно в этой своей речи Ленин говорит о Троцком как о «лучшем большевике». Протокол этот был уже набран, но затем по распоряжению Сталина вырван из книги протоколов Петроградского комитета за 1917 год. Мы располагаем корректурными оттисками с пометками руководителей Истпарта[152] и надеемся воспроизвести фотографический оттиск этого замечательного документа, злостно скрытого от Интернационала.

3. «Протоколы совещания военных делегатов VIII съезда РКП»[153]. Это совещание посвящено было обсуждению основных вопросов военной политики и строительства Красной армии. Противники линии Троцкого под закулисным руководством Сталина подвергали военное руководство жестокой критике. Троцкий находился на фронте. С решительной защитой военной политики Троцкого выступил Ленин. Все это достаточно объясняет, почему протоколы этого исторического заседания скрываются от Интернационала, как и от ВКП.

4. Переписка Ленина с Троцким и другими военными работниками за время гражданской войны и после нее – по вопросам хозяйства и проч.[154] В то время как гласности предаются случайные и нередко лишенные политического значения записки или черновые заметки Ленина, его письма из эпохи гражданской войны тщательно скрываются от партии, так как по этим письмам можно безошибочно установить удельный вес и политическую роль многих нынешних руководителей. Число таких писем необозримо. Мы надеемся в ближайшее время опубликовать многие сотни писем, записок и телеграмм Ленина с необходимыми комментариями.

5. Письма Ленина по национальному вопросу, направленные против национальной политики Сталина[155].

6. Письма Ленина по вопросам монополии внешней торговли, Госплана и проч.[156] Все эти письма либо прямо направлены против политики Сталина, либо подрывают в корне создаваемые им легенды насчет «троцкизма».

7. Речи и части речей делегатов XV съезда[157], исключенные сталинской цензурой из протоколов только потому, что эти речи сторонников большинства дают полное и убийственное для Сталина подтверждение правильности взглядов оппозиции в китайском и других вопросах.

8. Статьи и речи Сталина за время 1917–1923 годов[158], запрещенные Сталиным после 1923 года.

Таковы намеченные первые выпуски этого издания. Они составят многие сотни страниц. Между тем это только начало. Мы надеемся получить от наших друзей из СССР дополнительные материалы, о которых в свое время сообщим. Издание будет выходить на русском и на главных мировых языках.

[Февраль 1929 г.]

Сообщаю вам на всякий случай свою беседу с представителем социал-демократической печати[159].

Интервью это не для печати[160]; напечатать можно только в случае действительной необходимости[161].

Неделю тому назад ко мне явился константинопольский представитель немецкой социал-демократической печати. Я ему дал приблизительно следующее интервью.

Вы понимаете сами, что факт моего интервью социал-демократической печати является довольно необычным для обеих сторон. Это первое и, пожалуй, последнее интервью, вызванное совершенно исключительными обстоятельствами. Так как я ходатайствую сейчас о допущении меня в Германию[162], так как большинство немецкого правительства состоит из социал-демократов, то я прежде всего заинтересован в ясном определении своего отношения к социал-демократии. В этой области, разумеется, ничто не изменилось. Мое отношение к социал-демократии остается прежним. Более того, моя борьба с фракцией Сталина есть лишь отражение моей общей борьбы с социал-демократией. Неясность или недомолвки не нужны ни мне, ни вам.