Сладкий запах смерти - Спиллейн Микки - Страница 8

• Предыдущая
• 8/19
• Следующая

На первой странице газеты была фотография, которую сделали, когда рыжую вытаскивали из воды. Сообщение о происшествии напечатали на третьей странице. Там же была и фотография, которую нашли у нее в сумочке.

Довольно привлекательная на вид женщина лет тридцати с мягкими волосами, локонами спадавшими на плечи. Полные чувственные губы застыли в приятной улыбке.

Опознали ее по водительским правам. Ее звали Милдред Свисс. Причина смерти не приводилась, но полиция предполагает, что она просто покончила с собой. Сейчас они проверяли все заявления о пропавших без вести и пытались отыскать родственников погибшей женщины.

Я еще раз внимательно взглянул на фото и долго рассматривал лицо.

Хотя передо мной был не оригинал, я все же решил, что снимок был любительским. За это говорили и его качество, и поза Милдред, и какое-то странное выражение лица с немного раскосыми глазами.

Мы с Ваном Ривсом из опознавательной службы были старыми приятелями.

Он очень обрадовался, услышав по телефону мой голос.

— У меня к тебе небольшая просьба, Ван.

— Давай, не стесняйся.

— Вчера ночью из реки выловили труп рыжей женщины, Милдред Свисс.

— Точно. Я видел...

— Ты можешь мне сказать, пришли на нее какие-нибудь запросы?

— Еще нет, а что, должны прийти?

— Может быть... Вы посылаете ее отпечатки прямо в Вашингтон? В любом случае у меня к тебе просьба. Посмотри, нет ли ее отпечатков в нашей картотеке. Судя по фотографии, она могла быть у нас на учете.

— Ладно. Подождешь у телефона?

— Да.

Ждать пришлось не слишком долго. Скоро я услышал его голос и шорох каких-то бумаг.

— А ведь ты прав, Пат. Я нашел ее. Она из поляков, а ее второе имя вообще не выговоришь. Последний адрес у нее был в районе Пятидесятых улиц, но это уже устарело, так как там снесли целый квартал и построили отель.

Нового адреса нет. Родители давно умерли, про других родственников ничего не известно.

— Как она попала в Штаты?

— Привезли родители. Сперва она жила в Лондоне, штат Нью-Джерси. Еще что-нибудь?

— В вашей картотеке больше ничего нет?

— У нас в городе у нее не было приводов в полицию. А ты что об этом думаешь?

— Думаю, дело нечистое.

— Ты точно знаешь или предполагаешь?

— Предчувствую, Ван... и большое спасибо.

После стольких лет службы в полиции предчувствия меня никогда не подводили. Частью они складывались из опыта, частью из интуиции.

У Милдред Свисс была вполне определенная внешность, и в прошлом у нее, конечно же, было немало крючков, за которые можно ухватиться. Она толкнула меня на убийство, а потом, когда дело не вышло, сама нашла смерть. Явно не случайно.

Я улыбнулся и стал тихонько насвистывать. Где-то в этом городе сидит некто и поджидает меня. Он волнуется, его жжет огнем, потому что он знает: я опять на свободе и ищу его. Некто затеял слишком опасную игру, и ставка в этой игре — смерть.

На пятом этаже здания Галтон-Мид на Мэдисон-авеню весь угол огромного небоскреба занимало рекламное бюро. Оно было шикарным, так как в этом районе жили только респектабельные квартиросъемщики и такие, кто мог платить за квартиру огромные деньги. На каждой двери огромными золотыми буквами было написано:

АГЕНТСТВО «ШУРВЕЗЕНТ»

Это была весьма солидная фирма, она имела дела дело только с ведущими журналами и здесь были самые лучшие манекенщицы. Отсюда в свое время вышло шесть кинозвезд и множество телезвезд. Было еще много других, но уже менее именитых. Это агентство одновременно было самым роскошным публичным домом города, и поэтому пользовалось огромной популярностью.

Много лет назад Мэделяйн Штумпер начинала с малого, но удача и упорство вскоре вознесли ее наверх. У нее были знакомые в самых высоких кругах, а доходы совсем не соответствовали тем налогам, что она платила.

Одно только и можно было сказать в ее пользу: и в той, и в другой области Мэд работала с удивительным прилежанием. Она никогда не попадала за решетку, а если ее и вызывали иногда в полицию, что случалось крайне редко, то она тотчас же вызывала целую ватагу адвокатов — самых дорогих, и они мгновенно вытаскивали ее из самых неприятных и безнадежных положений.

У полиции всегда оказывалось недостаточно доказательств и дело прекращали.

Даже недовольный чем-то клиент никогда не доносил на нее. Ни один сыщик не мог ее подловить.

Я вошел в комнату, где за столом красного дерева сидела пышная женщина лет тридцати с небольшим. У нее были серебристо-светлые волосы и глаза, которыми она оценивала каждого входящего намного раньше, чем тот успевал пересечь толстый ковер между столом и дверью.

Улыбка ее казалась приветливой, но в глазах застыл явный холодок. Она несомненно учуяла от меня запах оружейного масла и поняла, что в моем кармане, там, где раньше лежал полицейский значок, теперь его нет.

Она пробурчала всего три слова:

— Что вам угодно?

— Передайте, пожалуйста, мисс Мэд, что я хотел бы с ней поговорить.

Меня зовут Пат Реган.

Ее брови поднялись медленно и несомненно вызывающе.

— Мы с ней старые друзья, — прибавил я.

В известной степени это была правда. Когда-то мы вместе с ней частенько возвращались из школы, а раза два я даже спасал ее от парней, покушавшихся на девичью честь. Оба раза мне от них изрядно доставалось. И тем не менее в моем голосе, видимо, прозвучали такие нотки, которые заставили даму поднять трубку, набрать номер и заговорить так тихо, что я не понял ни слова. Потом она повесила трубку и сказала:

— Ее секретарша сейчас выйдет.

— Спасибо.

У меня было минут пять, чтобы понаблюдать, что творится в этой фирме.

Туда-сюда сновали разные люди, в основном — женщины, самые разные худые и тощие, с шеями, наводившими меня на те же мысли, что и монсеньора Гильотена, когда он изобретал свою гениальную машину. Многие выглядели такими изголодавшимися, что на них смотреть было больно. На лицах у них выступали острые скулы, а покрой платьев и пальто напоминал песочные часы.

Волосы они укладывали по последней моде. И все они были плоскими, как доски, и только у некоторых на пальцах были обручальные кольца. О причине было совсем не трудно догадаться. А у меня они не вызывали никаких постыдных желаний.

И все же не все тут были такими. В кабинет вбежали две пышненькие веселые девушки, как будто для того, чтобы покрасоваться перед присутствующими. Они прошелестели нарядными платьями, которые могли свести с ума любого мужчину, и упорхнули куда-то в другую комнату.

Какая-то девушка в зеленом платье и со слишком мудрым личиком прикоснулась к моей руке и сказала:

— Прошу вас, мистер Реган.

Мы направились по длинному коридору мимо кабинетов, свернули за угол, и она распахнула дверь.

— Пожалуйста, сюда, — пригласила она.

Я поблагодарил ее, вошел в кабинет и оказался перед женщиной, из-за которой меня в детстве так часто лупили.

— Привет, Мэд, — сказал я.

О ней можно было говорить все, что говорят обычно о красивой женщине — до тех пор, пока вам не удастся заглянуть ей в глаза. В этих черных глазах, блестевших одним цветом с иссиня-черными волосами, можно было открыть бездонные глубины, населенные доселе неизвестными и странными существами. На какое-то мгновение они наполнились чем-то, чем они и должны быть наполнены всегда, но это мгновение быстро прошло. Ее губы были словно красные лепестки цветов, а зубы блестели необыкновенной белизной. В уголках губ сидела чуть заметная улыбка.

— Реган! Вот это да!

— Да, я. Давно не виделись, Мэд!

— Зато я часто читала о тебе.

— Ничего удивительного.

Мэделяйн Штумпер протянула мне руку и предложила сесть.

— Ты чертовски хороша, Мэд, — сказал я, усаживаясь.

Она улыбнулась несколько шире.

— Какое эмоциональное изъявление чувств! Недавно председатель АТР целый час пытался сказать мне то же самое.

• Предыдущая
• 8/19
• Следующая