Ночь одиночества - Спиллейн Микки - Страница 37

• Предыдущая
• 37/44
• Следующая

Пат встал на колени и внимательно посмотрел на тело.

— Когда он умер?

— По крайней мере, несколько часов тому назад. В доме никого не было целое утро. Первая женщина пришла к полудню и почувствовала запах газа. Дверь была закрыта, но не заперта, она разбила стекла в нескольких окнах и вызвала врача. Он ничего не смог сделать и позвонил нам.

— Не осталось ли какой-нибудь записки?

— Парень был здорово пьян и, видимо, от презрения к себе открыл все краны. В прошлом он был актером. Харвей Робинсон Дженкинс. Хозяйка сказала, что он был очень хорош лет тридцать назад. Имел большой успех у женщин. Он исполнял характерные роли; дела пошли хуже, когда водевили сошли со сцены. Последнее время он подрабатывал, исполняя роли в уличных шоу.

Я осмотрел комнату. У окна стояли кресло из хорошей кожи и новый торшер, но остальная мебель была старой и дряхлой. Квартира состояла из двух комнат и кухни. Старые театральные афиши висели на стенах возле кровати. Кухня была настолько мала, что свободно там мог чувствовать себя только один человек. Холодильник не работал, да и был пуст. Банка с джемом стояла на столе рядом с пустой бутылкой виски. Еще дюжина пустых бутылок лежала в картонной коробке под столом.

Так вот как умирают люди, когда ты им не помогаешь в этом. Набор для грима был старый и потертый, но чистый в отличие от всего остального. Тюбики и розеточки с гримом аккуратно расставлены и помечены. Зеркало, прикрепленное к стене, чисто вытерто заботливой рукой. Я представил себе, как он сидел здесь по вечерам и проигрывал перед зеркалом все знаменитые роли, возвращаясь с помощью грима в годы своей славы.

Пришли санитары и забрали тело. Вошла хозяйка, желая убедиться, что сделали все необходимое. Барнер распрощался с нами и тоже вышел вслед за всеми, спускаясь по лестнице. Хозяйкой была пожилая женщина с простой внешностью. Она все время потирала испорченные тяжелой работой руки, как будто от холода. Повернувшись ко мне, она сказала:

— Вот, молодой человек, видите, к чему приводит пьянство. Я потеряла двух мужей по этой причине, а теперь еще и жильца.

— Он должен был вам деньги?

— Нет, ни цента. О, он был очень благородный, этот мистер Дженкинс. Жил здесь более трех лет и всегда находил деньги платить за квартиру. Очень плохо, что он получил это наследство, у него ведь никогда не было больших денег. Он потратил все деньги на выпивку и вот до чего дошел.

— Да...

— Я ведь предупреждала его, вы не можете сказать, что я не пыталась. Он всегда рисовался, как это любят делать актеры, и говорил, что вино — это пища души. Пища для души! Значит, он никогда не был голоден.

Пату не терпелось поскорее уйти.

— Это для тебя урок, Майк. — Он взглянул на хозяйку и спросил:

— Как долго он был в запое?

— Довольно долго. Дайте-ка вспомнить. Письмо с деньгами пришло через неделю после парада, а парад был в среду, 13-го числа. Да, так. А неделей позже он получил деньги, затем начал пить. Каждый вечер он приходил, еле держась на ногах, и декламировал свои роли заплетающимся языком. А потом всю ночь шаркал ногами.

Пат кивнул задумчиво:

— Смотри, Майк, это то, к чему ты идешь. Безвременный конец.

— Перестань. Я не пью так много. Кроме того, я скорее застрелюсь, чем отравлюсь газом. Давай пойдем отсюда.

Хозяйка проводила нас до двери и смотрела с крыльца, как мы садимся в машину. За рулем я продолжал думать об этом человеке, который решил легко распрощаться с жизнью, все думал и думал о нем.

Я подвез Пата до его офиса, а сам нашел полупустое кафе, где мог спокойно в тишине еще раз хорошенько обдумать этот эпизод. Бармен наполнил мой стакан. Я выпил, затем он налил мне еще, уменьшив соответственно приготовленную мне сдачу. Я посмотрел в зеркало и подумал: “Так ли ужасно я выгляжу для других, как сам о себе думаю?” Я сидел, задумавшись, и мокрым дном делал круги на поверхности стойки. Многое из того, что я узнал и что обдумал, стало постепенно, деталь за деталью, складываться воедино. То, чему я раньше не придавал значения, вдруг становилось для меня ясным. Это была загадка, которая только начиналась здесь, в Манхэттене... Действие переходило в Вашингтон, затем через всю страну в Сан-Франциско, потом туда, за океан. Продвигаясь неслышно по миру, оно возвращалось назад. Получалась картина ненависти, террора и смерти, какой еще не было в истории. Все это происходило сейчас рядом с нами, и я был единственным, кто мог это осознать. Пробелы в этой загадке сейчас уже приобретали определенные очертания. Я могу поставить все на место, но для этого должен проверить кое-что и знать наверняка. В этот раз дело шло не об убийстве, стоял вопрос войны или мира на земле. Загадка была любопытна и имела двоякое решение. Причем каждая деталь подходила и к тому и к другому решению, путая все, когда думаешь, что уже разгадал ее. Они умно все организовали. Умны, ловки, коварны. Их лозунг — цель оправдывает средства, и они будут убивать, чтобы достичь ее. Они готовы разрушить весь мир, чтобы потом на обломках построить свое здание. Находятся рядом, но при этом совсем незаметны. Да, незаметны, но только не для меня. Пытки, смерть, ложь были их орудием, но я и сам, привык работать с ним. Я, крутой парень с гибким умом, с удовольствием могу смотреть смерти в глаза, готов сломать руку, разбить лицо, чтобы быстрее добиться ответа. Способен перехитрить хитреца. Я гораздо хуже многих плохих, именно это имел в виду судья.

В этот раз, сев в автомобиль, я поехал к зданию с антенной на крыше и двумя полицейскими у входа и оценил то, что меня так часто, видели вместе с Патом. Я прошел внутрь и облокотился на ограждение, разделявшее комнату. Ко мне подошел полицейский в специальной форме. Я приветливо кивнул, он также приветствовал меня.

— Слушай, Джордж, сделай мне одно одолжение.

— Майк, помогу тебе, если смогу.

— У тебя есть лист регистрации вызовов, не так ли?

— Да, а в чем дело?

— Понимаешь, несколько дней назад патрульная машина нью-йоркской полиции пересекла мост Джорджа Вашингтона. — Я указал ему время и дату. — Проверь, был ли вызов.

Он вернулся к рабочему месту и стал что-то просматривать в шкафу. Достал лист бумаги и начал читать. Закончив чтение, он посмотрел на меня, и брови его поползли вверх.

— Вот это. Неизвестная девчонка позвонила и попросила полицейскую машину встретить ее. Думаю, что даже помню этот звонок. Она очень спешила и вместо своего адреса указала мост. Автомашина была направлена узнать, что происходит. Оказалось, ложный вызов.

— Это все?

— Да, а что такое?

— Еще не знаю. Спасибо большое, Джордж.

— Ничего, Майк, если нужно, заходи в любое время.

Я вышел и сел в машину. Неизвестная девушка. Значит, та машина на мосту не была случайной. Я просто чего-то не заметил. Очень плохо, чертовски плохо, с одной стороны, что парни в машине приехали поздно, наверное, из-за погоды. С другой стороны, какая удача, что они опоздали.

Я запустил двигатель и отъехал от дома. Снова остановив машину, я достал свой блокнот и стал перелистывать страницы, пока не нашел адрес Паулы Райе. Она жила в конце сороковых улиц, недалеко от Восьмой авеню.

Это был небольшой четырехэтажный дом с тремя квартирами и прекрасным холлом на первом этаже. Седан с надписью: “Почта Соединенных Штатов” на дверцах стоял возле дома. Я нашел свободное место и запарковал свою старушку. Двое мужчин спустились по ступеням вниз и сели в машину. Одного из них, высокого парня, я знал, он был почтовым инспектором. Смуглая женщина стояла на крыльце, уперев руки в бедра, и что-то бормотала про себя. Я подошел к ней, перескакивая через ступеньки, и поздоровался. Она осмотрела меня с ног до головы:

— Что вы хотите? Вы же не почтовый служащий. Я посмотрел в вестибюль и понял, почему здесь были люди с почты. Почтовый ящик, который должен был висеть на стене, отсутствовал. Кто-то сорвал его, оставив только крючья. Все во мне похолодело: “Опять опоздал!” Я показал женщине свой значок.

• Предыдущая
• 37/44
• Следующая