Шестая могила не за горами (ЛП) - Джонс Даринда - Страница 68

• Предыдущая
• 68/75
• Следующая

Из образовавшейся щелочки на меня смотрела пара темных глаз, принадлежавших, насколько я понимала, некоему мистеру Маркусу Нельмсу.

Показав удостоверение, чтобы выглядеть поофициальнее, я поинтересовалась:

- Мистер Нельмс, не могли бы мы с вами поговорить о деле, над которым я сейчас работаю?

- Я занят, - хриплым голосом отозвался он. Понятно. Я его разбудила.

- Маркус, - снова сказала я, пытаясь наладить контакт, - меня зовут Чарли Дэвидсон. Я частный детектив. Наша встреча не грозит тебе никакими неприятностями. Мне всего лишь нужно задать тебе парочку вопросов, а потом я уеду. Так как? Можно войти?

Несколько секунд Маркус раздумывал, потом громко вздохнул и распахнул дверь. Он оказался по пояс голым, в одних джинсах, которые так низко висели на бедрах, что было очевидно: трусов под ними нет. Жуткая худоба и нездоровая кожа ясно говорили о том, что с наркотиками Маркус имеет дело давным-давно. Волосы выглядели так, словно не мылись как минимум неделю, хотя от самого Маркуса ничуть не воняло. Когда я вошла в гостиную, он включил единственную лампочку, света от которой хватило ровно настолько, чтобы я смогла без травм дойти до опасного на вид кресла.

Пару мгновений я впитывала ощущения, чтобы лучше понять хозяина трейлера. От жесткости, которую я ощущала в его матери, здесь не было ни следа. Мягким и пушистым Маркус тоже не был, но и назвать его холодным и расчетливым язык бы не повернулся. Мне он показался… уязвимым.

- Так в чем, собственно, дело? – спросил он, открыл банку энергетика и от души глотнул.

Кадык поднялся и опустился. Складывалось ощущение, что в его организме вообще нет жировой ткани, а я смотрю на обтянутый кожей скелет. Маркус уселся в еще одно такое же древнее кресло. Всего их было два. Правда, то, в котором сидел Маркус, было набито поплотнее. Сложив скрещенные ноги на ящике из-под молока, который служил здесь журнальным столиком, он внимательно посмотрел на меня.

- Соседи есть? – поинтересовалась я, осматриваясь по сторонам, чтобы меня не застали врасплох.

- Сейчас нет. Пару недель назад меня бросила девушка. – Маркус посмотрел на банку, которую вертел в руках. – Сказала, у меня проблемы с обязательствами. Вас Джонни прислал?

Он сделал еще один глоток, и я решила, что пора переходить к делу:

- Понятия не имею, кто такой Джонни, но хочу задать тебе несколько вопросов о твоей матери.

Маркус перестал пить, слегка закашлялся, а потом сказал:

- Это сука мне не мать. А вы явно не по адресу, раз решили, что я буду о ней говорить. Да и не видел я ее уже лет сто.

От него шла ощутимая жгучая ненависть, но было что-то еще. Боль. Острая, разъедающая боль, от которой у меня пересохло в горле. Или так, или в задней часть трейлера у Маркуса лаборатория, где он варит мет, а я прямо сейчас дышу токсичными парами. Вот это было бы по-настоящему хреново.

Потирая пальцем нижнюю губу, Маркус уставился в грязное окно.

Я ждала, пока он справится с эмоциями, а потом ударила по больному:

- Она говорит, что не убивала Миранду.

Следующее, что я ощутила, было таким мощным, будто кто-то врезал мне под дых, но Маркус даже бровью не повел. Ужасно захотелось согнуться пополам – настолько удушливой была боль, которую он испытывал. Но сам он не шелохнулся. Выражение лица не изменилось ни на йоту.

- Врет, – только и сказал Маркус.

- Я тебе верю. Не мог бы ты рассказать, что ты помнишь с того времени, когда пропала Миранда? Любая информация может помочь в деле, над которым я работаю.

- И что это за дело такое? – Помрачневшее от ненависти лицо повернулось ко мне. – Она в тюряге. О чем еще тут говорить?

- О справедливости. Ради Миранды.

Однако мои слова ни к чему не привели. Маркус уже делал все, чтобы не отвечать на мои вопросы. Сейчас он сидел и изучал меня взглядом с ног до головы, словно раздумывал, на какой тарелке я буду выглядеть аппетитнее. Вот только никакого интереса ко мне он вообще не испытывал. Так он всего лишь пытался сменить тему. Загнать меня в угол.

- Как, говорите, вас зовут?

Я подалась чуть-чуть вперед, боясь его спугнуть, и спокойно заговорила, оценивая реакцию Маркуса на каждое мое слово:

- Меня зовут Чарли, и я была бы очень рада, если бы ты рассказал мне, что помнишь о сестре.

Когда прозвучало слово «сестра», обжигающее, рвущее душу на части горе Маркуса опять ударило меня в живот. Словно Миранда умерла только вчера. И до меня внезапно дошло, почему он принимает наркотики. Рана все еще кровоточила, а чувство вины каждый день все большее ее разъедало. Только накачивая себя препаратами, Маркус мог хоть немного притупить эту боль. Но существуют способы куда лучше наркотиков. В тот самый миг я дала себе торжественное обещание, что сделаю все, чтобы показать Маркусу путь к другим вариантам.

- До того как нашли ее тело, дома Миранды не было уже месяц. Ты помнишь, что произошло до ее исчезновения?

Отпив из банки, он опять уставился в окно, крепко стиснув зубы под натиском чувства вины.

- Мать ее била?

Громко фыркнув, Маркус мрачно уставился на меня. В его глазах поблескивали невыплаканные слезы.

- С чего вы взяли, что я хоть что-то вам скажу, если даже копам ни хрена не сказал?

- Я не из полиции. И занимаюсь этим делом исключительно ради Миранды.

- Она умерла. И ни черта вы тут поделать не можете.

От его мучений был трудно дышать. Да и видеть я стала плохо. В ответ на воспоминания о напуганной маленькой девочке из вагончика, о ее отчаянии мои глаза тоже наполнились слезами. Безнадежно и непоколебимо она верила, что ничего не стоит.

- Ты был на пару лет старше, - осторожно сказала я. – Может быть, по каким-то причинам ты чувствуешь себя ответственным за то, что произошло.

На губах Маркуса медленно появилась холодная улыбка. Он наклонился вперед, преодолев оставшееся между нами расстояние, и, практически уткнувшись носом мне в волосы, тихо сказал прямо в ухо:

- Я рад, что она умерла. – Я услышала, как у него перехватило дыхание. Несколько секунд он пытался взять себя в руки и только потом добавил: - Лучше бы она вообще не появлялась на свет.

Как бы жестоко ни прозвучали эти слова, я услышала в них совсем не то, во что он пытался заставить меня поверить. В нем не было ни капли ненависти, ни грамма презрения. Маркуса переполняли благоговение и отравляющее изнутри чувство вины. Что-то частенько в последнее время мне встречаются эти эмоции.

Отодвинув меня вместе с креслом, Маркус ушел по коридору. Я дала ему минуту, чтобы самой прийти в себя, и пошла за ним. Из него удушающими потоками лилось отчаянное горе. Без стука я открыла дверь в крошечную ванную. Маркус плескал водой в лицо и внешне выглядел абсолютно спокойным. Но внутри корчился в самой настоящей агонии. Сбоку на умывальнике стоял пузырек выданных по рецепту таблеток. В личном деле было сказано, что у него много лет наблюдались суицидальные наклонности. Я предположила, что в пузырьке было очень мощное болеутоляющее. Чтобы хоть немного ослабить боль, с которой жил Маркус, нужно что-то очень серьезное.

Когда он стал вытирать полотенцем лицо, я вошла в ванную и так мягко, как только могла, сказала:

- Маркус, ты же понимаешь, что не виноват в ее смерти?

В ответ он игриво подмигнул:

- Ясен пень. 

Открыв бутылку, он высыпал на ладонь две здоровенные пилюли и проглотил. Немного подождал, а потом уселся на пол, не в силах справиться с грузом собственной вины. И только в этот момент меня окончательно осенило. Вот почему он подсел на наркотики. Он чувствовал себя виноватым за то, что не помогал сестре, когда еще была возможность. Он любил Миранду, и теперь я уловила эту любовь четче всего остального.

- Прошу вас, скажите, что эта тварь еще долго просидит за решеткой, - тихо попросил Маркус.

Я присела рядом. Как и сестре, ему слишком рано преподали жуткий урок – он ничего не стоит ни как человек, ни как личность.

• Предыдущая
• 68/75
• Следующая