Затерянный мир (илл. Л. Фалина) - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 75

• Предыдущая
• 75/121
• Следующая

— Не кажется ли вам, что всё это носит чересчур личный характер? — проговорил он наконец.

— Хорошо. Ещё один вопрос, последний! — крикнул я. — Кто вы? Какая у вас профессия?

— Я работаю письмоводителем в нотариальной конторе Джонсона и Мервилля. Адрес: Ченсери-лейн, дом сорок один.

— Всего хорошего! — крикнул я и, как подобает безутешному герою, исчез во мраке ночи, обуреваемый яростью, горем и… смехом…

Ещё одна короткая сцена — и повествование моё будет закончено.

Вчера вечером мы все собрались у лорда Джона Рокстона и после ужина за сигарой долго вспоминали в дружеской беседе наши недавние приключения. Странно было видеть эти хорошо знакомые мне лица в такой непривычной обстановке. Вот сидит Челленджер — снисходительная улыбка по-прежнему играет на его губах, веки всё так же презрительно сощурены, борода топорщится, он выпячивает грудь, пыжится, поучая Саммерли. А тот попыхивает своей коротенькой трубочкой и трясёт козлиной бородкой, яростно оспаривая каждое слово Челленджера. И, наконец, вот наш хозяин — худое лицо, холодный взгляд голубых, как лёд, орлиных глаз, в глубине которых всегда тлеет весёлый, лукавый огонёк. Такими все трое долго сохранятся у меня в памяти.

После ужина мы перешли в святая святых лорда Джона — в его кабинет, залитый розовым сиянием и увешанный бесчисленными трофеями, — и наш дальнейший разговор происходил там. Хозяин достал из шкафчика старую коробку из-под сигар и поставил её перед собой на стол.

— Пожалуй, мне давно следовало посвятить вас в это дело, — начал он, — но я хотел сначала выяснить всё до конца. Стоит ли пробуждать надежды и потом убеждаться в их неосуществимости? Но сейчас перед нами факты. Вы, наверно, помните тот день, когда мы нашли логово птеродактилей в болоте? Так вот: я смотрел, смотрел на это болото и в конце концов призадумался. Я скажу вам, в чём дело, если вы сами ничего не заметили. Это была вулканическая воронка с синей глиной.

Оба профессора кивнули головой, подтверждая его слова.

— Такую же вулканическую воронку с синей глиной мне пришлось видеть только раз в жизни — на больших алмазных россыпях в Кимберли. Вы понимаете? Алмазы не выходили у меня из головы. Я соорудил нечто вроде корзинки для защиты от этих зловонных гадов и, вооружившись лопаткой, недурно провёл время в их логове. Вот что я извлёк оттуда. Он открыл сигарную коробку, перевернул её кверху дном и высыпал на стол около тридцати или более неотшлифованных алмазов величиной от боба до каштана.

— Вы, пожалуй, скажете, что мне следовало сразу же поделиться с вами моим открытием. Не спорю. Но неопытный человек может здорово нарваться на этих камешках. Ведь их ценность зависит не столько от размера, сколько от консистенции и чистоты воды. Словом, я привёз их сюда, в первый же день отправился к Спинку и попросил его отшлифовать и оценить мне один камень.

Лорд Джон вынул из кармана небольшую коробочку из-под пилюль и показал нам великолепно играющий бриллиант, равного которому по красоте я, пожалуй, никогда не видел.

— Вот результаты моих трудов, — сказал он. — Ювелир оценил эту кучку самое меньшее в двести тысяч фунтов. Разумеется, мы поделимся поровну. Ни на что другое я не соглашусь. Ну, Челленджер, что вы сделаете на свои пятьдесят тысяч?

— Если вы действительно настаиваете на столь великодушном решении, — сказал профессор, — то я потрачу все деньги на оборудование частного музея, о чём давно мечтаю.

— А вы, Саммерли?

— Я брошу преподавание и посвящу всё своё время окончательной классификации моего собрания ископаемых мелового периода.

— А я, — сказал лорд Джон Рокстон, — истрачу всю свою долю на снаряжение экспедиции и погляжу ещё разок на любезное нашему сердцу плато. Что же касается вас, юноша, то вам деньги тоже нужны. Ведь вы женитесь?

— Да нет, пока не собираюсь, — ответил я со скорбной улыбкой. — Пожалуй, если вы не возражаете, я присоединяюсь к вам.

Лорд Рокстон посмотрел на меня и молча протянул мне свою крепкую загорелую руку.

Я чувствую потребность немедленно описать эти поразительные происшествия, покуда их подробности еще свежи в моей памяти и не стерты потоком времени.

Когда я несколько лет тому назад описывал на столбцах «Дейли-газетт» сенсационное путешествие, которое занесло меня в сказочную местность Южной Америки, в обществе профессора Челленджера, профессора Саммерли и лорда Джона Рокстона, то мне, конечно, и не снилось, что я буду когда-нибудь в состоянии рассказать гораздо более изумительное приключение, затмевающее собою все, что доныне происходило в человеческой истории. Происшествие это само по себе необычайно; но то, что мы четверо ко времени этого эпизода оказались вместе и могли пережить его в качестве наблюдателей, произошло весьма просто и логично. Я прежде всего постараюсь изложить, по возможности ясно и сжато, все предшествующие обстоятельства, хотя прекрасно знаю, что читателю было бы приятнее всего услышать от меня самый подробный отчет. Интерес общества к этому событию, как известно, все еще не остыл.

Итак, в пятницу двадцать седьмого августа, — этот день останется навеки памятным во всемирной истории, — я отправился в редакцию моей газеты, чтобы отпроситься в трехдневный отпуск у мистера Мак-Ардла, заведующего отделом «Новости». Бравый старик-шотландец покачал головою, почесал задумчиво пушистые остатки рыжеватых волос и облек в такие слова свое отрицательное отношение к моему ходатайству:

— А мы, знаете ли, мистер Мелоун, имели для вас в виду как раз в ближайшие дни нечто совершенно исключительное, такую вещь, — скажу вам прямо, — которую только вы можете исполнить надлежащим образом.

— Это очень досадно, — ответил я и постарался скрыть, как мог, свое естественное разочарование. — Разумеется, если я вам нужен, то не о чем говорить. Впрочем, мне надо отлучиться по очень срочному делу, а поэтому, если все же есть какая-нибудь возможность обойтись без меня…

— Это совершенно невозможно!

Мне ничего не оставалось, как примириться с этой неприятностью. В конце концов я ведь должен был знать, что журналист никогда не может сам располагать собою и своим временем.

— В таком случае я это выброшу из головы, — сказал я со всей беспечностью, на какую способен был в таком настроении. — Какую же задачу собираетесь вы на меня возложить?

— Мне хотелось бы, чтобы вы взяли интервью у этого дьявола из Ротерфилда.

— Как? Надеюсь, вы говорите не о профессоре Челленджере? — воскликнул я.

— Именно о нем. Разумеется. На прошлой неделе он ухватил за воротник и подтяжки молодого Алека Симпсона из «Курьера» и волочил его за собою целую милю по шоссейной дороге. Вы ведь читали об этом, должно быть, в полицейской хронике? Наши молодые сотрудники предпочли бы, пожалуй, интервьюировать сбежавшего из зверинца аллигатора. Вы — единственный человек, способный на это; вы — давнишний друг этого крокодила.

— Ах, — сказал я с облегчением, — это чрезвычайно упрощает дело! Для того ведь я и просил у вас отпуска, чтобы навестить профессора Челленджера. Близится годовщина того необычайного приключения, которое мы пережили вчетвером, и он пригласил нас всех к себе отпраздновать этот день.

— Великолепно! — воскликнул Мак-Ардл, потирая руки и поблескивая сквозь стекла очков радостно сиявшими глазами. — Вы, стало быть, сможете выведать у него много интересных вещей. Не будь это Челленджер, я бы смотрел на все как на пустую болтовню, но этот человек уже однажды оказался прав в аналогичном случае, и как знать, чем кончится дело на этот раз?

— Что же может он мне сообщить? — спросил я. — Что случилось?

— Да разве вы не читали его письма о «научных возможностях» в сегодняшнем «Таймсе»?

• Предыдущая
• 75/121
• Следующая