Жуков. Портрет на фоне эпохи - Отхмезури Лаша - Страница 25

Собственно восстание началось спонтанно в сентябре 1920 года в деревне Каменка, недалеко от Кирсанова, где толпа доведенных до отчаяния крестьян растерзала продотряд. Ответ ЧК и тамбовского военного комиссариата был таким жестоким, что восстание в несколько недель охватило весь юг Тамбовской губернии. Естественно, к восстанию примкнули братья Антоновы, придавшие этому начавшемуся снизу выступлению четкую структуру, организовав в каждой деревне ячейку Союза трудового крестьянства, главной целью которого было «свержение власти коммунистов-большевиков, доведших страну до нищеты, гибели и позора, для уничтожения этой ненавистной власти и ее порядка»[102]. Брошенные на подавление восстания красные части в первом же бою обратились в беспорядочное бегство, а многие тысячи дезертиров присоединились к повстанцам. Сожжение деревень, грабежи и расстрелы, производившиеся красными, вызывали ответные жестокие убийства коммунистов. «До сих пор помню страшные картины той поры,  – писал один тамбовский коммунист.  – Часто наших товарищей привозили в Кирсанов обезглавленными, с вспоротыми животами и сломанными позвоночниками, с вырванными глазами и ушами, порой вообще разрубленными на части»[103].

В январе 1921 года, когда 14-я отдельная кавалерийская бригада была переброшена на Тамбовщину, советская власть сохранялась только на юге губернии. На большей части ее территории хозяйничал Антонов, облаченный в кожаную куртку, с двумя револьверами на боках. Его войско насчитывало 20 000 всадников, организованных в пятнадцать полков, сведенных в две армии. Им не хватало винтовок, у них не было униформы, вместо седел они использовали подушки или ездили на неоседланных конях, но поддерживалась относительная дисциплина. В написанной в 1922 году статье[104] Тухачевский признает великолепную организацию антоновцев, имевших территориальные органы управления, штабы, службы снабжения и пропаганды, разведку и т. д.

Сначала часть Жукова разместили на станции Жердевка, на юге губернии. Он ничего не рассказывает о боевых действиях своей бригады в течение трех месяцев, с начала февраля до середины мая. Очевидно, потому что эти действия не имели никакого результата: силы Антонова неуловимы. Несмотря на назначение Лениным в феврале «диктатора», призванного руководить подавлением восстания,  – Антонова-Овсеенко, одной из главных «звезд» красных в Гражданской войне, имевшего красноречивое прозвище Штык,  – кажется, ничто не могло остановить рейды партизан. Жуков вспоминает, что «в начале апреля 1921 года, когда отряд в 5 тысяч антоновцев разгромил гарнизон, занимавший Рассказово [недалеко от Тамбова]. При этом целый наш батальон был взят в плен»[105]. На самом деле антоновцев было меньше тысячи, а они разгромили Волжскую пехотную бригаду (5000 штыков) и захватили необходимые им оружие и боеприпасы.

В этот трудный для красных период Жуков отличился в ряде схваток с повстанцами. «С антоновцами было немало трудных боев. […] Во время рукопашной схватки один антоновец выстрелом из обреза убил подо мной коня. Падая, конь придавил меня, и я был бы неминуемо зарублен, если бы не выручил подоспевший политрук Ночевка. Сильным ударом клинка он зарубил бандита и, схватив за поводья его коня, помог мне сесть в седло»[106]. Чуть позднее, в тот же самый день, под Жуковым убили второго коня, и снова он был спасен в последний момент. 31 августа 1921 года его наградили орденом Красного Знамени – высшей боевой наградой за храбрость. Это был его первый советский орден. За свою карьеру он получит его еще дважды. В приказе РВСР о награждении сказано: «Награжден орденом Красного Знамени командир 2-го эскадрона 1-го кавалерийского полка отдельной кавалерийской бригады за то, что в бою под селом Вязовая Почта Тамбовской губернии 5 марта 1921 г., несмотря на атаки противника силой 1500–2000 сабель, он с эскадроном в течение 7 часов сдерживал натиск врага и, перейдя затем в контратаку, после 6 рукопашных схваток разбил банду»[107].

Сегодня, благодаря исследованиям Самошкина[108], нам известно, что бой за станцию Жердевка проходил совсем иначе. В отряде антоновцев, которыми командовал сам Колесников, было 500 сабель при четырех пулеметах. 1-й полк, к которому относился эскадрон Жукова, в действительности был загнан повстанцами в реку Савалу, оставив на поле боя 65 убитых, в том числе 25 из эскадрона Жукова.

Похоже, будущий маршал отличился во время последовавшего за боем отступления почти на 10 километров. Сорок пять лет спустя, в своих беседах с писателем Симоновым, Жуков рассказывает об этом эпизоде иначе, чем в своих «Воспоминаниях»:

«В 1921 году мне пришлось быть на фронте против Антонова. Надо сказать, что была довольно тяжелая война…Они стремились не принимать больших боев. Схватились с нами, отошли, рассыпались, исчезли и возникли снова. Мы считаем, что уничтожили ту или иную бригаду или отряд антоновцев, а они просто рассыпались и тут же рядом снова появились. Серьезность борьбы объяснялась и тем, что среди антоновцев было очень много бывших фронтовиков, и в их числе унтер-офицеров. И один такой чуть не отправил меня на тот свет. […] Незадолго до этого [боя 5 марта] у меня появился исключительный конь. Я взял его в бою, застрелив хозяина. И вот, преследуя антоновцев со своим эскадроном, я увидел, что они повернули мне навстречу. Последовала соответствующая команда, мы рванулись вперед, в атаку. Я не удержал коня. Он вынес меня шагов на сто вперед всего эскадрона. […] Во время преследования я заметил, как мне показалось, кто-то из их командиров по снежной тропке – был уже снег – уходил к опушке леса. Я за ним. Он от меня… Догоняю его, вижу, что правой рукой он нахлестывает лошадь плеткой, а шашка у него в ножне. В тот момент, когда я замахнулся шашкой, плетка оказалась у него слева. Хлестнув, он бросил ее и прямо с ходу, без размаха, вынеся шашку из ножен, рубанул меня. […] На мне был крытый сукном полушубок, на груди ремень от шашки, ремень от пистолета, ремень от бинокля. Он пересек все эти ремни, рассек сукно на полушубке, полушубок и выбил меня этим ударом из седла. И не подоспей здесь мой политрук, который зарубил его шашкой, было бы мне плохо. Потом, когда обыскивали мертвого, посмотрели его документы. увидели, что это такой же кавалерийский унтер-офицер, как и я, и тоже драгун, только громаднейшего роста»[109].

Но, несмотря на тактические успехи, Антоновщина была обречена. Она лишилась своей социальной базы. В марте 1921 года X съезд партии, оценив угрозу всеобщего бунта, отменил продразверстку. Начался НЭП – «новая экономическая политика», которая разрядила ситуацию в деревне и во многом устранила недовольство крестьян режимом. Одновременно Ленин принимал драконовские меры для ликвидации Тамбовского восстания вооруженной силой. Он отдал всю полноту военной власти Тухачевскому, только что подавившему восстание кронштадтских матросов. С этой восходящей звездой Красной армии Жукову доведется встретиться на совещании штаба его бригады в Жердевке.

Тухачевский быстро разработал план антипартизанских операций, ставший классикой данного жанра. «В районах прочно вкоренившегося восстания приходится вести не бои и операции, а, пожалуй, целую войну, которая должна закончиться полной оккупацией восставшего района, насадить в нем разрушенные органы советской власти и ликвидировать самую возможность формирования населением бандитских отрядов. Словом, борьбу приходится вести в основном не с бандами, а со всем местным населением»[110]. Пехота прочесывала местность, авиаотряд из 18 самолетов преследовал антоновцев по пятам и наводил на них предназначенные для преследования мобильные соединения – четыре кавалерийские бригады и небольшие моторизованные отряды (насчитывавшие в целом 21 броневик), организованные И.П. Уборевичем. Эти силы поддерживались огнем тринадцати тяжелых орудий и пяти бронепоездов. «Отряд [красных] должен присосаться как пиявка к своей банде и не должен давать ей ни сна, ни отдыха, ни возможности сорганизоваться»[111]. Цель не в том, чтобы окружить и уничтожить антоновские банды, как писал Тухачевский, а в том, чтобы отрезать их от социальной и логистической базы, и тем самым сделать возможным военное и политическое завоевание деревень. Вместе с коммунистическими отрядами части Красной армии осуществляли меры, предусмотренные в приказе № 130 (12 мая 1921 года): арест и депортацию в Сибирь семей повстанцев, конфискацию их имущества и раздачу его лояльным режиму лицам. В приказе от 12 июня 1921 года Тухачевский даже планировал применять отравляющие газы в местах, куда не могли добраться пехота и конница. Вопрос о том, применялось ли химическое оружие против последних антоновцев, до сих пор остается предметом дискуссий между историками, но установлен факт, что несколько десятков снарядов, начиненных фосгеном, все-таки было израсходовано[112]. Жестокость репрессий была такой, что Троцкий и Рыков потребовали отозвать Тухачевского.