Идеальные каникулы смерти (сборник) - Харрис Шарлин - Страница 72

Мы ждали. Кевин курил. С сигаретой он смотрелся очень круто. Что касается меня, то меня ожидало первое в жизни свидание с незнакомкой, и я сомневался, что мой внешний вид соответствует этой затее. Круто я себя, во всяком случае, не чувствовал.

У двух девушек, с которыми мы познакомились на пляже, была подруга.

Именно поэтому я плеснул на себя папиным одеколоном «Хай каратэ», который нашел у него в косметичке вместе с завернутыми в фольгу кондомами. Мои родители занимались сексом. В шестнадцать лет думать об этом мне, совершенно определенно, не хотелось. Тем более что мне самому предстояло свидание со студенткой, которая, наверное, занималась сексом по нескольку раз в день в перерывах между занятиями.

— Где, черт возьми, этот Джерри? — проворчал Кевин, затушив докуренную сигарету в песке на краю потрескавшегося тротуара. — Такие сексапильные девчонки не будут ждать вечно. Они из Филли,[29] черт побери!

Мое сердце забилось быстрее.

Мы познакомились с двумя девчонками из Филли, когда они в полуобнаженном виде лежали на пляже. Джерри МакМиллану хватило наглости подрулить к их покрывалу и заговорить чуть ли не цитатой из «Пентхауса»:

— Здесь действительно жарко или все дело в таких горячих девчонках?

Они должны были засмеяться, или застонать, или показать, как их тошнит от таких неуклюжих попыток съема. Но нет. Обе нашли нашего старшего друга весьма привлекательным. В этом они были неоригинальны. Так думали почти все девчонки. Джерри Мак-Миллан был худощав и высок. У него были томные глаза, придававшие ему полусонный вид, сверкающая, тщательно уложенная на косой пробор шевелюра со спускающимися на уши прядями и манера иронично приподнимать бровь.

Как выяснилось, девчонки, к которым вздумалось подкатить Джерри, были совсем не прочь развлечься. Они охотно сообщили ему свои имена, Донна и Кимберли, и местные номера телефонов. Они остановились в мотеле «Бэй-Бриз» с еще одной подругой по имени Бренда. Три студентки в одной комнате. Никаких родителей. Все три наверняка принимали пилюли. В 1975 году многие девчонки глотали противозачаточные таблетки, потому что «все, чего я хочу, — это заниматься с тобой любовью». Во всяком случае, такова была версия хитового сингла Минни Рипертон, без конца крутившегося по радио. Все, кому в то лето было шестнадцать или немногим больше, уже успели расстаться с девственностью.

Все, кроме меня.

— По променаду мы уже нагулялись, — вздохнула девушка по имени Донна, выгибая спину и до максимума натягивая чашки четвертого размера.

Если Джерри Мак-Миллан цитировал письма из «Пентхауса», то Донна была достойна съемок для этого журнала.

— Итак, — изрек Джерри, — насколько я понял, вам обеим надоело прогуливаться без толку.

Как ни странно, но это пошловатое замечание тоже вызвало у девчонок смех.

— Еще как! — протянула Донна, волосы которой копировали небрежно взлохмаченную прическу Фэрры Фосетт со знаменитого плаката. — Нам хочется оттянуться по-настоящему. Мы готовы развлекаться на полную катушку!

— В таком случае, дамы, вы пришли на правильный пляж, — вмешался Кевин, который всю зиму и весну прокачивал железо на установленном в гараже силовом тренажере, готовя грудь и живот именно к этому моменту.

Я отирался поодаль. Когда тебе шестнадцать и ты слишком робок, хорошо иметь развязных друзей вроде Джерри и Кевина.

— В таком случае, солнышко… — прошептал Джерри, присаживаясь на корточки, чтобы предоставить девчонкам возможность взглянуть в его подернутые поволокой глаза. — Вы когда-нибудь слышали о дюнах? Это к югу отсюда, в национальном парке.

— Само собой, — подала голос вторая девушка, Кимберли, переворачиваясь на живот, чтобы подставить солнцу спину. На ней был крошечный купальник-бикини в горошек, похожий на упаковку от белого хлеба. Нижняя часть купальника представляла собой два малюсеньких треугольника, удерживаемых вместе белыми пластмассовыми кольцами на бедрах. Она потянулась назад и расстегнула крючок на скудном топе, чтобы избежать появления на спине непривлекательной белой полосы в дополнение к белым бубликам, которые, несомненно, должны были остаться под кольцами у нее на боках.

— Встретимся в дюнах, — предложил Кевин. — В десять часов. Мы принесем освежающие напитки.

— А потом мы насобираем дров, — добавил Джерри. — Мы потрем сухие твердые палочки друг о друга. Может, нам и удастся высечь огонь.

Двусмысленные шуточки Джерри заставляли этих девчонок хихикать.

Я молча стоял в стороне.

Когда мне было шестнадцать лет, девчонки вселяли в меня страх.

— А можно, мы возьмем с собой Бренду? — спросила Донна, бикини которой пылал оранжевыми и золотыми цветами, вызывая в памяти кофеварку в кухне нашего мотеля. — Только Бренда другая. Она любит читать книжки и все такое.

— No problemo. Она может пообщаться с Дейвом. Он тоже читает книжки. Все, что нам задали на лето, прочитал еще в июне.

Это было действительно так. По части книг я был так же крут, как Джерри и Кевин во всем остальном.

— Вы уверены? — хихикнула Кимберли. — Что, если Бренда страшная как смертный грех и злая как собака?

— Не имеет значения, — отмахнулся Кевин. — Дейв прихватит поводок и будет ее выгуливать. А мы тем временем найдем себе занятие поинтереснее.

Вот так и получилось, что в полдесятого вечера мы с Кевином Корманом стояли под мутноватым уличным фонарем в ожидании прибытия Джерри МакМиллана. Нам предстояла выпивка и общение с двумя сексапильными студенточками и незнакомой книголюбкой Брендой.

Как я уже говорил, Джерри уже исполнилось семнадцать, но выглядел он старше, поэтому именно ему всегда поручалось раздобыть взрослые напитки для любой вечеринки. Для того чтобы разжиться парой ящиков пива и несколькими бутылками «Вина с фермы Буна», он смотался в «Барнегат-Бэй-Боттлс», самое отвратительное заведение из всех магазинов в Сисайд-Хайтс, возможно даже во всем Нью-Джерси, торгующих спиртным на вынос. Вино было двух видов — яблочное и земляничное. И то, и другое скорее напоминало «Кулэйд», разведенный солодовым раствором. Или, возможно, бензином.

Просто поразительно, как много подробностей того вечера в 1975 году я, оказывается, помню. Как будто все это случилось вчера, хотя я только что осознал, что уже-много десятилетий обо всем этом не думал. Я вырос. Поступил в колледж. Стал богатым и знаменитым. Запер свои каникулы на побережье Джерси в воображаемую коробку из-под обуви вместе с остальными давно позабытыми событиями.

Но сегодня я лежу в постели, то засыпая, то просыпаясь, и моя голова полна самых свежих деталей.

Бассейн в мотеле «Ройял-Фламинго» с изгибающейся горкой, постоянно увлажняемой струйкой воды, помогающей слететь с нее еще быстрее.

Пирс Фантаун с его скрипучими аттракционами, включая «Населенный привидениями особняк доктора Шэллоугрейва».[30]

Пляж, кишащий загорелыми телами. Прыгающая под доносящуюся из включенных транзисторов музыку молодежь. Если мне не изменяет память, тогда все танцевали под одну и ту же композицию — саундтрек Тихуаны Брасс из фильма «Игра в свидания».

Но больше всего я вспоминаю Бренду Наррамор.

Пожалуйста, не говорите об этом моей жене, которая лежит сейчас рядом, уютно прижавшись к моей спине. Но я действительно думаю о девушке, с которой познакомился однажды летом почти три с половиной десятилетия назад.

Бренда Наррамор.

Моя первая летняя любовь.

Моя муза и вдохновение.

Сколько раз я рисовал ее тело? Вначале оно принадлежало затянутой в кожу воительнице, главному персонажу моих комиксов. Затем воительницу сменила другая героиня — неуязвимый уличный боец в летном комбинезоне. Сколько часов я провел, выводя ее очертания и изгибы? Фактически я сколотил состояние, трансформировав воспоминания о Бренде Наррамор в выполненные тушью изображения Белинды Найтингейл, супергероини постапокалиптического мира.