Охота на Сталина, охота на Гитлера. Тайная борьба спецслужб - Соколов Борис Вадимович - Страница 53
- Предыдущая
- 53/77
- Следующая
Петру Васильевичу выбирать уже не приходилось. Чекисты теперь шили ему еще и – подлинное или мнимое – участие в немецких карательных отрядах, а это грозило лишней «десяткой», а той «вышкой». И Скиба-Куманец охотно подтвердил, что они «окружили хату, в которой разоружили двоих неизвестных, одетых в форму гитлеровских военнослужащих». Вспомнил он и о взрыве фанаты, и своем ранении: «И сейчас у меня в печенках сидят осколки той гранаты… После взрыва гранаты я потерял сознание…» Струтинский считает, что тем не менее «Куманец… не был до конца откровенен». Возможно, Николаю Владимировичу не понравилось, что Скиба забыл упомянуть третьего в немецкой форме – Белова.
Показания Куманца как будто убедили группу, проводившую расследование, в том, что в урочище Кутыкы Рябого похоронен именно Кузнецов. Больше всего Струтинский и его друзья боялись обнаружить вместо легендарного разведчика кого-нибудь другого, не дай бог – германского офицера. 16 сентября 1959 года могила на насыпи была эксгумирована. Струтинский свидетельствует: «На глубине чуть больше метра покоился скелет человека». Но для идентификации останки оказались малопригодны. Члены следственной группы прослышали о существовании в Москве лаборатории пластической реконструкции, восстанавливающей по черепулицо человека. В столицу был командирован эксперт Владимир Михайлович Зеленгуров, встретившийся с заведующим лабораторией доктором исторических наук Михаилом Михайловичем Герасимовым. И уже через несколько дней Зеленгуров позвонил Струтинскому и радостно сообщил: «Герасимов сказал: «Передайте товарищам, что все, что передано на экспертизу – фотографии, документы и череп – на девяносто девять и девятьдесятых процента принадлежат одному и тому же человеку»". После этого следователь рискнул вынести и официальное постановление об экспертизе. Его стоит процитировать почти полностью, как это и делает в своей книге Николай Владимирович Струтинский:
«Постановление
«О назначении в состав комиссии дополнительных экспертов». 21 декабря 1959 года, г. Львов. Старший следователь Управления Н. Рубцов, рассмотрев материалы дела, нашел: 9 марта 1944 года в оккупированном немецкими войсками селе Боратин Подкаменского района Львовской области (в действительности в этом селе не было не только немецкого гарнизона, но и, как видно, созданной немцами вспомогательной полиции, так что хозяином положения в тех местах была УПА. – Б. С.) в доме Голубовича Степана Васильевича участниками банды оуновцев Черныгоры были захвачены двое неизвестных в форме военнослужащих немецкой армии, один из которых взорвал в руках гранату и погиб.
Из показаний свидетелей видно, что неизвестными являлись советские партизаны, переодетые в форму немецких военнослужащих, и, как устанавливается материалами следствия, ими могли быть Герой Советского Союза Кузнецов Николай Иванович и Каминский Ян Станиславович (Белов и в этом документе странно отсутствует. – Б. С.).
17 сентября 1959 года труп предполагаемого Кузнецова Николая Ивановича был эксгумирован, однако установить его личность по останкам данными следствия не представилось возможным.
Вместе с тем судебно-медицинской экспертизой установлено наличие ряда признаков, как-то: рост, строение черепа, нижней челюсти, расположение и дефекты зубов, отсутствие кисти правой руки, которые убедительно указывают на сходство со словесным портретом Кузнецова Николая Ивановича. По эксгумированному черепу была назначена специальная экспертиза, производство которой было поручено заведующему лабораторией пластической реконструкции Института этнографии Академии Наук СССР доктору исторических наук Герасимову М. М.
Учитывая сложность экспертизы и требования тов. Герасимова М. М., руководствуясь статьей 64 УПК УССР, постановил: включить дополнительно в состав экспертов преподавателя Львовского государственного медицинского института Зеленгурова Владимира Михайловича, со стажем эксперта 13 лет, и лично знавшего Кузнецова Николая Ивановича – Струтинского Николая Владимировича, командировав их для этой цели в Москву в Институт этнографии Академии Наук СССР».
Прочитав такое постановление, непосвященный может прийти к выводу, что Кузнецов в жизни был инвалидом, с ампутированной правой кистью. К сожалению, материалы судебно-медицинской экспертизы до сих пор не опубликованы. Из текста же постановления понять что-либо весьма трудно. Какой именно рост был у Кузнецова и у того человека, чей скелет увидели 17 сентября 1959 года? На каком основании были сделаны выводы о сходстве строения и дефектов зубов и нижней челюсти этого скелета и Кузнецова? Может быть, сохранилась стоматологическая карта Николая Ивановича? Но тогда ее одной, особенно если при ней был рентгеновский снимок полости рта, должно было хватить для надежной идентификации останков, и не было бы надобности в пластической экспертизе. Но если состояние зубов Кузнецова устанавливали по показаниям свидетелей, то заключение следователя немногого стоит.
Неясно также, были ли у скелета повреждения тазобедренных костей, что могло бьтсвидетельствовать о ранении в область живота. Почему в «Подвиге» упомянуто, что Кузнецов при взрыве фанаты был ранен не только в грудь и лицо, но и в живот? Придумал это писатель или позаимствовал из акта экспертизы?
Каковы же были результаты «специальной экспертизы», проведенной М. М. Герасимовым? Вот текст подписанного им заключения от 24 декабря 1959 года, также приведенный в повести Струтинского «Во имя Родины»:
«В распоряжение лаборатории пластической реконструкции Института этнографии АН СССР 24 октября 1959 года судебно-медицинским экспертом В. М. Зеленгуровым были переданы 18 фотографий Н. И. Кузнецова и эксгумированный череп. Перед экспертом был поставлен вопрос – является ли череп, представленный на экспертизу, черепом Н. И. Кузнецова?
Все представленные фотографии принадлежат одному лицу, сфотографированному в течение 1942 – 1943 годов.
Представленный череп фрагментарен. Вся лицевая часть и свод раздроблены на 15 кусков.
Состояние черепа требовало очень сложной и тщательной реставрации. Эта ответственная работа выполнена научным сотрудником лаборатории Т. С. Сурниной.
Из всех полученных фотографий была выбрана фотография наиболее четкая, снятая с Н. И. Кузнецова в 1943 году. На ней Н. И. Кузнецов зафиксирован почти в фас с едва ощутимым поворотом влево, поза строгая, но не напряженная (см. фото № 1). Эта фотография была переснята. На полученном негативе карандашом были сделаны отметки: линия волос, нижняя часть крыльев носа, углы рта, углы нижней челюсти. Через наружные углы глаз была проведена прямая. Из этих точек были опущены две прямые, соединяющиеся в наиболее выступающей точке подбородка. Таким образом был построен треугольник, основание которого проходило под радужками глаз, а вершина была обращена к подбородку (см. фото № 2). На подлинном черепе были приклеены полоски бумаги, фиксирующие линии разреза глаз. К точкам, соответствующим наружным углам глаз, были приклеены полоски бумаги, которые соединялись в наиболее выступающей части подбородка. Кроме того, были сделаны отметки линии волос, нижней части крыльев носа и углов нижней челюсти (см. фото № 3), фотографирование черепа производилось через негатив лица. Совмещение треугольников на черепе и на лице свидетельствовало о совпадении ракурса лица и черепа. Негативы лица и черепа были совмещены. Полученные отпечатки прилагаются (см. фото № 4).
Заключение:
1. Рассмотрев представленные фотографии, прихожу к заключению, что все они представляют собой фотографии одного и того же лица. По данным постановления они принадлежат Н. И. Кузнецову.
2. Представленный на экспертизу череп был раздроблен, что подтверждает гибель в результате осколочного ранения при близком разрыве фанаты или мины.
3. Выполнение реставрации черепа (работа Т. С. Сурниной) правильно.
4. Проведенное совмещение фотографии лица и черепа дает отчетливое представление о полном совпадении всех морфологических деталей лица и черепа, принадлежащих одному и тому же человеку.
- Предыдущая
- 53/77
- Следующая
