Ave Caesar! Дело о римской монете - Крупенин Артур Борисович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/57
• Следующая

Пример везучего итальянца оказался заразительным, и ребята с рвением принялись за дело. Даже вечно перешептывающаяся с соседями Зинаида Беляк и та была на удивление молчалива и полностью сосредоточена на задании. Поскольку за время, отведенное на пару, никому из студентов так и не удалось напасть на что-нибудь стоящее, Глеб предложил группе продолжить поиски дома или в интернет-кафе и сдать работу на следующем занятии. Отдельные особо увлеченные исследователи были просто не в силах оторвать глаза от экранов и даже пожертвовали переменой.

О, как знакомо Глебу было это смешанное чувство томительного ожидания долгожданной удачи и страха перед возможным фиаско. Будто стоишь на пороге чего-то великого, но это великое заперто за дверью, а неверно подобранный ключ раз за разом проворачивается в замке.

Вопреки всем усилиям сотрудников отдела, повсеместный опрос работников компаний, занимающихся золочением, никаких результатов не принес. Отчаявшийся Лучко в который раз за эти дни набрал номер Стольцева.

– Это опять я.

– Уже соскучился?

– Типа того. Видишь ли, мне не дают покоя следы золота и эта монета. Отработали все версии – и ничего. Может, у тебя появились еще какие-то мысли?

– Ты про ауреус? Ну, во-первых, это была лишь версия. А во-вторых, я тут подумал: если уж то, что ты ищешь, сделано из золота, стоит обратиться к серьезному специалисту по драгметаллам.

– К ювелиру?

– Именно. У меня на примете уже есть идеальный кандидат.

– Хорошо, договорись о встрече, а я подстроюсь. – Капитан с радостью цеплялся за любую возможность хоть на шаг продвинуться в этом деле вперед.

Семен Липкин мечтал стать ювелиром с детства. С того самого дня, когда вместе со всем классом отправился на экскурсию в археологический музей. Музей находился буквально в двух кварталах от его дома на пересечении Греческой и Екатерининской. Впрочем, в то время улицы носили имена Карла Маркса и Карла Либкнехта, а перекресток иначе как «Два Карла» никто не называл. Посетив родной город лет десять тому назад, Липкин обнаружил, что возвращение старых названий местами походило на чью-то гениальную шутку. Например, зловещее здание КГБ-СБУ в новые незалежные времена оказалось не где-нибудь, а на Еврейской улице. Раздосадованные чекисты воспользовались было тем фактом, что здание выходило углом в переулок Грибоедова, и сменили официальный адрес, но переулок тут же переименовали в честь Романа Шухевича, бывшего офицера СС. Этот адрес менять уже не стали. Видимо, СС чекистам был как-то ближе – а в народе сразу определили, что штаб-квартира силовиков теперь располагалась на углу Еврейской и Эсэсовской.

Но все это было потом, а тогда, в детстве, надо было всего-то пересечь вечно шумную Дерибасовскую, потом на Ланжероновской свернуть направо и пройти каких-то два шага до археологического музея. Там в «Золотой кладовой» была выставлена небольшая экспозиция изящных ювелирных украшений из скифского могильника. Но маленького Сему больше всего взволновал не столько вид золота, сколько рассказ экскурсовода. Оказалось, что секреты мастерства древних скифских ювелиров не раскрыты до сих пор.

Взять, например, технику зерни. Напаять друг на друга такое же количество золотых зернышек, какое бывает в скифских ювелирных украшениях, не мог ни один современный мастер. Даже у великого Фаберже и то ничего не вышло! Как он ни старался, всякий раз, когда цепочка спаянных между собой зерен превышала две дюжины, звенья обрывались под собственным весом.

Эта, возможно, несколько приукрашенная история настолько потрясла юного Липкина, что он тотчас определился с будущей профессией и никогда ей не изменял. С годами Семен Ефимович превратился в одного из самых уважаемых специалистов этой некогда полуподпольной индустрии, хотя путь к вершине оказался густо усеян потерями и лишениями. Липкин стоически переносил все превратности судьбы, от тюремного срока по статье «О незаконном хранении и совершении сделок с драгоценными металлами» до увечий, полученных в результате наезда рэкетиров.

После того как были сожжены все мосты, что связывали бывшего зэка с родной Одессой, Липкин перебрался в Москву и заново выстроил свою жизнь, имя, репутацию и состояние. Его поначалу семейный, а впоследствии и деловой альянс с Целиковским упрочил положение некогда опального ювелира. Невзирая на былые невзгоды, Семен Ефимович считал себя счастливым человеком. Заключенный три года назад брак с пышной молодой красавицей, вывезенной им в Москву из заштатного Николаева, все еще позволял надеяться на рождение наследника.

Но главной в жизни Липкина была работа, а лучшими часами – те, что он проводил в мастерской. А торчал он там целыми сутками, несмотря на преклонный возраст и многочисленные болячки. Такая преданность делу не могла не приносить плодов. Вещи, сделанные этими морщинистыми, но все еще крепкими руками, самым изысканным образом украшали уши, шеи, пальцы, запястья, пупки и еще более интимные части тела бывших и нынешних первых леди, звезд шоу-бизнеса и прочих баловней судьбы, могущих позволить себе цацку, в десятки раз превосходящую по стоимости годовой доход среднестатистической российской семьи.

– Ша! Не дождетесь! – любил повторять урожденный одессит в ответ на диагнозы озабоченных врачей, в один голос рекомендовавших ему подумать о пошатнувшемся здоровье и сменить изнурительный четырнадцатичасовой рабочий день на заслуженный покой и отдых.

Поскольку Глеб попросил студентов представить ему результаты работы в электронном виде, то и проверял он их на ноутбуке. Так как снимки компьютерного экрана были привязаны к местности, Глеб мог сразу же войти в программу и тщательно осмотреть объекты, показавшиеся ребятам особо перспективными в археологическом плане.

Первые восемь работ порадовали энтузиазмом, но разочаровали результатом. То, что большинство принимало за древние руины, оказывалось руинами весьма современными. Нет, тут нужно искать по-другому. Тут важно уловить едва заметный намек на аномалию, скрывавшую под собой необычную форму поверхности или упорядоченную структуру объекта. Например, при известной сноровке можно различать сооружения, стертые временем с лица земли, по цвету растительности. Если древние землекопы брали землю для валов изо рва вокруг строящегося объекта, то скопление перегноя в таком рву на долгие века обеспечит идеальные условия для трав и кустарников. Растительность здесь всегда будет гуще и выше, чем по соседству. Поэтому, даже если архаичные сооружения были полностью снивелированы временем или катаклизмом, они все равно могут быть обнаружены на высотном снимке.

Разумеется, тут крайне важно брать в расчет сезонный фактор. В свое время Глеб видел снимки руин римской виллы в Оксфордшире, сделанные летом и весной. По июньскому фото с зеленеющими полями отчетливо читался план сооружений: светло-зеленые стены и темно-зеленые рвы. Детали различались так ясно, что последующие раскопки практически не дали ничего нового для понимания конфигурации обнаруженных зданий. А фотография того же участка, сделанная в марте, не показала ничего, кроме вспаханной земли. Кроме того, большую роль играет время суток, когда был сделан снимок. Косое освещение утренних и предзакатных часов идеально выявляло любые неровности поверхности. Но вся проблема в том, что карты «Гугла» наподобие лоскутного одеяла были сшиты из снимков, сделанных не только в разное время дня, но и в разное время года. Так что кроме наметанного глаза исследователю была необходима удача.

Стольцев, позевывая, рассматривал отмеченные галочками заброшенные колхозные поля, развалившиеся мазанки и засыпанные колодцы. Типичное не то. Он раскрыл очередной файл. Поначалу ему показалось, что кроме следов трактора на этом поле ничего нет. Глеб задал новые параметры, но местность по-прежнему выглядела ничем не примечательной. Тогда он еще раз изменил масштаб, почти троекратно увеличив виртуальную высоту, с которой всевидящий глаз «Гугла» осматривал поверхность земли. Стоп! Какая-то еле уловимая деталь приковала его внимание.

• Предыдущая
• 32/57
• Следующая