Титановая гильотина - Соболев Сергей Викторович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/80
• Следующая

Муж.: И тут с доктором Гореевым вдруг произошел несчастный случай...

Жен.: За здоровьем Николая Дмитриевича стали наблюдать другие люди... всех, кто работал с Гореевым... нет, не то чтобы стали как-то обижать... просто наблюдать за столь уважаемым пациентом, а затем и лечить его стали уже совсем другие специалисты...

Муж.: В том, что произошло, вы подозреваете чей-то злой умысел?

Жен. (после паузы): Я вот только недавно узнала, что новый лечащий врач сначала настоял на том, чтобы Николай Дмитриевич начал принимать препарат гидрохлортиазид. В принципе это щадящий диуретик, но лечение им считается безопасным, если начинать прием препарата с очень низких доз. Потом... хотя этот факт у нас не только не афишируется, но и, как я поняла, даже скрывается и не отображается во внутренней документации Центра... в ход пошли уже более серьезные препараты, такие, как бета-блокираторы и резерпин. Причем в самом Центре был запущен слух... что доктор Гореев еще ранее избрал ошибочную методику лечения... и что именно по этой причине, мол, было упущено время... и теперь вот приходится использовать очень сильные препараты, обладающие целым рядом негативных побочных явлений...

Муж.: Скажите, Николай Дмитриевич нуждался в операции на сердце?

Жен.: Пока его наблюдал доктор Гореев – нет. Почему так быстро вдруг стала развиваться сердечная болезнь?.. Может, на этот вопрос должен ответить кто-то другой? Конечно, всякое может быть... Возможно, у тех, кто в последнее время занимался лечением Николая Дмитриевича, просто не хватило опыта и знаний? Да и природный фактор нельзя сбрасывать со счетов: человек, к примеру, понервничал сверх меры, и все... от инфаркта, особенно в таком возрасте и при такой должности, знаете ли, никто не застрахован.

Муж.: Кроме уже названных вами препаратов, что еще использовалось для лечения Николая Дмитриевича?

Жен.: Вот этого я не могу вам сказать... Когда Николая Дмитриевича поместили в стационар, доступ к нему людей, даже тех, кого он знал лично, был строжайшим образом ограничен... Про то, что ему давали мощные антигипертензивные препараты, я узнала абсолютно случайно, от одной из наших коллег... Нет, фамилию не назову, даже не просите... Речь шла о том, что Николаю Дмитриевичу среди прочих препаратов стали давать бета-блокираторы. Я сочла это как минимум странным... потому что существует некая возрастная планка... Для лечения тех, кому за шестьдесят, бета-блокираторы противопоказаны: во-первых, на людей в таком возрасте они не оказывают должного эффекта, а во-вторых, и это главное, в нашем конкретном случае грозят серьезнейшими негативными побочными явлениями...

Муж.: Вот, кажется, мы подобрались к самому важному, самому интересному...

В следующий момент Зеленская и ее напарник, словно заранее сговорившись, одновременно помянули нечистого.

– Черт... – прошептала Зеленская, до которой наконец дошел смысл этого плотно насыщенного медицинскими терминами разговора двух незнакомых ей людей. – Неужели такое может быть?..

– Черти бы вас побрали! – пробормотал под нос Маркелов, притормаживая возле сделавшего отмашку жезлом сотрудника ГИБДД. – Вот какого, спрашивается, лешего?..

Он точно знал, что никаких правил он сейчас не нарушал. Но для местного гаишника, тормознувшего вишневый «Фольксваген» на проспекте Победы, менее чем в двух кварталах от здания городской мэрии – а именно туда, чтобы выправить кое-какие бумаги у рекомендованного Кормильциным чиновника, и направлялись журналисты, – мнение какого-то там Маркелова на сей счет ровным счетом ничего не значило...

Зеленскую вдруг прошиб холодный пот. Она выдернула из уха наушник и сунула диктофон вместе с проводом в карман дубленки. Ничего глупее, конечно, она придумать сейчас не могла... К ее счастью, на первых порах двое сотрудников ГИБДД – их служебная машина стояла здесь же, на бровке, – занимались исключительно водителем «Фольксвагена»: пока один из этих двоих связывался с кем-то по рации, другой, завладев документами Маркелова, неожиданно попросил того выйти из машины.

Анна, не спуская глаз с обоих гаишников, вытащила диктофон обратно из кармана... Несколько секунд она сидела неподвижно, с гулко бухающим в груди сердцем... По-прежнему держа руки внизу и старательно сохраняя спокойное – с легким и вполне уместным сейчас налетом досады – выражение лица, она выщелкнула из диктофона ту кассету, которую только что прослушивала, и вставила в нее другую – «пустышку»...

Ее правая рука, с зажатой в кулачке микрокассетой, плавно нырнула под полу дубленки. Брючки на ней, надо сказать, сидят как влитые... Анна что есть сил втянула живот и, скользнув пальцами под брючный поясок, сунула кассету в трусики.

Тем временем подъехала патрульная машина с еще двумя ментами. Зеленскую попросили тоже выйти из микроавтобуса. Один из гаишников вновь принялся переговариваться с кем-то по рации. Двое подъехавших только что ментов сразу поставили Маркелова в известную позу – «руки на капот, ноги на ширину по самое некуда!» – и тут же стали шмонать его карманы.

– Володя, ты объяснил товарищам из милиции, куда именно мы направляемся? – ледяным тоном произнесла Зеленская. – И кто... в каких высоких кабинетах нас сейчас ждет?..

– Ну да... пытался сказать...

Мент тут же – как будто случайно – ударил его с носка по косточке, заставляя Маркелова еще шире расставить ноги.

– Прекратите немедленно! – резко произнесла Зеленская. – Вы что себе позволяете... Кто ваш начальник?!

– Заткнись! Оба заткнитесь!.. – вызверился на них один из патрульных. – Еще одно слово... и уложим мордой в грязь!

Зеленской только и осталось, что с недовольным видом пожать плечами: спорить сейчас с ментами, с этими воистину уличными бандитами, будет себе дороже...

Еще через несколько минут к месту событий подкатил канареечного цвета «уазик», откуда вышел... уже немного знакомый им по Новомихайловску сотрудник милиции в звании старлея.

«Что это они придумали? – забилась в ее голове тревожная мысль. – Похоже, мы на этот раз серьезно влипли...»

Старлей некоторое время нагловато разглядывал ее, затем, криво усмехнувшись, показал в сторону зарешеченного «воронка»:

– Прошу вас, господа... карета подана!..

Вторник, вторая половина дня

Когда Аркушин вошел в предбанник с двумя «стойками» – та, которую занимал референт, сейчас пустовала, – секретарша Лана полировала пилочкой свои и без того ухоженные ногти.

– Ланочка, шеф у себя?

– Виталий Алексеевич занят, – не прерывая своего занятия, проворковала девушка. – Идет совещание по Новомихайловскому комбинату.

– Ланочка... а давно они заседают? И как скоро освободится Виталий Алексеевич?

– Только начали. Сколько продлится совещание? Не знаю... Виталий Алексеевич просил без веского повода не отвлекать его от этих дел. Когда шеф освободится, Геннадий Юрьевич, я вам...

Аркушин сделал умоляющие глаза:

– Ланочка!.. У меня архисрочное и очень важное дело. И займет оно, я уверен, не более минуты...

Убрав пилочку, секретарша ткнула наманикюренным пальчиком кнопку интеркома:

– Виталий Алексеевич, к вам Игорь Юрьевич пришел. Говорит, что у него к вам архисрочное дело...

Аркушин предполагал, что Воронин попросит пройти его в кабинет, но тот сам вышел в просторный предбанник.

– Ну что у тебя, Геннадий? – торопливо произнес Воронин, не выказывая, впрочем, особого недовольства. – Что за архисрочное дело?

– Э-э-э... Я тут одно ваше поручение сейчас выполняю, Виталий Алексеевич...

Аркушин скосил глаза на дверь небольшой гостевой комнаты, где посетители, сидя в удобных креслах за чашкой кофе, обычно дожидались своего времени, когда их сможет принять у себя губернский воевода.

Они прошли в помещение, которое в данную минуту пустовало. Когда Аркушин плотно прикрыл за собой дверь, Воронин бросил на него нетерпеливый взгляд:

• Предыдущая
• 27/80
• Следующая