Русские идут - Соболев Сергей Викторович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/62
- Следующая
Захарченко задумчиво покивал головой. Он скрывается уже более суток. Сейчас на карту поставлена его жизнь. Пожалуй, он правильно сделал, что сдернул с резервной киевской квартиры. Здесь, в пригородном поселке, он может чувствовать себя в относительной безопасности. «Стрелку» с одним нужным ему человеком он уже забил. Но до самого этого рандеву, которое состоится не ранее, чем через полтора суток, нужно еще как-то дожить.
К тому же, и это тоже немаловажно, здесь у него кое-что припрятано.
Часть накопленного про запас добра – не только наличка в евро и в американских рублях, но и дубликаты документов, которые могут быть кое-кому любопытны – хранятся в депозитарной ячейке банка. Нет, не здесь, не в Киеве, он еще с ума не сошел… Какая-то часть – спрятана тут, в укромном месте. Надо еще раз просмотреть заначенное, может, кое-что сгодится для предстоящего ему нелегкого торга.
Захарченко поблагодарил пожилого соседа и отправил его спать (не забыв вручить конвертик с шестьюстами гривнами – как бы плата за месяц вперед).
Он прошел в дом, освещая себе путь бошевским фонарем. Нашел электрощит, включил питание. Устраивать иллюминацию ему было не с руки, поэтому он включил минимум освещения. Снаружи было около ноля, в доме температура всего градуса на три или четыре выше. По-хорошему, надо бы договориться с дедом Степаном, чтобы тот каждый день хотя бы на пару-тройку часов включал мощные электрические батареи – помещения нужно прогреть, просушить. М-да. Этот дом начали строить полтора года назад, когда дела шли в гору. Особняк и хозпостройки возводили местные строители под приглядом Оксаны. Но пришлось «заморозить», хотя обьект готов на девяносто процентов – первый этаж полностью отделан. Да и хрен с ней, с этой недвижимостью. Всё имущество записано на Оксану и на племяша. Со временем можно будет распродаться и – как минимум – вернуть вложенные средства. Но не об этом сейчас надо думать, а о главном.
О том, что его, экс-полковника СБУ, капитально «развели», – он едва-едва унес ноги, обеспечив себе временную передышку. И о том, как ему теперь выбраться из того чрезвычайно сложного положения, в котором он оказался отчасти по собственной вине, отчасти по воле драматических обстоятельств.
Захарченко прошел в полностью обставленную комнату, которой – по первоначальному замыслу – предстояло быть его домашним кабинетом. Включил настольную лампу, снял кожаное пальто, перебросив его через спинку кресла. Перевел питание электробатареи на максимум – ему здесь предстоит заночевать, так что пусть хотя бы эта комната прогреется, как следует. Прошел в санузел, умылся ледяной водой, вытерся банным полотенцем, после чего несколько секунд разглядывал себя в зеркале: лицо как-то резко осунулось за последние несколько часов, лоб прочертила глубокая морщина, под глазами залегли глубокие тени… «Спокойно, Сашко, – сказал он себе. – Главное сейчас – не паниковать. Еще не факт, что случившееся следует считать провалом. Конечно, теперь придется уносить отсюда ноги. Валить не только из Киева, но и из Украины. Но и это не смертельно. Вон, тот же бывший коллега Мельниченко в схожей ситуации не пропал. Не то что б парень был в „шоколаде“, но и не бедствует. Ты тоже окажешься за кордоном не с пустыми руками, у тебя есть что предложить (и ты точно знаешь – кому). „Помаранчевые“ ведь не навсегда пришли. Если и они и дальше так будут себя отвязно вести, то их самих уже вскоре попрут. А самым буйным затянут узел на шее, да и подвесят на оранжевых шарфах – да хотя бы на том же Майдане, где их еще недавно славили, называя истинными героями украинской нации…»
Он надел поверх пиджака меховую безрукавку. Нажав кнопку потайного механизма, сдвинул чуть в сторону одну из книжных полок. Пошарил рукой в нише, нашел там небольшую связку ключей. Сунул их в карман брюк, взял «бошевский» фонарь и направился – через коридор и вниз по заскрипевшей под ногами лестнице – в «подземный» этаж особняка.
Тайник был оборудован в подвальном помещении, где предполагалось хранить запас овощей, разные соления, консерванты и прочие нескоропортящиеся продукты. Все это можно купить в ближайшем маркете, но Оксана настояла, чтобы было и «своё, домашнее». Капитальная металлическая дверь; четырехригельный замок открывается длинным, с желобками и насечками, ключом. Небольшое усилие и вот уже дверь отперта. Захарченко щелкнул включателем; подсиненный свет вспыхнувшего светильника высветил помещение размерами примерно четыре на два с половиной метра, совершенно пустое, если не считать деревянных «рыбинсов», которыми, поверх плитки, был выложен пол кладовки.
Захарченко прошел в противоположный от входа конец. Нагнувшись, выдернул один из «рыбинсов» и прислонил к боковой стене. Нащупал пальцами паз, поддел плитку – она здесь не была посажена на цементный раствор – отложил ее в сторонку. Туда же переместились еще несколько плиток. Затем он подцепил предусмотрительно захваченным сверху ножом выкрашенную под цвет бетона металлическую крышку, снял и ее. А вот и «нычка»: вмурованный в фундамент – дверкой вверх – непритязательный, но вполне надежный, с двадцатимиллиметровой стенкой и двумя механическими замками сейф времен позднего Брежнева…
Захарченко не удержался от соблазна: первым предметом, который он достал из чрева открытого им сейфа, оказался темно-вишневого окраса кейс. Щелкнули замки; внутри лежат аккуратные пачки денег – евро сотнями и полтинниками, а также доллары США в сотенных купюрах. Всего здесь – в переводе на баксы – около шестисот тысяч. Это примерно половина тех сумм, которые ему выплачивались в виде гонораров за его профессиональные услуги. А также то, что он исхитрился отщипнуть от выдававшихся ему и его людям налом средств со стороны тех, кто спонсировал различные аспекты происходящих нынче в Украине «революционных» перемен.
На какое-то время он замер, настороженно повернув голову в сторону открытой двери. Приглушенно, откуда-то издалека, послышался сердитый собачий лай. Похоже, это соседский Сирко? Через несколько секунд все затихло. Захарченко вытер ладонью лоб, покрытый липкой испариной. Нервы у него на пределе, могло и почудиться.
Там же, в кейсе, хранится «барсетка», а в ней запасной загранпаспорт на другую фамилию, но с его фотографией. Примерно полгода тому назад, когда он перешел из Главного управления СБУ по Киеву и области в полуофициальное Агентство региональной безопасности (структура эта тесно связана с людьми, нынче возглавляющими украинский нефтегазовый гигант, и не только), Захарченко обновил свой «резервный» комплект документов и затем «легализовал», проведя «новоделы» через республиканские базы данных. Когда занимаешься столь рискованным, неспокойным, непредсказуемым бизнесом, как он, никакая заначка лишней не покажется. Помимо загранпаспорта и сертификата «евростраховки», в барсетке хранится еще нал: три тысячи евро сотенными, тысяча в гривнах, а также две кредитные карточки.
Захарченко закрыл кейс и отставил его пока в сторонку. Он вновь опустился на правое колено, наклонился еще сильнее… Извлек из тайника «хьюлиттовский» ноут-бук, упакованный в специальный чехол… Потом коробку из-под женской обуви, в которую был вложен контейнер для хранения «сидюшек»… Так… запасная мобила с подзарядкой… Еще один сверток, завернутый в бумагу и старый пуховый платок – австрийский «глок» с запаской и пачкой патронов к нему. Пожалуй, этот ствол ему сейчас без надобности. Хотя бы потому, что у него в поясной кобуре есть свой ПСМ, зарегленный… Зачем ему лишний ствол? Ситуация такова, что надо работать головой, а не обвешивать себя оружием – сила по-любому сейчас не на его стороне.
Захарченко вновь повернул голову к выходу: какие-то странные звуки долетали до него… Как-будто что-то сломалось или треснуло… Может, это дед Степан вернулся? Забыл, к примеру, что-то важное сказать?
Через секунду отчетливо послышался звон битого стекла.
Экс-полковник резво вскочил на ноги. Метнулся к двери, замер в проеме, чутко прислушиваясь… Сверху вновь донеслись какие-то странные, довольно громкие звуки. Кажется, кто-то там бродит… и похоже на то, что в дом проникла целая компания…
- Предыдущая
- 7/62
- Следующая
