Наставники - Сноу Чарльз Перси - Страница 13

• Предыдущая
• 13/79
• Следующая

И до чего же искусно он этого добился, подумал я. Он никому не навязывал кандидатуры Джего. Даже Кристл поначалу колебался, но Браун исподволь перетянул его на свою сторону. Он не торопил ни Кристла, ни меня, ни Найтингейла, он беседовал с нами спокойно и убедительно, порой красочно и высокопарно, а порой совершенно бесцветно, терпеливо дожидаясь, когда определятся наши симпатии и антипатии. Лишь при явной необходимости вставлял он в наши собственные рассуждения несколько слов, чтобы резче оттенить наши склонности и пристрастья. Он ни разу не показал нам, что твердо решил провести Джего в ректоры. Ни разу не погорячился, не сбился с беспристрастного тона. А ведь ему стало очевидно, что он всеми силами будет добиваться избрания Джего, как только в колледже узнали о смертельной болезни Ройса.

Почему же он был так тверд в своем решении? Отчасти по расчету, отчасти из-за резкой неприязни к Кроуфорду, отчасти по влечению сердца – все эти причины органически сплавились у него воедино.

И все же главную роль тут сыграла сердечная, на грани восхищения и дружеской любви, привязанность Брауна к Джего – а его привязанности, как я успел заметить, всегда оказывались глубокими и устойчивыми. Он решил провести Джего в ректоры и, подобно всякому прирожденному политику, пустил в ход свое расчетливое мастерство – однако привязанность-то его была искренней и совершенно бескорыстной. Джего частенько шел на поводу у своих чувств, его чрезмерная, на взгляд Брауна, горячность отдавала вульгарностью и дурным вкусом, он не умел «примирять эмоции с рассудком», а уж разумная и солидная благопристойность, которой руководствовался в своем поведении Браун, была ему просто недоступна. И все же Браун любил его. Больше того – в глубине души он не только симпатизировал, но как бы почти завидовал неумению Джего сдерживать свои порывы. Быть может, ради нынешней своей уравновешенности он слишком многим когда-то поступился? Быть может, ему казалось, что он стал бездушным сухарем? Потому что он вовсе не всегда был рассудительным Дядюшкой Артуром. Глядя на этого дородного, постоянно всем довольного и уверенного в себе человека, люди думали, что ему просто неведомы те житейские бури, которые выпадают на их долю. И жестоко заблуждались. Он прошел через искус бурных страстей, ломающих привычную жизнь, его не миновали и любовные бури – именно поэтому он и был сейчас неуязвим. Он научился скрывать свои чувства, научился подавлять их и подчинять рассудку, чтобы не разрушить свою социальную будущность и счастье своей семьи. По он был слишком искренен, слишком скромен, слишком практичен, наконец, чтобы забыть пережитое. «Дядюшка Артур любит причудников», – сказал мне Рой Калверт, тот самый Рой Калверт, которому Браун не раз помогал выпутаться из беды, когда тот совершал очередное безрассудство. В сорок пять лет солидный, доброжелательный, мудрый и осторожный Дядюшка Артур, человек, безусловно, твердых убеждений – «ни сучка ни задоринки», – все еще любил причудников, потому что помнил, какие странные и причудливые желания в свое время испытывал сам.

– …У нас сложилось неплохое ядро будущей партии, – проговорил Браун. – Я склоняюсь к мысли, что настало время спросить у Джего, разрешит ли он нам выставить его кандидатуру.

– А не рано ли? – с тревожной серьезностью спросил Рой.

– Ему будет трудно решиться на этот шаг, – словно бы не заметив возражения Калверта, сказал Браун. – Есть вероятность, что он не сможет занять этот пост. Или, говоря иначе, не сможет пойти на сокращение своих доходов. Сейчас, читая лекции в университете и курируя студентов как старший наставник, он зарабатывает тысячу восемьсот фунтов в год, причем ему не надо платить за жилье. Став ректором, он будет вынужден отказаться от других занятий, а за ректорство у нас платят всего полторы тысячи фунтов. Я всегда считал, что это ничтожное, почти неприличное для главы колледжа жалованье. Правда, Резиденцию колледж предоставляет ректору бесплатно, но на ее содержание Джего потребуется гораздо больше денег, чем на содержание его нынешнего дома. Не представляю себе, как он с этим справится.

Я усмехнулся: мне было неловко участвовать в этих величественных разглагольствованиях, особенно когда их слушал Рой.

– Уж как-нибудь справится, – сказал я. И сразу добавил: – Послушайте, Браун, вы же прекрасно знаете, что он ждет не дождется этого предложения.

– Да, надеюсь, мы сможем его уговорить, – сказал Браун. – Но торопиться тут ни в коем случае не следует. Трудности остаются трудностями, даже если о них умалчиваешь. И все же я думаю, что настало время обратиться прямо к нему. Однако прежде всего, – добавил, он, – надо снестись с Кристлом. Ему может показаться, что мы слишком спешим.

Браун позвонил Кристлу домой, и тот сказал, что немедленно отправляется в колледж. Он явился к Брауну, заранее со всем не согласный: его взбесило, что мы начали совещание без него. Он не желал слушать наших доводов и упорно, без всяких оснований твердил, что к Джего идти пока не следует. Однако Браун, со свойственной ему тактичностью, сумел, как обычно, переломить его раздражительную обидчивость (которую почему-то называют детской, хотя особенно резко она проявляется у взрослых), и Кристл, вняв наконец голосу рассудка, без всякого перехода сказал:

– По-моему, надо идти к Джего прямо сейчас.

– Может быть, договориться с ним на завтра? – спросил Браун.

– Я против отсрочек, – ответил Кристл. – Раз уж нам все равно необходимо с ним поговорить, так зачем откладывать? Нет, надо идти к нему прямо сейчас.

– А если он занят?

– Надеюсь, для такого разговора он найдет время, – с холодновато-насмешливей улыбкой проговорил Кристл.

– Я позвоню ему и выясню, – сказал Браун. – Только сначала надо связаться с Найтингейлом. По-моему, нам лучше всего пойти к Джего всем вместе. – Он позвонил в привратницкую и попросил соединить его с Найтингейлом – по тот не ответил. Тогда Браун попросил привратника сходить к нему; вернувшись, привратник сказал, что комнаты Найтингейла заперты.

– Досадно, – проворчал Браун.

– Пойдемте без Найтингейла, – нетерпеливо предложил Кристл.

– Думаю, что это неправильно. – Браун слегка нахмурился. – Лучше всего пойти к Джего всем вместе. Тогда каждый из нас будет считать себя полноправным основателем нашей партии. И, по-моему, очень важно, чтобы именно Найтингейл участвовал во всех наших начинаниях.

– Я ему потом все объясню, – сказал Кристл. – Нам нужно начать действовать раньше наших противников.

Очень неохотно Браун набрал помер старшего наставника. Ему хотелось дождаться Найтингейла – чтобы накрепко привязать его к партии Джего. Но с другой стороны, он не без труда довел «до нужной кондиции» самого Кристла и не хотел его расхолаживать. По репликам Брауна – его хорошо поставленный голос звучал, как всегда, сердечно и доверительно – мы поняли, что Джего с радостью предложил нам зайти к нему сегодня же, сейчас.

– Он ждет нас, – сказал Браун, положив трубку.

– Вполне естественно, – заметил Кристл и встал.

– Одну минутку, – остановил его Браун. – Я по крайней мере пошлю Найтингейлу записку и объясню ему, что мы пытались его разыскать.

Он подсел к письменному столу.

– Может, будет лучше, если я сам отнесу Найтингейлу вашу записку, – предложил Рой, – и скажу ему, что тоже собираюсь голосовать за Джего, но в переговорах с ним участия не принимал?

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – проговорил Браун.

– Да нет, вы меня не поняли, – сказал Рой. – Просто я подумал, что мне не место в такой представительной депутации.

Кристл внимательно посмотрел на Роя, стараясь понять, серьезно тот говорит или ехидничает.

– Не знаю, Калверт, не знаю, – пробормотал он. – Но мы, надеюсь, все-таки можем сказать Джего, что вы решили его поддерживать?

– Конечно, – ответил Рой. – Конечно.

Дом старшего наставника располагался довольно далеко от квартиры Брауна, и нам пришлось пройти через несколько внутренних двориков. По дороге Кристл сказал о Рое Калверте:

• Предыдущая
• 13/79
• Следующая