Кровожадный Карнавал - Сникет Лемони - Страница 18

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая

— А нельзя рассказать сейчас хоть немножко? — спросил Клаус. Бодлеры еще никогда не оказывались так близко к получению ответов на свои вопросы и просто не в состоянии были терпеть дальше.

— Нет, нет, — решительно заявила Оливия. — Давайте я вам лучше помогу одеться как раньше, а то вас разоблачат.

Дети обменялись взглядом и вынуждены были согласиться.

— Пожалуй, вы правы, — уступила Вайолет. — Нас могут хватиться.

— Проффко, — выговорила Солнышко, что означало «Пожалуй, верно», и принялась обкручивать себя бородой. Вайолет с Клаусом натянули штаны с меховыми отворотами и застегнули пуговицы на рубахе. А Оливия тем временем снова надела ожерелье и стала снова Мадам Лулу.

— А шрамы-то, — спохватился Клаус, глядя на лицо сестры. — Мы же их стерли.

— И волосы надо напудрить, — напомнила Вайолет.

— У меня есть гримировальный карандаш, пожалуйста, — Оливия полезла в сундучок, — и пудра.

— Пока не обязательно говорить с акцентом, — заметила Вайолет, снимая ленту с головы.

— Практика полезна, пожалуйста, — возразила Оливия. — Я обязана думать о себе как о Мадам Лулу, а то, пожалуйста, забуду о своем маскараде.

— Но вы не забудете о наших взаимных обещаниях? — спросил Клаус.

— Обещаниях? — переспросила Мадам Лулу.

— Вы обещали не рассказывать Графу Олафу, что мы здесь, — сказала Вайолет, — а мы обещали взять вас с собой в Мертвые Горы.

— Конечно, Беверли, — отозвалась Мадам Лулу. — Я буду сдержать обещание уродам.

— Я не Беверли, — запротестовала Вайолет, — и не урод.

Мадам Лулу улыбнулась и, нагнувшись, нарисовала шрам на лице старшей из Бодлеров.

— Но сейчас пришло время для маска-рада, пожалуйста, — сказала она. — Не забывайте менять голос, а то вас узнают.

— Мы не забудем про наш маскарад, — пообещал Клаус, убирая очки в карман. — А вы не забудете про свое обещание, так ведь?

— Конечно, пожалуйста, — ответила Мадам Лулу и выпустила детей из Гадального Шатра. — Не надо беспокойства, пожалуйста.

Выйдя наружу, Бодлеры окунулись в знаменитый темно-синий закат в Пустошах. Свет придал каждому из них какой-то иной, новый облик, он словно накинул на карнавальную одежду синие одеяния. Пудра на волосах Вайолет осветилась таинственным бледным светом. Поддельные шрамы на лице у Клауса выглядели в сумраке более темными и зловещими. А Солнышко казалась маленьким синим облачком, в котором посверкивали в последних солнечных лучах искры — ее зубы. И Мадам Лулу стала снова походить на гадалку — закатное солнце блестело на драгоценном камне, украшавшем тюрбан, и таинственным светом освещало ее длинное платье.

— Доброй ночи, мои уродцы, — сказала она.

И Бодлеры, глядя на эту загадочную женщину, невольно задались вопросом — действительно ли она переменила свой девиз и станет благородным человеком. «Я сдержать свое обещание», — сказала Мадам Лулу. Но бодлеровские сироты оставались в неведении — говорит ли она правду или просто говорит то, что они хотят услышать.

К тому моменту как бодлеровские сироты добрались до фургона уродов, Хьюго, Колетт и Кевин их уже поджидали. Колетт и Кевин как раз заканчивали партию в домино, а Хьюго успел сварить кастрюлю «том ка гаи» — восхитительного супа, который готовят в Таиланде. Но хотя Бодлеры и сели за стол и приступили к ужину, они совершенно не были расположены глотать и переваривать смесь курятины, овощей, непонятных грибов, свежего имбиря, кокосового молока и водяного ореха, приготовленную горбуном. Гораздо больше их занимало переваривание полученной информации, что в данном случае означало «обдумывание всего услышанного от Мадам Лулу». Вайолет взяла в рот ложку горячего супа, но так глубоко задумалась об архиве под столом у Лулу, что даже не заметила непривычно сладкого вкуса. Клаус сжевал водяной орех, но при этом так усиленно размышлял о штабе в Мертвых Горах, что не оценил его привлекательной хрустящей фактуры. А Солнышко правда наклонила миску, чтобы сделать глоток, но ее больше волновало содержимое маскировочного сундучка, и поэтому она не заметила, что полощет в супе бороду. Все трое съели суп до капли, но им так хотелось услышать что-нибудь еще от Лулу про тайну Г.П.В., что они встали из-за стола более голодными, чем до ужина.

— Что-то все сегодня притихли, — заметила Колетт, просовывая голову под мышку, чтобы оглядеть сидящих за столом. — Хьюго и Кевин, вы сегодня как в рот воды набрали, от Чабо я ни одного ворчания не услышала, да и ни от одной из голов тоже.

— Сегодня как-то нет охоты болтать, — отозвалась Вайолет, не забывая говорить самым низким голосом. — У нас есть о чем подумать.

— Еще бы! — поддержал ее Хьюго. — Я вовсе не в восторге от того, что меня завтра, может быть, съест лев.

— Я тоже, — сказала Колетт. — Зато сегодняшние зрители в упоении от предстоящего нового аттракциона. Оказывается, всем по вкусу агрессивность.

— И неряшливая манера есть. — Хьюго вытер салфеткой рот. — Интересная получается дилемма.

— Не нахожу ее интересной, — Клаус покосился в сторону своих коллег, — по-моему, она ужасная. Ведь завтра днем кого-то ждет смерть.

Он не добавил, что сами Бодлеры намерены к тому времени быть уже далеко от Карнавала Калигари, на пути к Мертвым Горам, передвигаясь в изобретении, которое соорудит ранним утром Вайолет.

— Не представляю, что тут можно поделать, — сказал Кевин. — С одной стороны, я бы предпочел и дальше выступать в Шатре Уродов, а не быть скормленным львам. Но с другой стороны… у меня, например, равнодействующие руки, а у Мадам Лулу, как известно, девиз «давать людям то, что они хотят», а хотят они, чтобы Карнавал был кровожадным…

— Я считаю этот девиз отвратительным, — проговорила Вайолет, и Солнышко заворчала в знак согласия… — В жизни можно делать куда более интересные вещи, а не только что-то унизительное и опасное для развлечения абсолютно незнакомых людей.

— Например? — спросила Колетт.

Бодлеры переглянулись. Они не решались раскрыть свой план коллегам, из боязни, что кто-нибудь из них донесет Графу Олафу и побег сорвется. Но не могли они и проявлять полное равнодушие, зная, что товарищей их ожидает страшная участь из-за того, что Хьюго, Колетт и Кевин чувствуют себя обязанными работать в качестве уродов и вести себя в соответствии с девизом Мадам Лулу.

— Никогда не знаешь, какая работа может вдруг подвернуться, — нашлась наконец Вайолет. — Причем в любой момент.

— Ты правда так думаешь? — с надеждой спросил Хьюго.

— Да, — ответил Клаус. — Нельзя знать, когда судьба постучится в дверь.

Кевин оторвался от супа и посмотрел на Бодлеров. В глазах у него засветилась надежда.

— И какой рукой она постучится?

— Судьба может постучаться любой рукой, — ответил Клаус, и в ту же минуту послышался стук в дверь.

— Уроды, откройте! — Услыхав этот нетерпеливый голос за дверью фургона, дети вздрогнули. Как вы, конечно, поняли, когда Клаус употребил выражение «Судьба постучится в дверь», он имел в виду, что его коллегам подвернется какая-то работа получше, чем прыжки в яму с голодными львами ради того, чтобы неизвестные люди получили то, что они хотят. Клаус не имел в виду, что в дверь постучится подружка отъявленного негодяя и подаст еще более опасную идею. Но, к моему огорчению, должен сказать, что именно Эсме Скволор постучалась в дверь, царапнув ее длинными ногтями. — Открывайте! Мне надо с вами поговорить.

— Одну минутку, госпожа Скволор! — откликнулся Хьюго и направился к двери. — Постараемся соблюдать хорошие манеры, — посоветовал он остальным. — Не так часто с нами хотят побеседовать нормальные люди. Мне кажется, нам стоит наилучшим образом использовать эту возможность.

— Мы будем вести себя хорошо, — пообещала Колетт. — Я не приму ни одной диковинной позы.

— А я буду пользоваться только одной правой рукой, — добавил Кевин. — А может быть, только одной левой.

• Предыдущая
• 18/30
• Следующая