Как правильно пить. От зимнего глинтвейна до летнего крюшона. Незаменимый путеводитель для тех, кто - Мур Виктория - Страница 9

Но дальше следовали другие открытия. Молодое мёрсо, выдержанное в дубе белое вино из бургундских, кажется более сливочным, богатым и наполненным по вкусовым качествам в бокале с короткой мелкой чашей.

– Это происходит потому, что большинство летучих компонентов аромата дуба собирается как раз над поверхностью вина, – объяснил Джо. – Стакан широкий, вы опускаете нос прямо в этот аромат – и улавливаете его.

Это не всегда хорошо, как выяснилось в ходе эксперимента с еще несколькими белыми винами. Мне больше понравились ароматные дубовые, роскошные белые вина Нового Света в дегустационном бокале – но только потому, что они вообще нравятся мне больше в случае, когда их слишком сильные характеристики сдерживаются и проходят через выставленную Джоном защиту.

– И снова все зависит от того, что вы ожидаете от вина, в той же степени, как и от его собственных качеств.

Возможно, самые интересные изменения происходили с более ценными красными винами. В правильном бокале (широкой колбе) дорогое пино нуар пышно расправлялось, как павлиний хвост, проявляя себя намного выразительнее, чем в контрольном бокале, что так и подталкивало к мысли о том, стоит ли тратить лишние деньги, если половину дела решает то, из чего вы пьете. Это подобно покупке самой современной аудиосистемы, к которой подключают дешевые динамики. Или купить «феррари» – и торчать в транспортных пробках.

Трудно поверить, но можно видеть в действии – даже тот, у кого нет тренированного нюха, прекрасно может различить разницу. В этом действительно что-то есть. Я проверила факт на многочисленных ничего не подозревающих друзьях и даже, сидя за кухонным столом, на маме, которая ничего не знает о вине, кроме того, что любит его пить. Я попросила ее принюхаться и отхлебнуть одно и то же вино из различных бокалов. И что удивительно, не зная «правильного» ответа, в каждом отдельном случае она отдавала предпочтение вину именно в том бокале, который был создан для этого вина.

Маленькая приятная новость: мой для-всех-вин-подходя-щий бокал Habitat specials (выпускается в двух разновидностях – меньший для белых и больший для красных вин) в состоянии хорошо выполнить свою задачу для большинства вин, что обеспечивается слегка сужающимися кверху краями.

Тем не менее я с большим уважением отношусь к суждениям таких арбитров, как старший официант отеля «Тадж-Махал» в Мумбаи, который отказался снижать стандарты даже во время осады террористов в 2008 году. Как позже рассказывал один из гостей-заложников, находившийся в это время в ресторане отеля, все здание которого сотрясалось от взрывов: «Время приближалось к пяти утра, когда, по заверениям полиции, нас наконец смогут вывести из здания, так что я отправился прямо в бар и нашел там бутылку винтажного Cristal, открыл и стал разливать. И тут старший официант буквально налетел на меня со словами: «Нет, нет, вы не можете так поступать!» А я ответил: «Ну а мне кажется, что можем!» Тут он заявляет: «Что вы, сэр, это совсем не тот тип бокалов».

Что ж, в самую точку.

С того самого утреннего момента, когда мы покидаем постель, обещая себе чашечку чаю, стакан сока или глоток кофе, подкрепляющий наше мужество в борьбе с остатками сна, и до ночного сна (успокоительный «Хорликс» или, может, вода с аспирином?), напитки и связанные с ними ритуалы вливаются в обычный распорядок, придавая остроту нашему бытию. У каждого свой подход. Некоторые начинают день с бодрого бульканья кофе в итальянской гейзерной кофеварке, закипающей на плите. Потом – остановка, чтобы посплетничать у офисного кулера, чайник с хорошо заваренным чаем и печенье, что означает переход утра в полдень, плавно приводящий к освобождающему от дневного напряжения бокалу вина, и, наконец, заключающий все поздний глоток виски или чай из ромашки. Все действия, связанные с приготовлением любого напитка, – нарезка апельсинов для сока, подогревание заварочного чайника, расстановка чашек на подносе, помол кофе, кипячение молока – воспринимаются как процесс слияния с цивилизацией. Все это вносит в нашу жизнь немного радости. Но и тут не стоит увлекаться, иначе можно закончить тем, что течение нашей жизни начнет измеряться в ложках кофе, как у Дж. Альфреда Пруфрока, героя Т.С. Элиота.

Чашка чаю на самом деле есть нечто большее, чем просто напиток. Джордж Оруэлл как-то сказал, что это «один из столпов цивилизации в этой стране», и мне его слова не кажутся преувеличением. Чай стал единицей измерения времени («прервемся на чай» – это больше об отдыхе, чем о напитке), высокоэффективным средством успокоиться (во времена самых опустошительных кризисов британцу просто не могло прийти в голову ничего более удачного, как заварить чашечку чаю), средством социального сцепления, неким видом магического топлива, которое помогает по утрам перебросить мостик от полусонных глаз и путающихся мыслей к полному энергии бодрствованию и потом на целый день обеспечивает тонизирующей поддержкой. Возможно, наша нынешняя всеядность, способность удовлетвориться пластиковой кружкой чего-то, лишь отдаленно напоминающего чай, приводит к тому, что большая часть поглощаемого таким образом напитка не отличается высоким качеством. Но этому есть и другая причина.

– Вам случалось когда-нибудь отсылать обратно свою чашку чаю? – такой вопрос я однажды задала мастеру по составлению чаев знаменитой чайной компании Twinings. Он озадаченно посмотрел на меня, как-то смутился и признал, что – никогда. И мне тоже никогда не приходилось. Но до чего же порой хотелось!

Ближе всего я была к этому в то утро моего медового месяца, когда в дорогой номер нью-йоркского отеля на Томпсон, 60 мы заказали чай, который оказался настолько плохим, насколько можно себе вообразить. Вода казалась совсем не кипяченой, а, может, слишком холодной, когда к ней добавили чай, так что напиток не имел вкуса. В довершение всего, когда мы начали разливать его из заварочных чайников, добрая половина жидкости разлилась по подносу и растеклась по рукам. Мы с мужем переглянулись. Нам уже пришлось сменить комнаты, поскольку хотелось иметь такую специфически английскую вещь, как ванна. Я думала, что не стоит огорчать его упреками в том, что выбрал отель, в котором не могут подать чашку пристойного чая. Я промолчала. Он – тоже. Мы оба едва сдерживали раздражение. А позже признались друг другу, что позволили бы себе высказаться, если бы не медовый месяц. Зато в конечном счете все было высказано администратору, который смотрел на нас, как на умалишенных, отказываясь вычеркнуть этот напиток из счета. Наше терпение кончилось. Мы заплатили семь долларов за чашку никуда не годного чая.

И это был не первый случай, когда мне приходилось переплачивать за дешевую подделку. От парижских кафе до отелей Сиднея, от поезда из Паддингтона до Пензаса общий стандарт подаваемого чая откровенно ужасает. Во времена, когда на самой маленькой станции можно было найти киоск, где продается вспененное молоко для приготовления капучино, а каждая вторая закусочная предлагает суши с гарантией, что не потравит своих клиентов, все эти отели за-бешеные-деньги с яблочным «Мартини» в меню не могут предложить такой простой вещи, как чашка правильно заваренного чая? Я пришла к мысли, что в этом есть наша вина. Мы выпиваем 165 миллионов чашек чая в день, а в Ирландии доля потребления еще выше. Есть британская традиция не-суетиться-по-пустякам, из-за которой мы предпочитаем промолчать, когда стоило бы немедленно сообщить о плачевном качестве предлагаемого чая. «Ой, ладно, – думаем, – кто здесь, за границей, может что-то понимать в том, как заваривать чай? Хорошо уже то, что здесь вообще можно получить чашку чаю». Или что-то вроде: «Ничего, какой спрос с этого бедняги? Может, ему не позволяют доводить воду до кипения из соображений безопасности или вреда для здоровья. Можно и потерпеть, а уж дома попить настоящего чая».