Счастливчик Ген (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 111

– Вот примерно этого! – сказал я. – Это я взял немного пороха и положил его в не слишком пригодную для этого оболочку. А если сделать все, как надо, то при взрыве будут со страшной силой разлетаться обрезки железа, убивая и калеча всех вокруг. Это называется бомба. И если таких бомб наделать много, да еще из хорошего пороха, а потом метать из катапульт в боевые порядки противника...

– Я понял, – сказал Маркус. – Это действительно страшно.

Зима потихоньку подходила к концу. В замке работа по перегонке кальциевой селитры в калиевую шла полным ходом. В больших котлах братья варили золу, а потом процеживали остывший отвар и выпаривали поташ. Отдельная «бригада» смешивала его в нужных пропорциях с привезенной нами селитрой и после кратковременной варки выпаривала. В замок привезли бочонки, в которые пока ссыпали готовую к употреблению селитру. Начала поступать и сера. Ее проверяли и, при наличии комков, перетирали в мелкий порошок. Сразу завезли весь нужный мне древесный уголь и поместили его пока в одном из подвальных помещений, где был очень сухой воздух. Кроме того, орден начал закупать большие партии железа. Все это тоже свозилось в замок.

Я старался по максимуму использовать оставшееся до дождей время. Окончательно определилась конструкция снаряда. По ряду причин от металлического корпуса пришлось отказаться. Подарок супостатам «от принца Гена» имел вид обыкновенного деревянного ящика с ручками для удобства переноса, сколоченный из очень крепкого дерева. В этот ящик вставлялся другой размерами поменьше, а промежуток между ними заполнялся обрезками железа, а при его недостатке просто крепкими камнями небольшого размера. Вся соль была во внутреннем ящике, где располагался заряд. Он состоял из ящика и крышки. В ящик закладывалось тридцать килограммов пороха и взрыватели. Я все-таки решил отказаться от взрывателей на основе гремучей ртути. Подробностей процесса ее изготовления я не знал, знал только, что большие отклонения от него приводят к взрыву. Рисковать своей жизнью и жизнями других людей не хотелось. После недолгих раздумий я придумал инерционный искровой взрыватель на основе обыкновенного огнива. Представьте себе круглый стальной стержень, по которому свободно перемещается пластинка из углеродистой стали. Причем и форма сечения стержня и отверстие в пластинке не круглые, а квадратные, чтобы пластинка не вращалась, а двигалась строго определенным образом. На ее пути с двух сторон закрепляют пластинки кремния так, чтобы при своем движении пластинка кресала ударила в кремень и высекла сноп искр. Три таких устройства располагаются в ящике взаимно ортогонально, и все это хозяйство не слишком плотно засыпается порохом. Теперь при выстреле из катапульты ускорения будет недостаточно, чтобы кресало продавило пороховую массу и нанесло удар о кремень. Это гарантировало, что снаряд не взорвется при выстреле. А вот при ударе о землю ускорения будут на порядок больше и один из взрывателей обязательно сработает. Какой именно – будет зависеть от того, каким местом снаряд ударится о землю. После снаряжения внутреннего ящика он закрывается крышкой, и виток к витку обматывается не очень толстой железной цепью. Ах, да, совсем забыл! Он еще снаружи покрывается воском после того, как гвоздями забьют крышку. Теперь в не очень сыром месте, его можно хранить годами без риска того, что порох отсыреет. В теории все должно прекрасно работать, на практике перед массовым производством моих бомб следовало испытать хотя бы одну. Не дожидаясь этих испытаний, чтобы не терять времени, мы загрузили кузнецов производством взрывателей и цепей. Внешние и внутренние ящики тоже были заказаны. Дело осталось за метательными орудиями. А вот с ними дела были плохи. Очень небольшое количество баллист и требюше остались лишь в городах, находящихся поблизости от границ, где постоянно тлел огонь пограничных конфликтов. Это были тяжелые и непригодные к перевозке машины. Некоторые из них могли метать мои гостинцы метров на сто пятьдесят- двести. Такая дистанция стрельбы меня устраивала, но таскать весящие по нескольку тонн махины по местным дорогам было нереально. Маркус нашел мне несколько специалистов, которые занимались ремонтом различных метателей и при необходимости могли их изготовить сами. Все они, ознакомившись с тем грузом, который нужно было метать в противника, единогласно заявили, что больше чем на сотню шагов его не метнешь, а машина получится такой, что перевозить ее можно будет только по частям. Да и обслуживать должны человек сто. Количество людей для меня было не критично, но вот вес... Скрепя сердце, пришлось в два раза уменьшать снаряд. Посовещавшись, мастера решили, что для такого снаряда они мне требюше сделают. Перевозить его в сборе по-прежнему будет нельзя, но вот в разобранном состоянии – без проблем, а на месте можно будет собрать за полдня. Груз при этом обещали забросить не меньше, чем на двести шагов.

– Понимаете, ваше высочество, – говорил мне один из них, еще не старый человек с приятным, открытым лицом. – Такого давно никто не строил. С уменьшением веса снаряда уменьшается нагрузка на всю конструкцию и масса противовеса. Применяя лучшие материалы, мы, может быть, ваш груз и на триста шагов зашвырнем, но я этого сейчас утверждать не берусь.

Договорились, что они берут с собой бригаду плотников и едут в мой замок, где и соорудят для меня свой требюше. Если их работа меня устроит, я пообещал сделать заказ на десяток машин. Пришлось поговорить с Игнаром и убедить его хоть наполовину оплатить расходы на метатели. Срочно уточнили заказ по ящикам в сторону уменьшения их размеров. Число поражающих элементов между ящиками тоже уменьшили, как и размеры звеньев цепи.

– Там от одной цепи при взрыве будет столько осколков, – говорил Маркус, – что больше ничего особенно и не нужно.

Все-таки решили для увеличения поражающей способности поместить между ящиками с сотню небольших обрезков железа. Штыри для взрывателей тоже нужно было укорачивать. Всем пришлось поработать, зато сейчас все основные вопросы были решены, и до лета мы должны были успеть подготовиться.

– Надо будет сделать еще несколько десятков мин, – сказал я Лонару. – По сути, они ничем не отличаются от снарядов, только размеры будут побольше и не нужно внешнего ящика. Взрыватели в них ставить не надо, сработают от фитиля. Теперь у нас качественная селитра и фитиль – не проблема. Такой снаряд не кидают, а закапывают в месте, где потом должен пройти неприятель или под крепостной стеной. Лишь бы на все хватило пороха.

– Не хватит, пошлем людей за селитрой еще раз, – ответил Лонар. – Там ее еще много осталось?

– В чистом виде не больше половины того, что мы уже привезли, а если заниматься выпариванием, то в десятки или даже в сотни раз больше. Я затрудняюсь сказать даже приблизительно. Но сейчас посылать нет смысла: до дождей не успеем. Может быть, пошлем летом, если позволит обстановка.

Отсутствие угрозы со стороны черных и сухая солнечная погода позволили моим женам прервать свое затворничество и начать посещать званые вечера и просто ездить в гости к знакомым. Часто вместе с ними ездил и я, особенно когда они направлялись к графу Рудеку, с которым я по-настоящему сдружился. По гостям ездили в карете, в которой по моим рисункам мастера каретного дела поставили листовые рессоры. Полностью тряска не исчезла, но стала заметно меньше и на мягких сидениях больших неудобств не доставляла.

Дома девушки по-прежнему донимали меня просьбами насчет песен и стихов. Все, что им было понятно без длительных объяснений, они из меня уже вытянули, поэтому пришлось читать и петь уже то, что нужно было потом объяснять. К моему удивлению, это не охладило их пыл, наоборот, они с видимым удовольствием слушали мои объяснения новых слов, открывающие им кусочек чужой, таинственной и непонятной жизни. Особенно их поразило то, что люди в моем мире могли летать. Они дружно потребовали от меня объяснений, как такое возможно. Вы никогда не пытались объяснить, почему летает самолет, принцессе с герцогиней, у которых нет даже начального образования? С гордостью могу сказать, что мне это, в конце концов, удалось.