Неудачник 2 (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 70

Погасла пентаграмма, и Клод, стерев ногой рисунок, пошел забирать коня.

– Никак не могу тебя понять, – сказал лафрей. – Откуда у человеческой самки может взяться нежность к такому, как я? Лафреи в ваших глазах должны выглядеть злобными уродами. Жалость я еще могу как-то понять, хотя и она для меня оказалась неожиданностью.

– Ты не злобный, а хороший, – сказала смущенная Алина, – и пострадал из-за Колина. Он тоже тебя жалеет.

– Жалеет, – согласился лафрей, – и еще боится. Если я умру, он тоже почувствует жалость, но пополам с облегчением из-за того, что ему не придется меня убивать. То, что он меня убил, дав настойку, не в счет. Можешь ему сказать, чтобы не боялся. Каждый раз, когда твой мужчина делится со мной силой, чтобы я мог отсюда уйти, он открывается, и я бы давно мог навредить ему тысячей разных способов. Я этого не делаю только из-за тебя. Ты чеши, не надо бояться моих слов. Постарайся, чтобы он не вызывал больше ни одного лафрея. Вам повезло со мной, но вряд ли такое везение повторится. Нас не зря все боятся, а я не хочу, чтобы ты испытала горе. Если ваши правители жаждут легких знаний, пусть поручают это кому-нибудь другому. Держи, это мой тебе подарок.

– Что это? – спросила Алина, забирая у лежавшего на кровати демона два шарика.

– Убери их и чеши, – сказал он. – Можешь даже просто гладить или положить ладони мне на лицо... Шары – это устройства связи. Твой мужчина знает, как ими пользоваться. Куда бы его ни послали, вы всегда сможете поговорить. Не будьте идиотами и не отдавайте их своим правителям, потому что это последнее, что я принес из нашего мира. Больше вы такого не получите, а сами если и научитесь делать, то еще очень нескоро.

– Спасибо! – поблагодарила девушка, спрятала подарок в кармашек платья и продолжила гладить лафрея. – Дорш, неужели тебя уже нельзя вылечить? Вы же так много знаете...

– Тебе не понять, – не открывая глаз, сказал лафрей. – Это болезнь не тела, а души. У меня нет ни сил, ни желания что-то менять, а все другие радости жизни поблекли и кажутся такой ерундой... Не хотел говорить, но, так и быть, скажу. В моем мире уже знают, что вы опять начали баловаться вызовами и нашли способ с этим бороться. Создали заклинание, которое меняет наше восприятие запахов. Меняет не очень сильно, но этих изменений достаточно, чтобы запах вашей настойки больше не сводил с ума. Сейчас этому заклинанию подвергают всех поголовно, а меня ждут с распростертыми объятиями.

– Значит, ты не сможешь вернуться? – спросила Алина, у которой на глаза навернулись слезы.

– Все хорошо, – сказал он. – Не бойся, я не доставлю вам беспокойства. Я тебе сказал, чтобы вы знали и не лезли в наш мир. Наши одним запахом не ограничатся. Любой из лафреев с готовностью отдаст жизнь ради того, чтобы раз и навсегда отучить вас делать вызовы. Способов очень много... Если открыть портал в звезду, на месте этого дворца останется куча оплавленных камней. А есть еще миры с паразитами...

– Ты сейчас где? – связался с Алиной Грас

– Я сижу с лафреем, – ответила она, – а Колина вызвали в службу канцлера.

– Мне сейчас некогда вас учить, поэтому этим будет заниматься Гербер, – сказал Грас. – Это сильный и опытный маг. Он сейчас с девушками на полигоне, и ты должна быть там же. Лафрей пил свою настойку?

– Пил, – ответила Алина.

– Вот пусть и дожидается Колина. Я с ним сейчас свяжусь и потороплю.

– Я должна уйти, – сказала девушка демону, – но скоро придет Колин.

– Иди, – согласился лафрей. – Так даже лучше.

Он выждал, пока она уйдет, а потом вышел в гостиную и через нее прошел в учебную комнату. Открыв верхний ящик стола, он достал небольшой пистоль, взвел курок и, приставив ствол к виску, нажал на спусковой крючок.

Первым, кто обнаружил его тело, был Клод. Он пришел поговорить с Грасом, а заодно встретиться с Колином, но главный маг с кем-то работал, а друг отозвался и сказал, что занят, но скоро освободится.

– Я тебя попрошу зайти в мои комнаты и проследить за лафреем, – попросил он. – Алина была вынуждена срочно уйти, и демон там один. Поболтайте, пока меня нет.

В комнате отдыха, где лафрей обычно проводил время, его не было, но без силы он не мог уйти в свой мир, поэтому Клод продолжил поиски. В учебную комнату он вошел после того, как обошел все остальные. Из открытой двери пахнуло сгоревшим порохом и еще чем-то неприятным. Тельце демона лежало возле стола, а содержимое его головы заляпало окно и часть стены. Поискав, Клод нашел пистоль. К этому времени подошел Колин.

– Все-таки одну гадость он мне напоследок сделал! – сказал он, осматривая загаженную комнату. – Но хоть не пришлось это делать самому.

– Не вздумай такое сказать при Алине, – предупредил Клод. – Поссоритесь и надолго. Она к нему относилась очень тепло, да и мне его жаль.

– А мне, думаешь, не жаль? – спросил друг. – Только ты его жалеешь издалека, а меня он со своими капризами уже достал! Алина, в отличие от меня, не понимает, на что он способен, а я из-за него уже плохо сплю! И убивать я его не хотел, хотя с нетерпением ждал, когда все закончится. Пользы от него уже давно не было, а приходилось поить настойкой и потом развлекать! Я из-за него уже два месяца никуда не выходил, если не считать нескольких выходов порталами!

– Он тебе помог сохранить жизнь и дал знания, а ты ему отплатил отравой, – сказал Клод. – Я все понимаю и не осуждаю, но твои неприятности – это мелочь по сравнению с полученным. После знакомства с Дербом и твоим лафреем я стал иначе относиться к вызовам и ни одного демона больше вызывать не собираюсь. А этого нужно достойно похоронить и все здесь убрать до прихода Алины. Не возражаешь? Вот и займись, а я ушел к Грасу.

Он дошел до комнат главного мага и был пропущен его охраной. Грас был в гостиной и в комнату отдыха своего гостя не повел.

– Я через десять минут должен быть у императора, поэтому садись и излагай, что у тебя за вопрос, – сказал он Клоду. – Если тебе мало этого времени, поговорим позже.

– Я хотел ознакомиться с тем, что есть в библиотеке императора по магическому изменению животных, – сказал Клод, – и выяснил, что даже в закрытой части нет ничего. Такие книги были, но их куда-то вывезли.

– Зачем тебе это? – спросил Грас. – Хотел заняться со своим конем?

– Ну да, – ответил Клод. – В эту заразу входит на удивление много силы, но потом он ее не хочет отдавать. Связываюсь и пытаюсь убедить, что дам еще, а он меня, можно сказать, посылает! Кто, интересно знать, сказал, что лошади умны?

– И ты решил сделать его умнее, – кивнул Грас. – Сразу скажу, что у тебя ничего не выйдет. Да, можно их сделать не дурней человека, но за два-три поколения. Можно уложиться в пару лет, но результаты будут гораздо скромней, а у тебя нет и этого времени.

– С моим уже магией ничего не сделаешь, – сердито сказал Клод. – Я в него сбросил чуть ли не половину своих сил, так теперь даже не могу применить ментальную магию из-за того, что он ее как-то блокирует. По-моему, вы мне говорили, что такое невозможно!

– Говоришь, половину сил... – задумался Грас. – Есть еще один способ, но учти, что это совершенно секретная информация. Тебе говорю только потому, что ты меня натолкнул на одну идею. У нас несколько лет ведутся работы по внедрению в зверей и птиц человеческого сознания. Понятно, что внедряем копии, а человек остается жить.

– И что получилось? – заинтересовался Клод.

– С крупными животными результаты оказались неудачными, – сказал Грас. – Все прекрасно получалось, вот только не уживались люди в звериных телах. Начинались отклонения в поведении, и в конце концов их всех умертвили. Вот со звериной мелочью все получается превосходно. Полноценной личности они удержать не могут, но достаточно умны, понимают речь и не страдают из-за своей неполноценности.

– А что за идея? – спросил Клод. – Я вроде ничего особенно умного вам не говорил.