Шантарам - Робертс Грегори Дэвид - Страница 9

• Предыдущая
• 9/256
• Следующая

Когда я ближе познакомился с ним и стал ценить его дружбу, я догадался: Прабакер всем сердцем верит, что его улыбка воздействует как на людские сердца, так и на окружающий мир. И он был прав, конечно, но мне потребовалось много времени, чтобы понять это.

— А что значит это «баба» в конце имени? Лин — это понятно. Но почему Линбаба?

— «Баба» — это такое уважительное имя, — уcмехнулся Прабакер. — Если поставить «баба» в конце твоего имени или в конце имени какой-нибудь особенной персоны, то это значит, что мы выражаем уважение, — как к учителю, или священнику, или очень, очень старому человеку.

— Хм, понятно, — протянул я. — Но знаешь, Прабу, это, в общем-то, дела не меняет. Пенис есть пенис, так что не знаю…

— Но ты же видел, как твое имя понравилось мистеру Санджаю Дешпанде! Смотри, как оно понравится другим людям. Я скажу его им всем прямо сейчас, смотри! Линбаба! Линбаба! Линбаба!

Он вопил во весь голос, адресуясь ко всем встречным.

— Хорошо, Прабу, хорошо. Я верю тебе. Успокойся. — Теперь наступила моя очередь тянуть его вперед за рукав. — И мне казалось, ты хотел выпить виски, что я тебе дал, а не продать.

— Ох, да, — вздохнул он. — Я хотел выпить его, и уже пил его в уме. Но теперь, Линбаба, на деньги, которые я получил за продажу твоего прекрасного подарка мистеру Санджаю, я могу купить две бутылки очень плохого и замечательно дешевого виски, и еще останется очень много денег, чтобы купить новую красивую красную рубашку, одну толу хорошего чарраса, билеты на прекрасный индийский кинофильм с кондиционированным воздухом и еду на два дня. Но подожди, Линбаба, ты не кушаешь свой паан. Ты должен положить его в уголок рта и жевать, а то он станет черствым и плохим для вкуса.

— О’кей. И как же это сделать? Вот так?

Я сунул за щеку свернутый в трубочку листик, как это делали другие. Через несколько секунд рот мой наполнился сочной ароматной сладостью. Вкус напоминал медовый, но был в то же время острым и пряным. Лиственная обертка начала растворяться, и твердые кусочки измельченного кокосового ореха, фиников и семян смешались со сладким соком.

— Теперь ты должен выплюнуть немного паана, — наставлял меня Прабакер, сосредоточенно следя за тем, как работают мои челюсти. — Это надо сделать вот так, смотри.

Он выпустил изо рта струю красного сока, которая приземлилась в метре от нас, образовав кляксу величиной с ладонь. Это была филигранная работа мастера. Ни капли сока не осталось у него на губах. При напористом поощрении Прабакера я попытался повторить его достижение, но у меня изо рта пошли пузыри, а красная жидкость, проделав слюнявую дорожку на подбородке и на рубашке, смачно шлепнулась на мой правый ботинок.

— Рубашка без проблем, — заявил Прабакер и, нахмурившись, вытащил из кармана носовой платок и стал усердно втирать сок в мою рубашку, отчего пятно отнюдь не стало незаметнее. — Ботинки тоже не проблема. Я их тоже вытру. Но сейчас я должен задать тебе вопрос: ты любишь плавать?

— Плавать? — переспросил я, невольно проглотив паан, остававшийся во рту.

— Да, плавать. Я отведу тебя на пляж Чаупатти, очень замечательный пляж, и там ты можешь жевать и плевать, и еще жевать, а потом плевать без костюма, и не будешь тратить деньги на стирку.

— Послушай, я хотел спросить насчет экскурсий по городу. Ты ведь работаешь гидом?

— О да, я самый лучший гид в Бомбее, и во всей Индии тоже.

— Сколько ты берешь за день?

Он проказливо взглянул на меня, надув щеки, что выражало, как я стал понимать, хитроумие, служившее подкладкой его широкой приветливой улыбки.

— Я беру сто рупий за день.

— О’кей.

— И туристы платят за мой обед.

— Это понятно.

— И за такси тоже туристы платят.

— Да, конечно.

— И за билеты на автобус.

— Разумеется.

— И за чай, если мы пьем его в жаркий день, чтобы освежить свои персоны.

— Да-да.

— И за сексуальных девушек, если мы идем к ним в прохладную ночь, когда мы чувствуем, что у нас набухла большая необходимость в наших…

— Ладно, ладно. Послушай, я заплачу тебе за целую неделю. Я хочу, чтобы ты показал мне Бомбей, объяснил, что тут к чему. Если все пройдет хорошо, в конце недели я заплачу тебе дополнительную премию. Как тебе эта идея?

В глазах у него сверкнула улыбка, хотя голос почему-то был угрюмым.

— Это твое хорошее решение, Линбаба. Твое очень хорошее решение.

— Ну, это мы увидим, — рассмеялся я. — И еще я хочу, чтобы ты научил меня кое-каким словам на хинди.

— О да! Я могу научить тебя всему, что захочешь! «Ха» означает «да», «нахин» — «нет», «пани» — «вода», «кханнa» — «еда»…

— Хорошо, хорошо, не все сразу. Ну что, это ресторан? Слава богу, а то я уже умираю от голода.

Я хотел зайти в темный невзрачный ресторанчик, но тут Прабакер остановил меня. Лицо его по какой-то причине вдруг приняло серьезное выражение. Он нахмурился и проглотил комок в горле, как будто не знал, как приступить к делу.

— Прежде, чем мы будем есть эту прекрасную пищу, — произнес он наконец, — и прежде, чем мы… будем заниматься вообще каким-нибудь бизнесом, я должен… мне надо тебе что-то сказать.

— Ну, давай…

Вид у него был настолько удрученный, что меня охватили дурные предчувствия.

— Так вот, знаешь… эта тола чарраса, которую я продал тебе в гостинице…

— Да?

— Ну, понимаешь… это была цена для бизнеса. Настоящая цена, дружеская, — всего пятьдесят рупий за одну толу афганского чарраса. — Он воздел руки кверху, затем уронил их, хлопнув себя по ляжкам. — Я попросил у тебя на пятьдесят рупий больше, чем надо.

— Ясно, — отозвался я спокойно.

С моей точки зрения, это был сущий пустяк, и мне хотелось рассмеяться. Однако для него это, очевидно, было очень важно, и я догадывался, что ему не часто приходится делать такие признания. Впоследствии Прабакер объяснил мне, что как раз в этот момент он решил стать моим другом, а это означало, что он всегда должен быть скрупулезно честен со мной, говоря что-либо или делая. С тех пор он неизменно резал правду-матку мне в глаза, что, конечно, не могло не подкупать, хотя порой и раздражало.

— Ну, и что же мы будем делать с этим?

— Я предлагаю вот что, — ответил он очень серьезным тоном. — Мы быстро-быстро выкуриваем весь этот чаррас по бизнес-цене, а потом я покупаю для нас новый. И теперь все будет для тебя — и для меня тоже — по дружеской цене. Такая политика будет без проблем?

Я рассмеялся, он засмеялся тоже. Я обнял Прабакера за плечи, и мы окунулись в дышавшую парами и ароматами суету переполненного ресторана.

— Лин, я думаю, я твой очень хороший друг, — заключил Прабакер, счастливо улыбаясь. — Мы с тобой удачные парни, да?

— Все может быть, — отозвался я. — Все может быть.

Несколько часов спустя я лежал в уютно обволакивавшей меня темноте, слушая ритмичное жужжание вращающегося на потолке вентилятора. Я чувствовал усталость, но заснуть не мог. Улица за окном, на которой днем бурлила деловая жизнь, теперь затихла в объятиях ночной духоты под влажным звездным небом. Удивительные и загадочные уличные сценки мелькали у меня перед глазами, как листья на ветру, кровь волновали новые надежды и перспективы, и я, лежа в темноте, не мог сдержать улыбки. Ни один человек в том мире, который я оставил позади, не знал, где я нахожусь. Ни один человек в Бомбее не знал, кто я такой. Я спрятался в промежутке между двумя мирами и чувствовал себя почти в безопасности.

Я подумал о Прабакере и его обещании вернуться утром, чтобы положить начало моему знакомству с городом. «Вернется ли он? — гадал я, — или же, гуляя по улице, я увижу, как он ведет куда-то нового туриста?» Я решил, с безразличной отчужденностью одинокого человека, что если он сдержит слово и придет утром, то можно будет, пожалуй, и вправду подружиться с ним.

Снова и снова мне вспоминалась эта женщина, Карла. Меня удивляло, что ее невозмутимое неулыбчивое лицо так упорно преследует меня. «Если вы заглянете как-нибудь в «Леопольд», то, возможно, выясните это», сказала она на прощание. Я не знал, приглашение это, вызов или предупреждение. Но что бы это ни значило, я был намерен поймать ее на слове и отыскать там. Не сразу, конечно. Сначала надо было получить хотя бы приблизительное представление о городе, который она, похоже, знала очень хорошо. Я решил, что пойду в «Леопольд» через неделю. А пока поброжу по Бомбею, познакомлюсь с ним.

• Предыдущая
• 9/256
• Следующая