Политический кризис в России: модели выхода - Гельман Владимир Яковлевич - Страница 8

Именно словом «дедазо» обозначалась не знавшая сбоев мексиканская модель передачи власти (российскому «тандему» у нее стоило бы поучиться). Казалось, что господству партии власти в Мексике ничто не угрожает: мексиканский режим заслужил репутацию «идеальной диктатуры». Но по мере развития страны сохранять статус-кво становилось все сложнее.

Почему же эта система в конечном счете развалилась?

На протяжении 1950-70-х гг. мексиканская экономика уверенно росла быстрыми темпами (6-7% в год). Из отсталой аграрной страны Мексика превратилась в развитую индустриальную. Но чудо стабильности не могло длиться вечно, и на смену ему пришли суровые испытания.

Первым серьезным политическим конфликтом, потрясшим Мексику, стала волна студенческих выступлений, которые в преддверии Олимпийских игр 1968 г. были жестоко подавлены правительством. Вслед за этим власти взяли курс на снижение социального неравенства: масштабы вмешательства государства в экономику резко возросли, а с ними начали расти дефицит бюджета и инфляция.

Именно в это время Мексика получила приток денег благодаря своим природным ресурсам: к концу 1970-х гг. страна вошла в число ведущих мировых экспортеров нефти. Однако нестабильность цен на нефть на мировом рынке и популистская экономическая политика правительства нанесли серию ударов по благополучию страны, которые все время приходились как раз на период президентских выборов и получили название «проклятие сек-сенио».

Осенью 1976 г. Мексика вынуждена была пойти на девальвацию песо. В 1982 г. начался отток капитала, усугубившийся после резкого снижения цен на нефть, что повлекло за собой новую девальвацию песо. Но в преддверии президентских выборов правительство вместо того, чтобы жестко экономить бюджетные средства, напротив, подняло зарплаты, и в результате уже новый глава государства вынужден был объявить о невозможности выплаты внешнего долга Мексики. Когда же после еще одной девальвации внешний долг Мексики был реструктурирован, а правительство запустило программу экономических реформ, очередной спад мировых цен на нефть похоронил все надежды: накануне президентских выборов, к началу 1988 г., инфляция превысила 159%.

В начале 1990-х гг. был заключен официальный «пакт» — соглашение между правительством, бизнесом и профсоюзами о замораживании цен и зарплат, уменьшении государственных расходов и приватизации ряда госпредприятий. Благодаря этим шагам, а также реформе налоговой системы, удалось достичь снижения объема внешнего долга Мексики и уровня инфляции до 8% год. Но «проклятие сексенио» вновь настигло Мексику в 1994 г.

Сперва вспыхнуло восстание индейских сепаратистов в наиболее отсталом штате страны Чиапас, после чего центральное правительство надолго утратило контроль над этой территорией. Затем в преддверии выборов Мексика пережила убийство кандидата на пост главы государства, незадолго до того провозглашенного преемником уходящего президента, потом страну потряс самый тяжелый за всю ее историю кризис, который сопровождался не просто девальвацией, но крахом национальной валюты. Отток капитала за неделю превысил 10 млрд долларов, а почти 2,5 млн мексиканцев потеряли работу.

Казалось бы, на фоне череды экономических кризисов мексиканский режим был обречен на поражение на выборах. Тем не менее PRI смогла удержаться у власти — ее падение произошло не в самые тяжелые для экономики страны времена, а как раз тогда, когда после тяжелого и глубокого спада с середины 1990-х гг. начался период роста.

Многие наблюдатели не без оснований говорили о злоупотреблениях и фальсификациях в пользу партии власти. Действительно, PRI не стеснялась в выборе средств для обеспечения нужных для нее итогов голосования. Рассказы о том, как накануне выборов PRI завозила в деревни обувь и бесплатно раздавала крестьянам перед голосованием ботинки на левую ногу, а тем, кто «правильно» голосовал, еще и на правую, стали общим местом в описании мексиканских выборов. Другая причина сохранения статус-кво заключалась в том, что избиратели реагировали не на глубину экономического спада, а на его длительность. Мексиканским правительствам удавалось быстро выправлять положение дел в экономике и успевать сохранить надежду у избирателей. Для сравнения заметим, что и в России глубокий спад в экономике в ходе кризиса 2008-2009 гг. тоже не повлек за собой автоматически падение поддержки Путина.

Этот опыт говорит о том, что авторитарные режимы сталкиваются с вызовами и тогда, когда их экономическая политика оказывается успешной, и тогда, когда они переживают спад. Трудности у авторитарных режимов возникают как из-за разочарования общества, вызванного неэффективностью руководства, так и в силу того, что экономическое развитие со временем меняет общество и ведет к повышению спроса граждан на политические свободы. «История успеха» мексиканской экономики создала базу поддержки авторитарного режима (нечто подобное наблюдалось и в России в 2000-е гг.). но по мере кризисов она, хотя и не сразу, начала таять (Россия, похоже, сейчас находится лишь в начале этого пути).

При этом спрос на перемены со стороны граждан мексиканским властям был предъявлен лишь тогда, когда в политике появилось альтернативное предложение.

К концу 1980-х гг. стало ясно, что политический монополизм PRI уже неспособен справляться с кризисами. Начался болезненный и мучительный процесс распада системы «дедазо», когда сменявшие друг друга президенты жили по принципу «после нас хоть потоп», оставляя своим преемникам тяжкое наследие и не заботясь о последствиях своей политики.

Неспособность PRI к обновлению провоцировала внутрипартийные конфликты и повлекла за собой раскол мексиканской элиты. В преддверии выборов 1988 г. группа влиятельных деятелей партии власти во главе с сыном Карденаса Куатемоком вышла из ее рядов и объединила вокруг себя многочисленные и слабые левые партии в Партию революционной демократии (PRD). Только противоречия между оппозиционерами и массовые фальсификации при голосовании помогли PRI тогда удержаться у власти.

Но оппозиция извлекла уроки из поражения: левые из PRD и правые из PAN хотя были антагонистами в плане экономической политики, оказались в равной мере заинтересованы в том, чтобы изменить правила игры. Именно это позволило им сотрудничать друг с другом под очень хорошо знакомым российским оппозиционерам лозунгом «За честные выборы!». Им удалось добиться создания независимого от властей страны электорального трибунала (своего рода аналога Центризбиркома) и успешно наладить кооперацию на региональных и местных выборах по принципу «негативного консенсуса» (призыв «Голосуй за кого угодно, кроме кандидатов партии власти» был знаком мексиканской оппозиции не хуже, чем российской).

Появление нового предложения на мексиканском политическом рынке повлекло за собой и изменение спроса: ведь модернизация Мексики объективно привела к серьезным социальным переменам, ставшим причинами политических сдвигов. По мере роста и выхода на авансцену среднего класса, особенно в более обеспеченных северных штатах страны, росла и политическая поддержка PAN. В итоге PRI в 1989 г. впервые в своей истории проиграла кандидату PAN губернаторские выборы в граничащем с США штате Баха Калифорния. Партия, прежде запертая в электоральное «гетто», в 1990-е гг. начала побеждать на выборах и в других городах и штатах.

В это время и низшие слои, на протяжении десятилетий служившие базой поддержки PRI, начали выходить из-под контроля партии власти. Череда кризисов подорвала механизм патронажа, что привело к переходу части бывших сторонников партии власти на сторону набиравшей силу PRD. К тому же шедший полным ходом процесс децентрализации страны открыл для левой и правой оппозиции новое окно политических возможностей на локальном уровне.

На выборах 1997 г. PRI впервые лишилась абсолютного большинства в парламенте Мексики. Наконец, черта под эпохой однопартийного режима в стране была подведена в июле 2000 г., когда на президентских выборах уверенно победил Висенте Фокс, баллотировавшийся от созданного под руководством PAN «Альянса за перемены».