Ворон - Смолл Бертрис - Страница 65

• Предыдущая
• 65/150
• Следующая

— Да, он постарается, но она не та, за кого себя выдает, хотя некоторых может и одурачить ее послушание и смиренность. Но скажите нам лучше, как помочь вам, моя милостивая госпожа?

— Поговорите с женщинами, которые должны были присматривать за мной и моим сыном, прежде чем они покинут замок. Несомненно, кто-нибудь из них видел что-то, но молчит, опасаясь возмездия Бронуин. Говорите с каждой отдельно. Среди них есть одна новенькая, только что появившаяся при дворе. Она была бы добра ко мне, если б не опасалась главной дежурной дамы. Только после разговора с ними я могу посоветовать вам, что делать дальше.

Таран понимающе кивнул.

— Мы начнем немедленно, моя госпожа, потому что эти женщины скроются от гнева Пауела в изгнание сегодня же, чтобы не навлечь еще большую немилость на их семьи.

— Принцесса, — тихо обратился к ней Риз. — Мы освободили бы вас от этого наказания, если б могли, но мы бессильны, несмотря на то, что оно несправедливо. Однако не бойтесь, мы не допустим, чтобы вам причинили вред. Клянусь вам!

Удивленная глубокой страстностью его голоса, Рианон взглянула в его глаза и увидела нечто такое, о чем никогда не догадывалась. Он любил ее, и это открытие опечалило Рианон, поскольку, как и она сама, Зван любил неразделенной любовью. Покраснев, она ласково коснулась его руки и поблагодарила, а потом спросила:

— Как мой муж?

— Он скорбит, — резко отозвался Таран, — но по кому — по вас или ребенку — не знаю, моя принцесса.

И они оставили ее. Несмотря на всю жестокость, с которой она столкнулась, сейчас Рианон чувствовала себя сильнее, чем в последние несколько часов. Сознание того, что ей бесспорно верили эти два стойких воина и что она не была одинока в Дифиде, успокаивало ее тогда, когда трудно было даже ожидать утешения.

Она умылась, заплела длинные волосы в одну косу Из всех своих платьев она выбрала одно простое цвета лаванды, которое было перехвачено на талии шелковым фиолетовым поясом. Единственным украшением служил свадебный обруч на голове. Изящные ножки остались босыми.

Как только первый свет зари коснулся далекого горизонта, к ней пришли. На тонкую шею надели тяжелый конский хомут, который грубо давил на хрупкие плечи, отчего она шла шатаясь, когда ее вели к каменной глыбе, возвышающейся перед главными воротами замка. Вокруг нее толпились лишь члены совета. Пауела нигде не было видно.

— Ты будешь сидеть здесь, женщина Справедливого народа, — сказал Синбел. Он произнес название ее народа словно проклятье. — Каждому прохожему ты будешь говорить слова стоя: «Так как я убила своего ребенка, меня приговорили сидеть здесь семь лет. Если вы хотите войти в замок Дифид, мой долг принести вас в зал на спине. Таково мое наказание». Поняла, женщина Справедливого народа?

— Я не убивала своего сына, — спокойно сказала Рианон.

— Ребенок исчез. Ты не представила его нам. Это одно и то же. Совет признал тебя виновной в детоубийстве. Если не станешь произносить положенные тебе слова, наказание твое продлится. Не ожидай ни помощи, ни вмешательства от принца. Он отдал тебя в наши руки, — холодно сказал Синбел. — А теперь повтори слова, которые я тебе сказал, чтобы я убедился, что ты их знаешь.

— Я скажу их, но твои слова не могут сделать того, чего нет, Синбел из Тейфи.

Весть о жестоком наказании Рианон разнеслась по всем землям Кимри. Те, кто проходил мимо либо посещал замок Пауела, не позволяли красивой, убитой горем женщине нести их на хрупкой спине. Им, видимо, было стыдно за такое наказание, определенное советом Дифида, и они поражались, что Пауел не снимет обвинения со своей жены.

Простые люди шептались между собой о подозрительном скором приговоре, который был вынесен Рианон. Они знали о принцессе только хорошее. Как, спрашивали они себя, могла не оправившаяся от родов женщина, с нетерпением ждавшая ребенка, участвовать в заговоре? И почему? И не раз возникал вопрос: почему никто не искал пропавшего ребенка? В большинстве своем они были бедны и бессильны, но у них не было недостатка в добрых чувствах.

Когда прошел третий день ее наказания и Рианон тихо сидела в дальнем конце большого зала Дифида, она услышала недалеко от себя голос Тарана.

— У нас новость, принцесса. В ночь, когда пропал ваш ребенок, женщинам, присматривающим за вами и вашим сыном, принесли вино Его передали от Бронуин с поздравлениями по случаю рождения маленького принца. После того как вино было выпито, ваши придворные дамы заснули глубоким сном. Кроме одной. Дама, недавно появившаяся при дворе, не стала пить, поскольку вино ей вредно. Она бодрствовала и видела все, что случилось. Она боялась рассказать, думая, что ей не поверят.

Поэтому и поддержала ложь главной дежурной дамы. Ее терзает стыд за трусость и угрызения совести за то, что позволила втянуть себя в это дело.

Я выяснил, что мы состоим в родстве, она поэтому охотно поделилась со мной, но никому больше она ничего не расскажет.

Рианон прикрыла рот руками, делая вид, что кашляет, и спросила:

— Кто украл моего сына.

— Дама точно не знает, но вот что она мне рассказала. В середине ночи она начала дремать, как вдруг ее пробудил звук сильно дребезжащего оконного переплета. Окно распахнулось, и просунулась громадная когтистая рука, которая нежно подняла спящего младенца из колыбели. Дама была страшно напугана и не знала, что делать. Она сказала мне, что потеряла сознание от страха, а когда пришла в чувство, ребенок исчез. Она закрыла окно и крепко заперла его на замок, никому ничего не сказав, кроме меня. Больше она ничего не знает.

Говорит ли вам это о чем-нибудь, госпожа?

— Это дело рук не простого смертного существа, — уверенно ответила Рианон. — Но кто это или что это было, кто украл моего сына, я не знаю. Нам, может быть, поможет Справедливый народ. Я не могу уйти отсюда, но ты не должен идти один. Слишком опасно пускаться в путь Кимри в одиночку, поскольку мой народ уже знает о приговоре Дифида.

Хотя мы по натуре добрый народ, но мои сородичи разгневаны.

Таран оглядел зал, чтобы убедиться, не следят ли за ними, и, успокоившись, проговорил:

• Предыдущая
• 65/150
• Следующая