Снова любить - Смолл Бертрис - Страница 36

• Предыдущая
• 36/94
• Следующая

Иоанн сморщил нос, когда Кейлин приблизилась к нему! – О боги! Когда последний раз ты мылась?

– Какое сегодня число? – резко спросила она. – На галере, где держат рабов, теряешь счет времени, господин.

– Сегодня тринадцатое апреля, – ответил он, удивившись. Она не была покорным созданием. Несомненно, в ней чувствовалась сильная воля. Все к лучшему, удовлетворенно подумал он.

– Значит, я не мылась почти восемь месяцев. Могу я где-нибудь помыться, раз уж теперь вы мой хозяин? Я была бы весьма благодарна, если вы предоставите мне эту возможность.

– Восемь месяцев! – одновременно воскликнули оба мужчины, пришедшие в ужас от откровений Кейлин. Затем более хмурый мрачно заметил:

– Боюсь, ты совершил ужасную ошибку, Иоанн. Толстяк засмеялся:

– Нет, Фока, я не ошибся. Вот увидишь! Увидишь! – Потом обратился к Кейлин:

– Следуй за нами, девушка, только не вздумай потеряться в толпе. С нами тебе будет хорошо, но, если попытаешься сбежать, накажем! Здесь не принято давать спуску рабам.

Кейлин и не думала бежать. Хуже того, что она испытала за последние месяцы, уже ничего не могло быть. Она почти потеряла представление о том, кто она. Эти двое, по всей видимости, неопасны; сейчас она была готова идти за любым, кто обещал ей ванну. Ей не верилось, что когда-нибудь она сможет отмыться и не вонять так отвратительно. Помня о предупреждении, она старалась не отставать от щеголя и его спутника.

Они быстро шли через шумный город, и, куда бы Кейлин ни повернулась, все удивляло ее. Ей хотелось задать несколько вопросов своим хозяевам. Это желание все больше овладевало ею и нисколько не пугало. Она все еще до конца не представляла, что стала рабыней. Следуя за мужчинами по широкому проспекту, а затем по узкой, тихой улице, она увидела, как они свернули в широкие ворота большого дома. Хорошо, что они по крайней мере богаты и в состоянии заменить ей изношенную тунику, которая практически сваливалась с нее.

Управляющий поспешил навстречу, приветствуя мужчин. Его глаза широко раскрылись от потрясения, когда он увидел следовавшую за ними девушку.

– Мой господин, – спросил он едва слышно, – эта особа с вами?

– Иоанн купил ее на рынке, Павел, – ответил суровый мужчина. – Ты должен спросить у него, что он собирается делать с ней.

Управляющий посмотрел на Иоанна, и толстяк рассмеялся, увидев страдальческую мину на лице слуги.

– Я сам отведу ее в баню, Павел, – сказал он. – Позаботься, чтобы банщицы приготовились. Они обычно стараются выкроить время для себя, не отпускай их, пусть дождутся, пока мы не закончим. Этот грязный поросенок, которого я приобрел, превратится в павлина, обещаю. А я заплатил за нее всего четыре фоллеса! – Он повернулся к Кейлин:

– Пойдем, девушка. Ванная, о которой ты так мечтала, всего в нескольких шагах отсюда.

– Меня зовут Кейлин, – сказала она, следуя за ним.

– Да? А что это за имя – Кейлин? – Они вошли в большой атрий и двинулись по какому-то подозрительному коридору со множеством боковых дверей. – И откуда ты, Кейлин? – продолжил он.

– Я из кельтского рода, господин. Я британка, – ответила она, когда они вошли в предбанник. Две хорошенькие женщины подошли, поклонившись Иоанну и бросив немного испуганный взгляд на сопровождавшую его девушку.

– Вас, мои дорогие, ожидает работа, – сказал Иоанн банщицам. – Она утверждает, что не мылась восемь месяцев. – Он засмеялся. – Я присоединюсь к вам, когда вы займетесь девушкой. Она говорит, ее зовут Кейлин. Мне нравится. Пусть оставит это имя.

– Я не буду откликаться ни на какое другое имя, – твердо заявила Кейлин.

– Ты, очевидно, родилась не рабыней, – заметил Иоанн.

– Конечно, нет, – ответила Кейлин негодуя. – Я из семьи Друзасов из Кориниума. Мой отец. Гай Друзас Кориниум, был декурионом города. Я замужняя женщина с правом на имущество и хорошей репутацией.

– Какие теперь рабы в Константинополе! – сухо заметил Иоанн. – Расскажи, как ты попала сюда, – попросил он, когда они вошли в раздевалку.

Кейлин рассказала ему все, что могла вспомнить. Банщицы раздели их и посадили в парилку, где они находились, пока не вспотели. То обстоятельство, что она голая, как и Иоанн, не беспокоило Кейлин. Она не ощущала опасности со стороны этого человека. Более того, она чувствовала, что он мог бы стать ее другом. Когда оба они начали потеть, банщицы принялись отмывать грязь и пот серебряными скребками. Они тем временем беседовали.

– Несомненно, Антония Порция предала тебя, – заметил Иоанн. – Женщина, которая убеждена, что ей причинили зло, очень опасный враг, дорогая. Продав тебя в рабство, она отомстила и тебе, и твоему несчастному мужу. Уверен, она сказала ему, что ты мертва. В противном случае он заставил бы ее открыть твое местонахождение и приехал бы за тобой. Известие о твоей смерти причинило ему глубокую боль, как казнь Квинта Друзаса разбила сердце Антонии. Она достаточно умна, эта Антония. Хуже Византии места нет. Ты вынуждена страдать в рабстве, ничего не зная о своем ребенке, в то время как твой муж страдает, убежденный в твоей смерти.

Кейлин молчала. Как лаконично Иоанн все изложил, и, вероятно, он прав. Что могло быть хуже? Она совершенно ничего не могла сделать. Она беспомощна и так далека от любимой Британии. До этого момента Кейлин даже не думала о возвращении домой, но сейчас, столкнувшись с действительностью, она поняла, что у нее не осталось выбора. Она выжила, и появилась надежда. Она должна подумать о будущем.

– Зачем вы купили меня? – спросила она Иоанна, когда их перевели в прохладное отделение, чтобы помыть.

– Я разглядел, что под грязью скрывается красивая женщина, а красивые женщины – это то, чем я занимаюсь, – ответил он и, повернувшись, обратился к банщицам:

– Вымойте сначала волосы. Я хочу видеть их настоящий цвет. Они так грязны, что мне непонятно, каковы они.

– У меня каштановые волосы, – сказала Кейлин. – Я унаследовала цвет волос от матери, кельтки из племени добунни. – Затем она уже не смогла говорить, так как обе девушки, моющие ее, начали энергично скрести ей голову. – Ой! – вскрикивала Кейлин, когда их пальцы продирались сквозь невероятно спутанные волосы, которые свалялись за последние несколько месяцев. Наконец ее ополоснули теплой водой с каким-то резким запахом.

– Что это за вода?

– Лимонная, – ответил Иоанн. – О боги! Твои волосы великолепны!

– А что такое лимон? – спросила Кейлин.

– Я покажу тебе позже, – пообещал он. – Теперь пойдем, и пусть девушки помоют тебя, моя красавица. – Он жестом остановил банщиц. – Нет. О себе я сам позабочусь. Занимайтесь Кейлин.

Они вымыли ее с мягким мылом, которое удалило остатки грязи с кожи. Кейлин едва сдерживала свой восторг – так было приятно снова стать чистой.

Они прошли в другое отделение, и девушки быстро ополоснули ее холодной водой, а затем последовали в комнату, где их положили рядом на скамейки и начали растирать ароматными маслами.

– А как вы используете красивых женщин в своем деле, господин? – спросила Кейлин. Банщицы захихикали.

– Это вилла Максима, Кейлин, – объяснил Иоанн, – самый элегантный публичный дом во всем Константинополе. Мы обслуживаем дам и господ, ищущих наиболее экзотические, возбуждающие виды развлечений.

– Что такое – публичный дом? – спросила она, досадуя, что обе девушки снова начали потешаться с явным самодовольством.

Иоанн поднял голову и удивленно взглянул на Кейлин, которая удобно расположилась рядом с ним, наслаждаясь массажем.

– Ты не знаешь, что такое публичный дом? – спросил он изумленно.

– Я не стала бы спрашивать, если бы знала, господин, – ответила Кейлин.

– Говоришь, ты из Кориниума, – начал он, но она прервала его:

– Ветвь семьи Друзасов обосновалась в Кориниуме во времена императора Клавдия, но я выросла не в городе. За всю свою жизнь я побывала там лишь три раза, последний раз – когда мне было всего шесть лет. Я единственная дочь порядочной семьи патрициев. Я не знаю, что такое публичный дом. Могу я не знать этого?

• Предыдущая
• 36/94
• Следующая