Скай О`Малли - Смолл Бертрис - Страница 43

• Предыдущая
• 43/131
• Следующая

День подошел к концу, наступил вечер. Подошла Ана, и Констанца незаметно поднялась.

— Приходите через час, господин, — шепнула служанка, и Найл кивком головы дал знать, что понял ее. Рядом с ним на стул опустился Конд:

— Я не упоминал об этом раньше: бабушка Констанцы по материнской линии — англичанка. Часть ее приданого составлял дом на Стрэнде в Лондоне. Он невелик, но в хорошем состоянии. Он достался мне от жены, и я включил его в приданое дочери. Мой лондонский агент уже известил жильцов, что им необходимо выехать. Дом будет подготовлен и обставлен к вашему приезду в Лондон.

— Благодарю вас, дон Франсиско. Бурки давно поняли, какую ценность представляет дом в Лондоне. А Стрэнд — прекрасное место. — Он оглядел двор, где проходил праздник. — Я признателен вам также за этот день. Он сделал Констанцу счастливой.

— Она моя дочь, дон Найл. О, я знаю, это старая цыганская ведьма Ана убедила Констанцу, что я сомневаюсь в своем отцовстве и думаю, что из-за дочери погибла моя жена. Но это не так. У Констанцы есть родинка в виде сердца на правой ягодице. У меня такая же родинка, такая же родинка есть у брата Джеми, у отца, у покойного дедушки. И у двух моих сестер тоже. Если у меня и были какие-то сомнения, они тотчас же рассеялись, как только я увидел родинку.

Что же до матери Констанцы Марии Терезы, она была настолько же болезненна, насколько горда. Ее ужасно мучило, что она оказалась в плену у мавритан, она стыдилась этого не меньше моего. Разве может простая крестьянка Ана понять такие вещи? — Он вздохнул. — Будьте добры к Констанце, дон Найл. Она очень похожа на свою мать. Мне тяжело потерять ее, ведь я остаюсь совсем один. — Он быстро поднялся и присоединился к своим приятелям в противоположном конце двора.

Найла поразили его откровения — мимолетный взгляд, брошенный в душу Конда. Неудивительно, что он оказался таким щедрым, выделяя дочери приданое. Оно включало имение в Испании, виллу на Мальорке, огромную сумму в золоте и обещание новых сумм по смерти Конда, а теперь еще и дом в Лондоне. Лорд Бурк улыбнулся про себя. Мак-Уилльям останется довольным — Найл введет в семью богатую наследницу.

Слуга вновь наполнил его бокал, и он смотрел на танцовщицу с возрастающим чувством умиротворения. Допив вино, он встал и направился к себе в комнату, где его уже ждал слуга с приготовленной горячей ванной. Он вымылся в молчании, вдыхая аромат сандалового мыла. Потом тщательно вытерся.

— Где госпожа?

— Она ожидает господина в своей спальне рядом с вашей.

— Передай Ане, что я иду. Пусть она уходит. И ты тоже на сегодня свободен.

— Да, господин.

Найл оглядел себя в зеркале и остался доволен тем, что увидел. Болезнь и горе не оставили на нем никакой печати. Он повернулся, достал из шкафа какой-то небольшой предмет и вошел в надушенную спальню, где под одеялом на кровати лежала Констанца. При виде мужа ее глаза расширились.

— Ну что, потрясем местное общество? — игриво спросил он и, сорвав с нее изящный пеньюар и разодрав его в клочья, разбросал по комнате. — А теперь обеспечим мою честь и всем заявим о твоей невинности. — Он вытянул над кроватью руку и крепко сжал кулак — кровь брызнула на простыню. Констанца ойкнула, но Найл засмеялся. — Великолепно, любимая! Теперь гости не усомнятся в твоей девственности, — он тщательно обтер руку и швырнул полотенце в огонь. — Мочевой пузырь поросенка с куриной кровью, — объяснил он. — Ана дала мне его сегодня утром.

— О! — Констанца удивленно посмотрела на мужа, и ее голос сорвался:

— Мне бы никогда не пришло в голову…

— Мне бы тоже, — улыбнулся он. — Но Ане, слава Богу, пришло. Я рад, что она поедет с нами. А теперь, моя соблазнительная девочка, иди ко мне. Весь последний месяц я просто сходил с ума, вспоминая наш день на лугу.

— И я тоже, — призналась она. Найл взял ее на руки и осторожно положил на кровать. — Наверное, ты в ужасе от моих слов.

— Нисколько, любимая. Мне приятнее, если ты будешь меня хотеть, чем останешься холодной и несговорчивой.

Он сжал ее почти грубо, и Констанца в предвкушении затрепетала. Как часто она грезила о том дне на лугу, когда чалый жеребец любил маленькую белую кобылу. Сколько ночей она стонала, вспоминая ласки Найла.

Констанца с облегчением вздохнула — он навсегда принадлежит ей. Золотистые шары стали твердыми, когда Найл впился губами сначала в один из них, потом в другой. Язык кружил и кружил вокруг сосков, пока она не начала упрашивать взять ее. Он рассмеялся, разглядев в жене страстную женщину, и решил проверить, как далеко может зайти.

Теплый язык ласкал ее мягкую ароматную кожу, спускаясь вниз к животу, задержался у коленей и поднялся снова. Констанца неистово металась, волосы рассыпались по подушке. Губы Найла приблизились к самому сокровенному месту. Пальцы осторожно раздвинули кожу — маленькая пуговка была твердой и дрожала. Губы сжали ее, язык отведал на вкус.

— Боже! Еще! Еще!

Дважды его язык приводил жену в экстаз. Потом, не выдержав сам, Найл вошел в ее горячее, хрупкое тело. Вскрикнув от наслаждения, она обвила его ногами, подлаживаясь к неистовому ритму мужа, исцарапала спину, когда почувствовала внутри его семя.

Найл понял, что она теряет сознание. Тогда он обнял ее и устроил на плече, чтобы, очнувшись, она не испугалась и почувствовала себя уютно. Он был восхищен этим замечательным страстным существом, на котором женился. Слишком уж это хорошо, чтобы быть правдой, и все же это была правда. Он нашел великолепную партнершу, женщину, из чьей утробы произойдет новое поколение Бурков. Констанца едва шевельнулась в его объятиях.

— Прощай, Скай, любовь моя, — едва слышно шепнул Найл и повернулся к жене.

Жена Халида эль Бея стала самой знаменитой женщиной в Алжире. Три раза в неделю она с открытым лицом сидела во главе стола на званых вечерах. Поначалу мужчины были шокированы, но быстро привыкли — Скай была очаровательной разумной женщиной и легко поддерживала беседу. Поговаривали, что она разбирается в делах не хуже мужа, но ни один мужчина не придавал этим слухам серьезного значения, считая их явным абсурдом. Ведь Аллах создал женщин для удовольствия мужчин и для рождения детей, но ни для чего больше.

Все завидовали Халиду эль Бею, но больше всех Джамил, комендант Касбахского форта. Турецкий воин был славным жеребцом и имел обширный гарем. Получить у него какую-нибудь услугу было достаточно просто, стоило только подарить красивую опытную рабыню. И все же Джамил безнадежно жаждал Скай. Оттолкнув его ухаживания, она очень заинтересовала офицера. Он подкупил служанок, чтобы те тайно передавали ей подарки: драгоценности, цветы, сладости. Все возвращалось обратно — обертки даже не были тронуты. Два раза он смог увести ее от гостей и выслушал лишь упреки и даже оскорбления. Никогда еще Джамила так откровенно не отталкивали и не обижали. И он поклялся овладеть Скай.

Тем вечером он развалился на диване и вместе с Ясмин смотрел сквозь прозрачное с их стороны зеркало. По другую сторону зеркала в соседней комнате развлекался известный в городе купец. Голый и связанный, он наслаждался услугами двух смазливых девиц. Одна из них уселась ему на лицо и щекотала своими волосами, а другая яростно сосала его маленькую дряблую мужскую плоть. Наконец их совместные усилия увенчались успехом, и та, что была внизу, привела мужчину к славной победе.

— Бедняга, он не заслуживает их стараний! — от всей души рассмеялся Джамил. — Пришли их потом ко мне — и я уж их вознагражу.

— А я считала, что ты собираешься провести ночь со мной, — упрекнула его женщина. — Я ни с кем не собираюсь делить своих привилегий.

— Разве ты откажешься стать моим изысканным десертом после того, как у меня разыграется аппетит? — польстил он Ясмин.

Женщина что-то довольно проворковала. Она наслаждалась Джамилом и считала его самым лучшим после Халида любовником. А Халид, будь он проклят, совсем перестал к ней ходить после того, как влюбился в Скай. Гримаса гнева на миг исказила ее красивое лицо. Джамил заметил ее гнев.

• Предыдущая
• 43/131
• Следующая