Розамунда, любовница короля - Смолл Бертрис - Страница 36

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая

– Да, мне давно пора вырасти, стать настоящей женой.

Я не против брака с сэром Оуэном. Он добр и, Мейбл, кажется, неравнодушен ко мне.

– Нужно помолиться нашей доброй Богородице за то, что ты сумела это понять. Да, девочка, ты ему небезразлична. Я бы даже посмела заметить, что он влюблен в тебя, хотя, возможно, сам этого еще не сознает. Ты должна тоже полюбить его, детка, и не просто телом, а всем своим сердцем. Из всех моих знакомых девушек тебе одной так повезло.

– И все же выбор остался не за мной! – рассмеялась Розамунда. – Но я счастлива! Это Мег постаралась ради меня. Я у нее в большом долгу, ибо, не предложи она сэра Оуэна, кто знает, кому бы захотели оказать эту честь!

– Что же, кто бы ни был причиной столь удачного поворота событий, я ему благодарна. И мы едем домой. Я снова буду со своим Эдмундом. Вряд ли мне когда-нибудь захочется снова путешествовать, детка. Приключений последних месяцев хватит, пожалуй, на всю жизнь!

Утром, после мессы, сэра Мередита и Розамунду призвали к королю. Там уже находились графиня Ричмонд, принцесса Маргарет, принц Генри и капеллан его величества. На столе лежали пергамента, которые предстояло подписать жениху и невесте, – Вы согласны, леди? – спросил священник.

– Да, преподобный отец, – улыбнулась Розамунда.

– А вы, сэр Оуэн, тоже согласны взять эту леди в жены?

– Согласен, – кивнул сэр Оуэн, стараясь согнать с лица улыбку. Что ни говори, а событие достаточно серьезное. Певучий валлийский акцент, которым когда-то, так давно, отличался его голос, сейчас снова прорвался.

Король переглянулся с матерью, и оба едва заметно улыбнулись. Редко приходится наблюдать столь неподдельную радость, тем более что королевские приказы обычно встречались с волнением или страхом.

Присутствующие поставили свои подписи, как свидетели помолвки между Розамундой Болтон и Оуэном Мередитом, после чего пергамента были посыпаны песком и свернуты Одну копию вручили рыцарю. Вторая должна была храниться капелланом в королевских архивах.

Священник велел обрученным встать на колени и благословил их, завершив тем самым официальную церемонию Теперь оставалось лишь дождаться венчания.

– Когда-нибудь, – заявил принц Генри, – вы покажете этот документ своим детям и объясните, что свидетелями вашего обручения были король и королева.

– Ты пока еще не король, – сухо заметил его отец и обратился к Оуэну:

– Мне будет недоставать тебя, мой верный рыцарь, но ты достоин этой красавицы и собственного дома. Как по-вашему, леди Розамунда, одобрил бы сэр Хью Кэбот мой выбор?

– Да, ваше величество. Одобрил бы от всего сердца, и я благодарю вас за доброту. В вашем доме я не видела ничего, кроме тепла и ласки, сначала от вашей милостивой королевы, пусть Господь уготовит ей место в раю, а потом от ваших дочери и матушки, И наконец, от вас, сир.

Розамунда встала перед королем на колени и благоговейно поцеловала ему руку.

– Спасибо, сир. Я готова служить вам до последнего дыхания.

Король поднял девушку и, глядя на нее, сказал:

– Да. По твоему прелестному личику я вижу, что ты искренна, Розамунда Болтон из Фрайарсгейта. Господь благословит тебя, дитя мое, и твоего доброго мужа, сэра Оуэна.

– Пойдемте, – пригласила Достопочтенная Маргарет, – выпьем за счастливую пару.

Она кивнула ожидавшему слуге, который немедленно разнес присутствующим кубки с вином. Все выпили за здоровье Розамунды и Оуэна, после чего жениха с невестой отпустили.

– Мне сказали, что мы уезжаем менее чем через неделю, – сообщил Оуэн, когда они вышли в коридор.

– Какое сегодня число? – спросила Розамунда. – Странно, что я не помню, но вспомню обязательно, если скажешь.

– Двадцать второе июня.

– Отъезд назначен на двадцать седьмое. Сначала мы отправимся в Коллиуэстон, который, как говорили, принадлежит матери короля. Он очень велик, Оуэн?

Оуэн весело хмыкнул, вполне понимая нежелание Розамунды оказаться в очередной королевский резиденции.

– Видишь ли, любимая, – начал он, – когда-то это было простое поместье, совсем как Фрайарсгейт, но с тех пор дом несколько раз перестраивался. К нему было добавлено большое помещение для гостей не далее как этой весной. Кроме того, Коллиуэстон окружен обширным парком, где любит охотиться король, когда навещает мать. Мы пробудем там не так долго, прежде чем настанет время продолжать путь, В назначенный день они покинули Ричмонд и пятого июля прибыли в Коллиуэстон, расположенный всего в нескольких милях от Стамфорда. Там они провели три дня, в продолжение которых их развлекала капелла графини вместе с хорами из Кембриджа и Вестминстера. Устраивались состязания лучников, танцы и охота. Однако Розамунда куда больше интересовалась архитектурой дома, особенно пятью окнами-фонарями, специально сделанными к их приезду.

Они были украшены витражами, первыми, которые увидела Розамунда вне церковных стен.

Пока придворные гонялись за оленями в парке, Розамунда расспрашивала дворецкого о секретах ведения хозяйства, поскольку искренне восхищалась способностями графини Ричмонд управлять слугами. Дворецкий, польщенный тем, что кто-то из придворных, пусть даже столь незначительных, как эта девушка, интересуется его скромными заслугами, ничего не скрывал от Розамунды.

Восьмого июля принцесса Маргарет распрощалась с отцом, бабушкой и их окружением и перешла под покровительство и защиту графа Суррея, старого воина, хорошо известного жестокими подавлениями приграничных мятежей.

На графиню Суррей возлагались обязанности опекунши и наставницы молодой королевы.

Нынешний посол Шотландии епископ Море тоже сопровождал свадебный поезд, а герольду Сомерсета, Джону Йонгу, было приказано вести хроники всего путешествия для истории.

Граф Суррей ехал во главе отряда вооруженных воинов.

За ним в строгом порядке следовали лорды, рыцари, оруженосцы и пешие иомены. Сэр Дейви Оуэн, выбранный знаменосцем королевы, вез штандарт Мег перед своей молодой госпожой. Сама Маргарита Тюдор в великолепном платье, усыпанном драгоценностями, сидела на снежно-белой кобыле. Далее следовал ее шталмейстер с запасной лошадью. По этикету Мег полагалось каждый день менять наряды, а на случай, если она устанет, наготове были носилки, прикрепленные к двум сильным коням.

Позади ехали ее дамы и их оруженосцы, все на прекрасных конях. Женщины постарше сидели в рессорных экипажах, влекомых шестерками породистых гнедых лошадей. Розамунда постоянно находилась среди женщин рангом пониже. Сэр Оуэн Мередит, разумеется, ехал с остальными рыцарями, в авангарде процессии. Розамунде было очень одиноко, тем более что она не знала почти никого из тех женщин, которые сопровождали Мег. Некоторые, разумеется, служили при дворе, но остальным просто захотелось поучаствовать в столь важном событии, и еще больше дам присоединилось к свадебному поезду по дороге. Поболтать с кем-то в таких условиях было почти невозможно. В каком-то смысле они стали развлечением для зевак.

В каждом городе и деревне, к которым они приближались, трубачи, барабанщики и менестрели, шествующие впереди, с песнями и музыкой объявляли о прибытии молодой шотландской королевы. Все были одеты в лучшие наряды, с гербами своих домов на рукавах. Иногда Маргарет надевала свой алый бархатный наряд, отделанный черным пампильоном, мехом, напоминавшим персидского барашка, один из последних подарков матери. Белоснежная кобылка была украшена попоной из золотой парчи с алыми розами Ланкастеров. Но в другие города Маргарет въезжала на носилках, устланных золотой парчой, расшитой драгоценными камнями.

По всему пути, который должен был занять тридцать три дня, люди высыпали из домов, чтобы увидеть и приветствовать принцессу. Местные лорды и леди охотно присоединялись к свадебному поезду. Кое-кто собирался ехать до самой Шотландии, некоторые хотели просто проводить Маргариту Тюдор.

Процессия миновала Нортгемптон, проехала Понтефракт и Тадкастер. Вдоль дорог стояли ликующие толпы, выкрикивая добрые пожелания Маргарите Тюдор.

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая