Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции - Марочкин Владимир Владимирович - Страница 20

– Вы, ребята, учитесь, развивайтесь; такие, как вы, очень нужны нашему обществу. Что же касается музыки, то ваше участие во вчерашнем концерте явно случайное, и вы ни в чём не виноваты. В МГУ есть прекрасные возможности для самодеятельности, прекрасный ДК, солидная материальная база. Так что из чёрных списков я вас вычеркиваю, и закрытое прослушивание вам не нужно. До свидания!..

Мы уже собрались уходить, но тут Лёша Борисов обернулся и мрачно произнёс:

– А знаете, на самом-то деле мы лишь официально „Ночной Проспект”, а в мире андеграунда мы известны ещё и как „Обоссанные Гантели” и поём исключительно матом и всякую похабщину.

Комсобосс мгновенно покраснел, на минуту задумался и совершенно неожиданно истерически заорал:

– Чтобы завтра же вы были на прослушивании, и посмейте только не прийти! Вы остаётесь в списках вплоть до вашего окончательного запрещения и расформирования. Подумайте о вашей карьере и выбирайте: либо музыка, либо наука! А теперь – вон!!!»

Вскоре была образована Московская рок-лаборатория, куда «Ночной Проспект» вступил одним из первых, чёрные списки были позабыты, подпольные концерты остались в прошлом, и у группы началась нормальная концертная жизнь.

«Кабинет» распался в мае 1986 года, поскольку Илья Шестаков уехал по распределению в Вильнюс, где вплотную занялся литературой и изобразительным искусством, Егор Никонов и Саша Маликов начали выступать в составе группы «Ва-Банкъ», а Павел Арапенков – в составе панк-ансамбля «Пого».

Олег Корнев поплатился за организацию того пасхального сейшена тем, что его не пустили на практику в ГДР, что было, конечно, крайне обидно. Тем не менее он продолжал организовывать концерты, но уже не в ДАСе, где играть рок больше не разрешалось, а у себя на родном биофаке, где были сильны традиции проведения всяческих неформатных концертов. В этих сейшенах принимали участие многие популярные коллективы – «Ночной Проспект», «Бригада С», «Доктор», «Кабинет». Бывали здесь и Кинчев с Башлачевым. Подпольные концерты оформлялись как выступления группы «Заповедник», которая являлась как бы официальной группой биофака (в столичной рок-тусовке эта команда была известна под названием «Юго-Запад»). Конспирация в те времена была очень важной частью жизни…

Может, благодатная атмосфера Юго-Запада тому виной, но здесь даже комсомольские лидеры становились рокерами. Вот и Гагаринский райком иначе как «рокерским» в народе не называли.

Райком размещался на улице Лобачевского, 66, в стандартном офисном здании, внешний вид которого не предвещал ничего неожиданного. Но в 1985 году там появились молодые ребята – первый секретарь райкома Пётр Павлов, заведующий отделом агитации и пропаганды Андрей Поденок и инструктор того же отдела Константин Бессмертный, которые открыли дверь в рок-н-ролл.

«Костя Бессмертный пришёл в райком из МГУ, а я – из МИРЭА, – рассказывает Андрей Поденок, с начала 1990-х годов возглавляющий Московскую ассоциацию предпринимателей (МАП), – и мы знали, чего людям не хватало, знали, какие есть устремления политического плана, а какие – просто контактного, которые возникают естественным путём, в режиме развития нашей молодёжи. Поэтому у нас были и клуб знакомств, и клубы, отвечающие за работу в вузах, которых было немало в нашем районе. Проводили мы и различные фестивали и конкурсы, например „Рок-поэзия– 86”. Но главное – мы пытались сформировать клубы-кафе. Это была многопрофильная система, за неё отвечали знакомые нам люди, которых мы продвигали, в то же время у них был аппарат, который следил за тем, чтобы всё делалось на нужном нам уровне. Нигде такого больше не было, а было только у нас, причём в больших объёмах. Мы понимали, что это востребовано, поэтому Гагаринский райком комсомола этим занимался.

У нас был довольно большой сегмент, связанный с хозрасчётной деятельностью. Тогда был такой интересный период, и многие люди, как это ни странно, реализовывали себя через комсомол и через системы, которые вокруг него формировались.

А почему этим занимался отдел агитации и пропаганды, который должен заниматься изучением и пропагандой марксизма? Ну, так сложилось исторически…»

Под эгидой райкома работали молодёжные клубы-кафе «У фонтана», «Сатурн» и «Салют», в последнем некоторые мероприятия вёл молодой диск-жокей Сергей Минаев, а также Пепеляевский театр-кафе (позже Московский театр форм и фигур), в котором собирались молодые артисты.

«Ночной Проспект» в кафе «У фонтана». 1986 г.

Но основным предметом всеобщих страстей было кафе «У фонтана», располагавшееся в Олимпийской деревне. Изначально оно являлось безалкогольным молочным баром и обслуживало спортсменов, которые жили в Олимпийской деревне. После завершения Олимпиады-80 деревня стала образцовым жилым районом, а молочный бар – культовым молодёжным кафе-клубом, сохранившим свои «молочные» традиции. В народе кафе «У фонтана» получило своё второе название – «Молоко». По Москве быстро распространились слухи, что в «Молоке» собираются танцоры брейка и еженедельно проходят концерты рок-групп. Любители современных танцев и музыки поспешили в Олимпийскую деревню. Вход в кафе был бесплатным, но билеты на концерты распространялись исключительно среди студентов вузов Гагаринского района, и для того, чтобы заполучить заветный квиточек, надо было иметь знакомства либо в студенческой среде, либо среди райкомовских комсомольцев. Поэтому лишь очень немногие имели возможность попасть на концерты, большинство же питалось исключительно рассказами о том, как в «Молоке» выступали «Бригада С», «Ночной Проспект» или «Альянс». Невозможность достать билеты ещё больше нагнетала ажиотаж, и толпа страждущих у входа в кафе росла день ото дня.

«Руководителем кафе „У фонтана” был Ефим Письман, – вспоминает Андрей Поденок. – Его задачей было не собрать деньги за вход, жил он за счёт бара. Хотя кафе и было безалкогольным, но за мороженым и молочными коктейлями был целый поток. Он понимал, что чем больше мы соберём людей на площадке, тем больше у него будет сбыт через бар. И не важно, что не все заказывают, народу было столько, что уходило всё».

А главной гордостью Гагаринского райкома являлся рок-клуб, председателем которого стал Александр Градский. Резиденция рок-клуба размещалась в кафе «У фонтана».

Поэтесса Маргарита Пушкина вспоминает: «Они сами на нас вышли. Мне позвонил Петя Павлов… Дело в том, что у нас оказались общие знакомые. Это – Саша и Валера Гидуляновы, ученики из специализированной испанской школы № 25 в Медведкове, где я в середине 1970-х проходила практику. Конечно, я своим ученикам тогда запудрила мозги и хиппизмом, и рок-музыкой. Я приходила в класс, приносила пластинки The Beatles, Procol Harum, Джимми Хендрикса, ставила музыку и рассказывала про этих замечательных людей. Возможно, в том, что Саша Гидулянов стал в конце концов одним из лучших художников-сюрреалистов Москвы и начал выставляться на Малой Грузинской, есть и моя доля участия. Потом и его младший брат Валера тоже стал рисовать, у него были потрясающие картины, которые печатались на обложках журналов по искусству.

Мы продолжали встречаться и после того, как я окончила институт, а они – школу. А Гидуляновы были знакомы с Петей Павловым. И однажды Петя Павлов, Андрей Поденок и Костя Бессмертный вышли на меня, и в Гагаринском райкоме заварилась вся эта рок-н-ролльная каша. Они поддерживали наши безумства, они же помогли нам сделать рок-клуб в кафе „Молоко” в Олимпийской деревне…»

«Рок-клуб выполнял функции контактного поля, что было необходимо в то время для людей, работавших на серьёзном профессиональном уровне», – объясняет Андрей Поденок.

Поначалу дело ограничивалось концертами, которые рок-клуб устраивал в «Молоке» и в общагах некоторых столичных вузов, например в МГИМО.