Рабыня страсти - Смолл Бертрис - Страница 52

• Предыдущая
• 52/104
• Следующая

— Глаза у тебя — словно два аквамарина… — нежно сказал он. — Мужчина за такие глаза способен отдать жизнь… — Вынув палец изо рта Зейнаб, он провел им по ложбинке между ее грудей. Потом положил руки ей на плечи и заставил ее встать на колени.

Она поняла, чего он ожидает. Взяв в рот его член, она принялась сосать… Его прерывистый вздох был свидетельством тому, что она преуспевает. Пальцы калифа запутались в ее волосах, а член начал твердеть и увеличиваться в размерах. Зейнаб нежно стиснула в ладони мошонку, лаская это средоточие жизни… Один пальчик скользнул вглубь, отыскал там чувствительную точку и нежно надавил… Калиф застонал, ощутив приступ острого желания. А проворный язычок продолжал порхать вокруг рубиново-красной головки члена, совершенно сводя его с ума…

— Остановись! — он рывком заставил ее подняться с колен. — Ты просто убьешь меня своими ласками, Зейнаб! Что ты за маленькая колдунья?

Он сгорал от страсти, но все еще владел собою: нет, он не накинется зверем на свою новую игрушку, он растянет удовольствие.., насколько сможет… Интересно, каков у нее темперамент? Ну а если он умрет сейчас, то, по крайней мере, от наслаждения.

— Сядь, — сказал он. Зейнаб присела на краешек постели, а калиф встал перед нею на колени. Взяв в руки ее ножку, он принялся внимательнейшим образом ее изучать…Так, ступня мала и узка, каждый пальчик совершенной формы, ноготки округлые и ухоженные…

Он поднес маленькую ступню к губам и поцеловал. Язык скользнул по гладкой подошве, потом принялся ласкать каждый пальчик… Потом калиф стал покрывать медленными жаркими поцелуями внутреннюю поверхность ноги, от щиколотки до самого бедра. Другая ножка тоже не была обижена. Зейнаб трепетала от прикосновений этих искуснейших губ…

— У тебя есть «любовные шарики»? — спросил калиф. Она кивнула. — Тогда давай их сюда, моя прелестная.

Протянув руку к золотой корзиночке, примостившейся на столике у постели, Зейнаб извлекла бархатный мешочек и вручила его калифу. Дернув завязку, он позволил обоим шарикам свободно выкатиться ему на ладонь, взвесил их в руке и удовлетворенно улыбнулся.

— Как раз то, что нужно — вес подобран идеально, — отметил он. — А теперь откройся мне, Зейнаб…

Она послушно приоткрыла свои недра его жадному взору, а палец калифа втолкнул шарики один за другим глубоко внутрь… Склонившись, раздвинул двумя пальцами ее потайные губки и стал жадно пожирать глазами влажную коралловую плоть. Язык устремился к потайной жемчужине…

— М-м-м-м-м-м… — промурлыкала она, слегка вздрагивая от упоения. Внутри у нее серебряные шарики слегка стукнулись друг о друга. Зейнаб ахнула — ощущение было необыкновенно острым, почти болезненным. Карим однажды продемонстрировал ей эту забаву. Она успела уже позабыть то ощущение сладкой муки, которое эта игрушка может причинить женщине…

Теперь язык калифа занялся ею всерьез. Он скользил по ее мягким шелковистым потаенным губкам, порхал по ее тайному сокровищу — и вот Зейнаб кажется, что сердце ее вот-вот остановится… Она уже почти рыдала, а серебряные шарики снова и снова ударялись друг о друга у нее внутри, пронизывая все ее тело невыносимо сладостными спазмами…

И вот она уже вне себя:

— Пожалуйста!

Ни слова не говоря, он извлек орудия сладостной пытки из ее недр, раздвинул трепещущие бедра, склонился и провис горячим языком в ее нутро, извлек его, и снова проник… Зейнаб закричала от наслаждения. Она вся сочилась любовными соками, и, когда калиф рывком приподнялся и Страстно поцеловал ее в губы, она ощутила во рту свой собственный вкус… Теперь губы его блуждали по всему ее ?телу: по нежной впадинке на шее, по животу, по груди… Ее всю заливали горячие волны страсти…

Зейнаб уже задыхалась от желания. Она прильнула к Абд-аль-Рахману всем телом. Она и не заметила, как они оба оказались на ложе — теперь калиф находился уже меж ее страстно раздвинутых бедер. Улыбаясь, он глядел на пылающую страстью девушку, которая страстно двигалась в его объятиях, лаская головку его члена прикосновениями к своей потайной жемчужине.

— Взгляни на меня! — сдавленным от страсти низким голосом проговорил он. — Я овладею твоей душой, как только возьму тебя… Взгляни на меня, Зейнаб!

Рассудок ее мутился от страсти, но она отдавала себе отчет: если она потеряет сейчас голову, то потеряет все… Станет просто одной из множества наложниц. Золотые ресницы взметнулись, и она послала калифу сладострастный взгляд.

— О, какой вы волшебный любовник, господин мой! — Голос ее с легкой хрипотцой околдовывал калифа. — Не мучайте меня более ожиданием! Овладейте мною, молю! Заставьте меня страдать от наслаждения, которое никто, кроме вас, не может мне подарить!

Слова эти оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения владыки. Член его вонзился в нутро Зейнаб. Как она горяча, как восхитительна! Он простонал:

— A-a-a-ax, Зейнаб, ты убьешь меня! Я не вынесу этой сладкой муки!

Член его двигался в ней размеренно и мощно. Восхитительные ножки Зейнаб опоясали его чресла, две маленькие ладошки ласкали его лицо, вся она прижималась к нему…

— О, ты могуч, словно племенной жеребец, мой господин! — прорыдала она. — Терзай, терзай меня своими ласками! Я твоя!

Страсть его казалась неистощимой. Такого уже многие годы с ним не бывало. Вновь и вновь вонзался его член в эти дивные недра, ища и все не находя выхода своему упоению, а эта дивная дева уже дважды испытала блаженство… Наконец, он выскользнул из нее:

— Повернись задом, моя обворожительная… Распахни мне другие ворота.

Дважды повторять не пришлось. Он ничего не заметил — а она была охвачена ужасом перед тем, что сейчас должно было произойти… Ей отвратительна была эта разновидность любовных утех. Она содрогалась от омерзения, когда Карим вталкивал в нее дилдо из слоновой кости. И теперь ощущала отвращение. А она-то надеялась, что ею никогда так не воспользуются… Что ж, в будущем она всеми силами будет стараться увильнуть от подобных игрищ… Поджав под себя ноги, она выгнула спину и выпятила зад…

Тотчас же руки калифа горячо обхватили ее, раздвинули дивно очерченные половинки — и каменный член уперся в тесно сжатое отверстие… Толчок… Еще толчок… И вот плоть подалась. Головка проникла в нее… Мощные руки впились в нежные бедра, лишая ее возможности пошевелиться. Калиф, не обращая внимания на крик боли, вырвавшийся из груди девушки, грубо овладел ею, постанывая от удовольствия…Как упруго и тесно отверстие! Подобного калифу еще не приходилось испытывать. Он вонзал член в этот узенький проход с каждым разом все глубже и глубже… Зейнаб почувствовала трепет разгоряченной плоти в своем теле — и тут наступила разрядка…

Несмотря на то, что семя упало на почву, в которой не могло прорасти, калиф облегченно выдохнул и медленно ослабил объятие.

Позволив себе лишь минутную передышку, Зейнаб поднялась с ложа. Подойдя к двери, она распахнула ее и отдала приказания двум слугам, ждущим в коридоре. Возвратившись к владыке с серебряной чашей, полной благоуханной воды, и несколькими «платками любви», она принялась за дело. Владыка раскинулся на ложе в сладостном изнеможении. Зейнаб нежно омыла его, затем себя — и вот уже исчезли следы только что бушевавших тут страстей… Отставив чашу, девушка улеглась на ложе, прильнув к калифу.

Руки его сомкнулись вокруг ее тела, он нежно гладил ее по золотым волосам:

— Я постараюсь никогда в дальнейшем не обходиться с тобою так. Ведь я понял, что тебе это было неприятно, но что поделаешь, нынче у меня просто не было выхода, дивная моя Зейнаб… Ведь ни одна женщина за всю мою жизнь — о, столь долгую! — не зажгла во мне такого огня! Ты волшебна… Ты воскресила мою давно ушедшую юность — и это столь же невероятно, сколь и великолепно…

— Я твоя раба, господин мой Абд-аль-Рахман. Твоя Рабыня Страсти. И никогда не откажу тебе в ласках, каких бы ты ни возжелал… — с тихой гордостью произнесла Зейнаб. — Ведь я не какая-нибудь глупенькая зеленая наложница. Я специально обучена дарить наслаждение и испытывать его. — Нет, она никогда не признается в том, что ненавидит эту извращенную форму любви! Рабыне Страсти под силу все. И она с радостью пойдет любой дорогой…

• Предыдущая
• 52/104
• Следующая