Мое сердце - Смолл Бертрис - Страница 56
- Предыдущая
- 56/167
- Следующая
— Пойдемте в постель, милорд, — сказала она и, повернувшись, протянула ему руку.
Он стоял, приросший к полу, удивленный ее неожиданной , лаской. Еще больше он удивился, когда она с улыбкой подошла к нему, чтобы снять килт.
— Велвет, — только и смог он прошептать, лишившись дара речи и чувствуя себя идиотом. В уголках ее губ промелькнула легкая улыбка, когда их глаза на мгновение встретились. Потом она продолжила раздевать его. Очень скоро он был так же гол, как и она, и его желание было очевидным. Он чуть не покраснел, ибо она воистину заставила его смутиться.
Протянув руку, он погладил одну из ее роскошных грудей.
— Вы так прекрасны, — прошептал он благоговейно. В свою очередь опустив руку, чтобы нежно приласкать его набухшее естество, она прошептала в ответ:
— Вы тоже, Алекс.
Они сделали шаг навстречу друг другу, и их тела соприкоснулись, а губы слились в поцелуе. С легким криком восторга он подхватил ее на руки и отнес на большую кровать с красным шелковым покрывалом. Простыни, пахнущие лавандой, уже были застелены служанкой. Они почувствовали нежное и прохладное их прикосновение. Встав на колени рядом с ней, он наклонил голову, чтобы поцеловать ее нежные розовые соски. При прикосновении его губ они набухли от поднимающегося желания. Любовно он ласкал их один за другим, целуя, посасывая то нежно, то страстно, пока она не застонала низким, почти рыдающим голосом. Его рука поползла вниз по ее извивающемуся телу, его пальцы настойчиво искали крохотную драгоценность ее женского естества, а найдя, принялись поглаживать короткими деликатными прикосновениями, пока ее голова не начала метаться по подушке. Тогда его тонкие пальцы, как бы ища, где проходит грань ее страсти, соскользнули в мягкую влажную глубину, в то время как большим пальцем он продолжал ласкать ее самое чувственное место.
Велвет охала при каждом новом ощущении. Они были женаты уже четыре дня, и только сегодня она сама, по собственному желанию, приняла участие в этом захватывающем спорте любовных игр. Она поняла, что только мягкой покорностью дает ему возможность доставить ей самое острое наслаждение. Почему она не догадалась расспросить сестер обо всем этом? Его губы со страстными поцелуями поползли вниз по ее стройной шее к плечу, где поцелуи превратились в нежные покусывания. Велвет дрожала от наслаждения, а он опять передвинул голову, чтобы поцеловать ее ухо и мягко прошептать;
— Я люблю мою английскую розу, когда она без шипов, дорогая.
Она запустила пальцы в его густые черные волосы и, игриво подергивая их, ответила:
— А я больше всего люблю, когда вы нежны, милорд супруг.
Он перекатился на нее, зажав ее между своих ног, а его руки обхватили обе ее груди. Он держал их как некий завоеванный в борьбе ценный приз и, только почувствовав на себе взгляд Велвет, нагнулся и легкими прикосновениями поцеловал соски. Она мягко рассмеялась, а Алекс, виновато покраснев, прошептал:
— Вы не можете ожидать, что я смогу сильно измениться за какие-то четыре дня, если я вообще способен на это.
— Мне кажется, я смогу научиться любить вас и сохраню это чувство на всю жизнь, — ответила она ему обманчиво спокойным шепотом, в то время как ее сердце подпрыгнуло от этой маленькой победы.
Он увидел триумф в ее глазах и, все еще ощущая потребность быть хозяином, вошел в ее податливое и ждущее тело почти грубо. От удивления Велвет охнула, словно в каком-то прояснении поняла его. Вместо того чтобы сопротивляться ему дальше, она шире раздвинула ноги, чтобы легче встретить его продвижение внутрь, одновременно обхватив руками его голову и прошептав:
— Да, Алекс Гордон, милорд Брок-Кэрнский, на всю жизнь!
Его рот впился в нее в таком страстном поцелуе, что они оба чуть не задохнулись. Он нетерпеливо двигался на ней, ведя ее за собой в паутину страсти, которую он сплел для них двоих настолько крепко, что Велвет не могла найти ей ни начала, ни конца. Она чувствовала, как ее собственная личность покидает ее, остаются одни чувства, а потом она уже не могла дальше удерживаться на краю этого бешено крутящегося водоворота, который поднялся откуда-то из глубин, чтобы увлечь за собой. С легким криком полной капитуляции она отдала всю себя в его владение.
После этого они лежали, разговаривая, она спиной к нему, и его руки лениво играли ее грудями. Между ними уже установилась какая-то связь. Он поцеловал ее перепутавшиеся волосы и спросил:
— Может, мы не подчинимся вашей королеве и моему королю, а поедем вместо этого домой, в Дан-Брок, дорогая? Она вздохнула.
— О, Алекс, пожалуйста, поймите, — попросила она мягко. — Я должна поехать домой, но к себе, в Англию. Мы должны обвенчаться в присутствии моей семьи. Я никогда не буду счастлива с вами, если мы не сделаем этого. — Она повернула к нему голову. — Вы же знаете, что теперь вы можете быть во мне уверены, мой дикий лорд скотт!
— Я надеялся, что вы родите нашего первенца в Дан-Броке, где рождались все его последние лорды. — Потом он вздохнул. — Если мы подчинимся нашим правителям и вернемся в Англию, наш сын скорее всего родится там.
— Милорд, вы еще должны сделать мне свадебный подарок. Если бы я могла выбирать, то пожелала бы вернуться в Англию. Если я рожу вам ребенка в следующем году, Алекс, по крайней мере со мной будет мать. Уж коли вы лишили ее права присутствовать на нашей свадьбе, то уж это-то вы нам обеим должны позволить, милорд.
Он знал: она права. Она очень рассердилась, узнав, что друг ее брата на самом деле ее нареченный муж. Ей и в голову не приходило отказать ему в его требованиях, и он это знал. Именно он выкрал ее из Лондона и хитростью заставил дать брачную клятву. И если его первый сын родится не в Дан-Броке, то винить в этом будет некого, кроме самого себя.
— Мы повенчаемся в Англии по канонам нашей церкви в присутствии ваших родителей, Велвет. Как теперь я могу вам в чем-то отказать, дорогая? Я вас так люблю.
Ее лицо осветилось радостью, и она быстро повернулась к нему лицом.
— Благодарю вас, Алекс! О, благодарю вас!
Она была самым прелестным существом, эта английская роза, усыпанная шипами. С беспомощным стоном он поцеловал ее, чувствуя, как в нем вновь поднимается желание. Она таяла в его руках, раздвинув губы, ее маленький язычок ласкал его неожиданно смелым образом.
— Скажи мне, что ты меня любишь, — прошептал он, оторвавшись от ее губ. — Скажи мне!
— Я люблю тебя, мой дикий скотт! — прошептала она в ответ, и с этим он увел ее в мир утонченных ощущений, и на этом пути их единственным проводником была только их страсть.
Двумя днями позже они покинули Эдинбург, отправляясь на юг, на этот раз в сопровождении большого отряда, составленного из людей Ботвелла и вассалов самого Алекса Гордона, прибывших накануне из Дан-Брока. Они опять останавливались по пути в Хэрмитейдже, но на этот раз всего на ночь. На следующее утро граф Ботвеллский, следуя повелению своего кузена короля, проводил графа и графиню Брок-Кэрнских через границу, где они были встречены графом Линмутским и отрядом королевских гвардейцев.
Роберт Саутвуд выглядел довольно хмурым, как заметила Велвет, когда они подъехали к нему. Он сидел верхом на белом жеребце, нетерпеливо приплясывавшем на месте, пока всадник сдерживал его твердой рукой. Черный как ночь Валентайн лорда Ботвелла заржал, вызывая на поединок, но тут же был осажен хозяином. Велвет едва заметно поморщилась.
— Робин, кажется, рассержен, — прошептала она Алексу. — Как ты думаешь, на кого из нас он сердится?
— Думаю, что на обоих, — ответил тот. — Но пока мы держимся вместе, ничего страшного не произойдет, дорогая.
— Приветствую вас, милорды, — провозгласил Ботвелл, когда они подъехали к английскому отряду. Фактически сейчас они были уже по другую сторону границы, но в этом районе это понятие было весьма относительным. — Мое имя Фрэнсис Стюарт-Хэпберн, и я самый преданный кузен его величества. Кто из вас граф Линмутский?
Робин двинул своего коня вперед. — Это я, милорд Ботвелл. Мое имя Роберт Саутвуд, я брат госпожи де Мариско.
- Предыдущая
- 56/167
- Следующая
