Любовь на все времена - Смолл Бертрис - Страница 75
- Предыдущая
- 75/154
- Следующая
— Со мной все хорошо, — в третий раз повторила белокурая девушка, — и я примирилась с тем, что мне предстоит провести остаток дней здесь, с моим повелителем и хозяином. В этой жизни я никогда не увижу Кент. Это не самое худшее, что могло произойти со мной, Эйден. Я даже могу родить ребенка. Фаворитки дея по-прежнему рожают детей, а ребенок будет для меня целым миром. Он будет моим, моей семьей.
Потом Мег свернулась на матрасе, на котором недавно лежала Эйден, и уснула. Когда она проснулась, казалось, что голова у нее стала ясной, а синие глаза оживились, однако ее взгляд на свое положение не изменился. Она решила смириться со своей участью рабыни и, приняв такое решение, успокоилась.
— Ты больше не должна называть меня Мег, — сказала она Эйден ближе к вечеру. — Мег Браун больше не существует. Дей сказал, что теперь мое имя — Садира. Это означает «полная сновидений». Господин говорит, что я явилась ему как сон, потому что вернула ему юношеские чувства.
Это было последнее, что сказала Эйден англичанка. Вскоре за Мег пришел главный евнух, чтобы отвести ее в ее личные комнаты. Евнух напыщенно сказал Эйден:
— Она обрела большую благосклонность моего владыки и хозяина. Ты тоже можешь добиться этого.
Больше Эйден никогда не видела Мег. Молодой евнух, который был приставлен к ней, носил имя Джинджи, и через него до нее доходили кое-какие скудные сведения. Он был юношей со смуглой кожей, с классическими чертами лица, подернутыми влагой темными глазами и коротко остриженными черными волосами. Его внешность сильно отличалась от окружающих. Она считала его довольно красивым. Его кастрировали, когда ему было только три года, о чем он гордо сообщил ей. Эта операция была очень опасной, и более половины мальчиков, которые подвергались ей, умирали после нее. Его ценность удвоилась именно потому, что ему сделали эту операцию, а не просто удалили мошонку. Потом Джинджи показал Эйден трубку с изумительной резьбой, при помощи которой он мочился. Это подарок его прежнего хозяина, который был вынужден продать Джинджи, когда наступили трудные времена.
Эйден еле сдерживала смех. Чуть меньше года назад она была дочерью лорда Блисса. Она считала, что ее пребывание при дворе до замужества открыло ей глаза в мир, но сейчас она узнает многие вещи, о существовании которых и не подозревала, которые не могли ей присниться даже в страшном сне. Ах, какие чудесные истории ей предстоит рассказывать по возвращении домой. А она не теряла надежду на то, что вернется домой, в Англию.
— Утром мы отплываем в Стамбул, — объявил ей Джинджи на шестой день ее пребывания в Алжире, — и я еду с тобой! — Он был очень возбужден. Это поручение поднимало его по иерархической лестнице среди ему подобных.
— Что ты знаешь о гороскопе, который сделал знаменитый астролог Осман? Подхожу ли я султану? — спросила она евнуха.
— Он сделан, — немедленно ответил Джинджи, — и завтра днем здесь будет Осман. Он скажет, что ожидает тебя.
— Разве я должна встречать его в таком виде? — спросила она. — Разве одежды, обещанные мне, еще не готовы? Я же не поеду к султану в том, что на мне надето сейчас?
— Потерпи, медноволосая женщина, — посоветовал он. — Твои новые одежды привезут сегодня, еще до того, как великий Осман покинет свой дом.
— Сколько раз должна я повторять тебе, Джинджи, что меня зовут Эйден? — Они говорили по-французски, ведь это был единственный язык, который оба знали.
— Этим именем ты называлась в своем мире, но когда ты попадешь в Стамбул, тебе придумает имя султан или его главный евнух. Я не хочу тратить время, чтобы запоминать имя, которое тебе не понадобится. Скоро тебе дадут новое.
И убедить его она не смогла.
Османа Эйден встречала, одетая в халат из переливчатого синего шелка, который был одним из ее любимых цветов. Рукава одеяния были расшиты каймой из золотой нити, жемчуга и бисера, такой же каймой был украшен подол и вырез. На ногах у нее были сандалии без каблуков из позолоченной лайки. Джинджи оказался умелым парикмахером. Он зачесал волосы Эйден и заплел их в длинную косу, в которую вплел ленты и нитки жемчуга.
— Как хорошо вы выглядите, дитя мое, — приветствовал ее Осман, удобно усаживаясь на подушки.
Посмотрев на Джинджи, который суетился вокруг в надежде услышать, что скажет Осман, астролог сказал:
— Убирайся, евнух, и не вздумай подслушивать под дверью. То, что мне нужно сказать, предназначается только этой женщине. Я узнаю, если ты нарушишь мой приказ.
Джинджи поклонился Осману и неохотно вышел из комнаты. Кого-нибудь другого он мог бы ослушаться и приставил бы ухо к двери, но про астролога говорили, что у него есть второе зрение. Евнух не стал испытывать судьбу, отворачиваясь от удачи, недавно улыбнувшейся ему.
Эйден с тревогой смотрела на Османа.
— Джинджи говорит, что мы должны уезжать завтра, господин Осман. Неужели я на самом деле должна плыть в Стамбул? Разве я не вернусь в Англию?
— Ты на самом деле должна плыть в Стамбул, дитя мое, но не бойся. В твоем гороскопе я не увидел длительной связи с султаном Мюрадом.
— Как жаль, что я вообще должна ехать туда, — беспечно заметила Эйден, — если я там не останусь.
— Я не сказал этого, дитя мое. Я сказал, что ты будешь недолго связана с султаном Мюрадом, но я вижу еще кого-то, кто войдет в твою жизнь, мужчину, но не твоего мужа, кого-то, кто тем не менее будет удерживать власть над тобой. Со временем у тебя не останется выбора, кроме как подчиниться ему. Но остерегайся его, потому что он Скорпион, а Скорпион может заставить Львицу подчиняться своей воле. Я не уверен, что ты сможешь взять верх над ним. Твой гороскоп очень запутан, в нем есть что-то, чего я не могу понять. Там читается второе рождение.
— Что это означает, господин Осман? Вы видите Конна в моем гороскопе?
— Да, Близнецы есть в нем, но в конце, дитя мое. Именно ты сама должна преодолеть все преграды. Твоя судьба в твоих руках, и только в твоих. Остальные могут только помогать тебе, но именно ты сама должна одержать окончательную победу.
— Победу над чем? — спросила она.
— Не знаю, дитя мое, но, возможно, над собой.
— Господин Осман, вы пугаете меня, а я надеялась, что вы меня ободрите.
— Дитя мое, — сказал он и, наклонившись над небольшим круглым столиком, разделявшим их, погладил ее по голове, — величайшая истина, которую я могу сказать тебе, состоит в том, что в мире есть единственный человек, на которого ты можешь полностью положиться, и этот человек — ты сама. Ты держишь свою судьбу на ладони своей руки. Звезды могут только подсказать, однако всякий раз, когда нам предстоит делать выбор, перед нами открываются два пути, по которым мы можем идти. Путь, который мы выбираем, определяет нашу судьбу. Ты плохо знаешь жизнь, если тебе это не известно.
— Это правда, — ответила она, — я плохо знаю жизнь. Несколько минут они просидели в дружелюбном молчании, а потом Эйден спросила:
— Вы послали весточку моей золовке, господин Осман?
— Послал, — ответил он.
— Тогда Конн приедет за мной. Где бы я ни была, он найдет меня, и мы снова будем вместе.
— Тебе надо верить в это, дитя мое, — сказал Осман. — Помни, что я сказал. Ты, и только ты сама управляешь своей судьбой.
Она вспоминала этот разговор сотни раз в последующие дни, но сейчас, рассматривая купола и шпили Стамбула, она испугалась. С моря город казался необычным и красивым, тем не менее это был чужой город, и она подумала о том, какую участь уготовил он ей.
— Госпожа! — Джинджи встал рядом с ней.
— Да?
— Госпожа, ты должна спуститься в свою каюту, чтобы я мог приготовить тебя для выхода на берег.
Не говоря ни слова, Эйден повернулась и пошла за молодым евнухом в свою каюту. Корабль, на котором они плыли, был большой торговой галерой, которую нанял дей, чтобы доставить повелителю свои подношения. Основной двигательной силой галеры был ветер, наполнявший ее паруса, но на ней имелась также команда гребцов. Эти гребцы не были рабами. Это были моряки, которые зарабатывали себе на жизнь работой на гребных скамьях. Владелец галеры предпочитал нанимать их, а не держать рабов. Моряки работали по доброй воле, и, стало быть, ему не грозила потеря груза из-за возможного бунта.
- Предыдущая
- 75/154
- Следующая
