Любовь на все времена - Смолл Бертрис - Страница 47

• Предыдущая
• 47/154
• Следующая

Немного севернее Оксфорда лорд и леди Блисс снова пересели в свою карету. Половина пути до дома уже была пройдена, и поэтому последние мили не казались им такими ужасными, пока карета подпрыгивала на пыльных по-летнему дорогах.

Они приехали в Перрок-Ройял и узнали, что на следующей неделе состоится помолвка маленькой Велвет де Мариско. Самая младшая племянница Конна должна была выйти замуж по достижении шестнадцатилетнего возраста за наследника графа Брок-Кэрнского, юного Александра Гордона. Он и его отец Ангус через несколько дней должны были приехать из своего дома Дан-Брока, расположенного в горной местности к западу от Абердина.

Ангус Гордон был старым приятелем Адама де Мариско. Они вдвоем мальчишками побывали во Франции, куда графа отправили изучать науки и одновременно служить некоторое время своей сводной сестре, маленькой королеве Скоттов, которая была замужем за юным болезненным королем Франции. Еще юношами они обсуждали возможность породнить их семьи с помощью брака, и сейчас мечта должна была осуществиться официальной помолвкой пятилетней дочери Адама, Велвет, и пятнадцатилетнего сына Ангуса, Алекса.

Скай не одобряла браков по договоренности. Ее первый брак был именно таким и с самого начала оказался бедствием. Она хотела, чтобы ее дочери были счастливы в браке, вышли замуж по любви. Последнего она добилась для своей старшей дочери Виллоу, которая была замужем за Джеймсом Эдвардсом, привлекательным молодым графом Альсестерским. Она хотела, чтобы такое же счастье выпало и двум другим ее дочерям, Дейдре Бурк и Велвет де Мариско. Тем не менее она не пошла против воли своего мужа и согласилась на этот брак. Однако выдвинула условие, что когда Велвет вырастет и окажется, что договоренность ее родителей не нравится ей, она не обязана будет следовать ей, а может повиноваться велению собственного сердца.

Большой дом был переполнен, но Скай настояла, чтобы Конн и Эйден на время праздника остались на ночь, особенно после того, как узнала о положении Эйден.

— Я так рада за вас, — сказала она, обнимая свою невестку. — Похоже, что в этом году будет много детей. Виллоу родит в следующем месяце, а ваш ребенок родится зимой. Оба моих старших сына родились зимой. Мы попросим мою сестру Эйбхлин приехать из Ирландии, чтобы присмотреть за вами. Конн рассказывал вам об Эйбхлин?

— О врачующей монахине? Да, я хочу встретиться с ней, ведь я никогда не слышала, чтобы женщина была врачом.

— Она совершенно поразительная, — сказала Скай. — У нашего отца было одиннадцать оставшихся в живых детей, и четверых из них наши братья и сестры считают ненормальными. Я, конечно, среди них, потому что осмелилась принять на себя ответственность за всю семью после смерти отца. Мои старшие сестры, кроме Эйбхлин, никогда не простили мне этого. Сама Эйбхлин решила стать монахиней, а потом отказалась от пребывания в монастыре. Она решила ходить по селениям, излечивая больных. Майкл, ставший священником после того, как смог бросить море и перестать пиратствовать, как наш отец, и, конечно, Конн, который решил искать счастья в Англии вместо того, чтобы бороться с англичанами! — Она засмеялась. — Вы попали в ту еще семейку, Эйден.

В Королевском Молверне начали собираться дети Скай. Из Ирландии приехал ее старший сын Эван О'Флахерти, его жена Гвиннет и их дети. Брат Эвана, Мурроу, вернулся домой из дальнего путешествия, остановившись в Девоне, взял свою жену Джоанну, приходившуюся Гвиннет сестрой, и привез ее с детьми. Виллоу, растолстевшая от своей первой беременности, но цветущая от гордости и счастья, приехала со своим мужем. От двора прибыли два сводных брата — Робин Саутвуд, граф Линмутский, и лорд Патрик Бурк. Старшая сестра Патрика, Дейдра, могла бы тоже служить при дворе, но у нее не было желания, и она предпочла оставаться с матерью. Сейчас они все собрались, чтобы присутствовать при помолвке их самой младшей сестры, и мальчишки дразнили Дейдру тем, что ее младшая сестра выйдет замуж задолго до того, как это сделает она сама.

Обычно спокойная Дейдра посмотрела на графа Брок-Кэрнского и его сына и сказала с видом предсказательницы;

— Я не была бы счастлива, выйдя замуж за человека, подобного Александру Гордону. Он слишком энергичен для меня. Мне нужен спокойный, нежный человек.

Эйден обняла свою молодую племянницу.

— Мне кажется, что для такой молоденькой девушки ты слишком рассудительна, — сказала она, разглядывая молодого Александра Гордона.

Это был надменный долговязый мальчик с копной черных волос и янтарно-золотистыми глазами. Он тщательно выговаривал английские слова с размеренной интонацией, но в его речи отчетливо слышался шотландский акцент. Он был образован, посещал университет в Абердине, но никогда раньше не выезжал за пределы Шотландии, хотя его отец действительно говорил что-то о его учебе во Франции, где когда-то учился сам.

На помолвке присутствовали ближайшие родственники, сэр Роберт Смолл и его сестра Сесили. В то время проводить мессу запрещалось, но ни один из слуг в Королевском Молверне, большинство из которых принадлежало к старой церкви, не донес бы на семейство де Мариско или на их священника, которого почитали в округе.

Маленькая будущая невеста была очаровательна в бледно-розовом (Шелковом платье, с венком из роз на золотисто-каштановых волосах. Она была очень горда, что, несмотря на малолетство, смогла написать свое имя на официальном документе рядом с именем своего жениха.

Эйден с некоторым изумлением наблюдала за молодой парой и думала о том, как она рада, что ее отец не устроил ей помолвку в юности. Алекса смущали и проявление к нему добрых чувств, и маленькая девочка, которая когда-нибудь станет его женой. Глядя на нее, он не мог представить ее взрослой, хотя себя самого считал взрослым. Пытаясь выразить дружеские чувства, он предложил маленькой невесте сладости. Она взяла их, пролепетав слова благодарности, а потом, бросив на него из-под ресниц неожиданно взрослый взгляд, поспешила обратно, в безопасность материнских коленей.

Празднование помолвки было коротким и продолжалось всего один день. Единственной дочери Ангуса Гордона предстояло выходить замуж через несколько недель, и он оставил и ее, и жену в Шотландии в это смутное время, чтобы съездить на юг, на помолвку своего наследника. Кроме того, было особенно неосмотрительно оставлять свои владения без хозяина. На следующее утро после помолвки граф Брок-Кэрнский и его сын выехали на север, но сделали это не раньше волнующего завершения предыдущего дня, когда дочь Скай, Виллоу, быстро разрешилась от бремени своим первым ребенком, здоровым, пронзительно кричащим мальчишкой, который из-за необычных обстоятельств своего рождения был немедленно окрещен, а новобрачная пара стала его крестными.

Пока на следующий день они полями ехали к себе домой, Эйден продолжала смеяться над той суматохой, причиной которой явилась молодая Виллоу, и над тем, как ее золовка, обычно сохраняющая контроль над собой, была явно потрясена испытаниями, выпавшими на долю ее дочери.

— Я не могу поверить в это, — сказал Конн, наверное, в сотый раз. — Никогда бы не подумал, что Скай может так волноваться. У нее было много собственных детей.

— Да, но на этот раз рожала ее дочь, — ответила Эйден. — Одно дело страдать от собственной боли, но видеть, как мучается твой ребенок, это совсем другое дело. Мне только предстоит стать матерью, но я уже понимаю такие вещи.

Он потянулся и взял ее за руку, пока их лошади мирно брели рядом.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он. — Я так тебя люблю.

Они проехали по полю, заросшему желтым тысячелистником, и вверх по очень пологому склону холма. Остановившись на минутку на его гребне, они посмотрели на Перрок-Ройял, мирно лежащий в лучах послеполуденного солнца. Ромашковый луг был уже аккуратно скошен и похож на кусок бледно-зеленого бархата, расстеленного перед домом. Сады представляли буйство ярких красок, а на спокойной воде озера безмятежно плавали птицы. С одной стороны озера сохранился небольшой лес, в котором жили олени Перрок-Ройял, и они увидели, как олениха с двумя телятами вышла из леса к озеру на водопой. Конн и его жена не обменялись ни единым словом. В этом не было необходимости. Они просто спокойно смотрели, улыбаясь друг другу, оглядывая свой непотревоженный маленький мирок. Наконец лошади беспокойно зашевелились под ними, и они начали потихоньку спускаться к дому.

• Предыдущая
• 47/154
• Следующая