Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис - Страница 73

• Предыдущая
• 73/138
• Следующая

Руки Ботвелла сжали ее.

— Я знаю, что не совершил в своей жизни ничего, чтобы заслужить такую твою любовь, моя нежная Катриона Маири.

Часы над камином пробили пять, и она спохватилась:

— Боже милостивый! Мы опаздываем к обеду! Что подумают Гордоны!..

Она протянула руку и рванула шнурок звонка. Потом высвободилась из объятий Френсиса и встала.

У Ботвелла даже дух захватило от совершенства ее тела.

Без длинных волос явственно выделялась прекрасная линия ее спины. У пограничного лорда было множество разных женщин, но ни одна из них и в подметки не годилась этой. Френсис никогда и ни перед кем не кичился своими успехами у дам, однако теперь испытывал необычайную гордость оттого, что Катриона его любила.

Тем временем явилась Сюзан и скромно поставила ширму, чтобы госпожа за ней оделась. Ботвелл вслед за ней тоже поднялся с развороченной постели, и приставленный к графу гордоновский слуга ринулся было прикрывать ему срамные части, но по горящим щекам Сюзан понял, что опоздал. Не в силах удержаться, Френсис подмигнул маленькой служанке, и та чуть не лишилась чувств, — Проклятие, Френсис! Прекрати дразнить Сюзан! У нее даже пальцы уже не двигаются. Дитя мое, подвеску!

Ботвелл надел свою юбку, и Катриона оглядела его с головы до ног.

— Черт побери, Ботвелл! — весело отметила она. — У тебя самые красивые ноги, какие я когда-либо видела под юбкой.

Он плутовски ухмыльнулся.

— А у вас, мадам, самые красивые… — Встретив ее предостерегающий взгляд, он засмеялся:

— Да-да, дорогая, они самые…

Не имея более сил, Катриона тоже рассмеялась.

— Ты несноснейший из несносных мужчин! Проводи меня к ужину.

Из своей башни они спустились в зал, где в одиночестве их уже ждали Джордж и Генриетта Гордоны. Граф Хантли справедливо посчитал, что Ботвелл и Катриона не обрадуются шумному обществу, и, кроме них, никого не было.

Джордж Гордон имел забавное прозвище — «Северный петух» и тоже приходился родственником королю Джеймсу Стюарту. Катриона познакомилась с хозяином замка еще при дворе, от которого тот свою жену-француженку мудро держал подальше. Маленькая и изящная, Генриетта Гордон обладала мягкими волосами цвета соломы и огромными золотисто-карими глазами. Она была достаточно образованна, имела очаровательные галльские манеры и доброе, отзывчивое сердце. Очень быстро они с Катрионой подружились.

Зная, что Ботвелл останется в Хантли на всю зиму, Генриетта предложила Катрионе тоже пожить у них. Затем она выяснила, что, хотя сыновья гостьи уже уехали из Гленкерка, дочери были там, и она пригласила их к себе на Рождество и на Двенадцатую ночь. Когда Катриона было засомневалась, не желая оставлять Мэг на праздники в одиночестве, Риетта сказала, что пригласит также и вдову.

В конце концов договорились, что на праздники приедут Бесс, Аманда и Мораг. Мэг же получила приглашение в усадьбу Форбз к младшему сыну Майклу и его жене Изабелле. Ей не часто удавалось их видеть, и она рассудила, что лучшего случая и не представится. «Одна только сложность, — писала в письме старая графиня, — близнецам тоже придется отправиться в Хантли — не оставлять же их одних в Гленкерке со слугами!»

Узнав об этом, Ботвелл пришел в неистовое возбуждение.

— Наши дети! — воскликнул он. — Я увижу наших детей!

— Тебе нельзя признавать свое отцовство, — предупредила его Катриона. — Никто никогда не сомневался в том, что их отец — Патрик Лесли. И я не могу позволить никому — даже тебе — ставить их будущее под угрозу.

Так Ботвеллу открылась новая сторона ее характера: мать, яростно оберегающая своих детей. Он обнял графиню.

— Судьба обошлась с нами не слишком-то ласково, да, Кат?

— Сейчас мы вместе, Ботвелл, — ответила она. Невысказанный вопрос: «Как долго?» — так и остался витать над ними. Ни Катриона, ни Френсис не смели его задать.

И пока вокруг отгорала осень, они воспользовались гостеприимством Гордонов. Нашлось то спокойное место, где они проведут последние месяцы вместе. Пусть лишь на короткое время, но можно было не вспоминать о всеобщей сваре, разгоревшейся вокруг Френсиса Стюарта Хепберна, и о той личной, которая разгорелась вокруг них двоих. Когда будущее настанет, они мужественно примут его. Но пока Катриона с Ботвеллом наслаждались своим счастьем.

Зелено-золотой сентябрь уступил место радужному октябрю. Ноябрь прошел унылым, совсем не похожим на предыдущие месяцы. Первый снег выпал поздно, на святого Фому, и в тот же день приехали дети Лесли.

Старшая прибыла верхом на ласковой коричневой кобыле, а младшие вместе с прислугой — в экипажах, сопровождаемые верным Коноллом и пятьюдесятью всадниками.

Двенадцатилетняя Бесс изо всех сил старалась выглядеть взрослой. На ней был элегантный костюм для верховой езды из бордового бархата, такого же цвета плащ, отделанный соболем, и маленькая шляпка поверх темных, аккуратно заплетенных и уложенных волос. Катриона никогда еще не видела ее с такой прической.

— Она tres chic2, — проговорила Генриетта.

— И еще очень молода, — ответила Кат, и у нее перехватило в горле.

— Дочь не одобряет твое поведение, — засмеялась Генриетта, прикрыв рот пухленькой ручонкой, увешанной кольцами. — Молодые, в особенности девственницы, всегда ужасно нетерпимы!

— Да, — согласно улыбнулась Катриона, — и я была такой в ее возрасте. Бедная Бесс! Френсис ей нравится.

Девочка ничего с этим не может поделать, но она любит своего отца и чувствует, что окажется ему неверна, если будет любезна с Ботвеллом. Как ей понять, почему я уже не люблю Патрика. А сама я не осмеливаюсь сказать ей правду, избегаю ее вопросов, а это малышку только еще больше обижает и смущает.

— А ты представь, подруга, что бы с ней было, если бы она узнала всю правду. Ладно, Кат, не волнуйся. Пойдем встретим твоих детей.

Когда Бесс увидела мать, ее серьезное юное лицо засияло. Забыв, что следует сохранять достоинство, она свалилась с лошади прямо в объятия Кат.

— Мама!

Графиня прижала дочь к себе. Затем, отпустив, ласково упрекнула:

— Бесс, что за манеры! Сделай реверанс лорду и леди Гордон и лорду Ботвеллу.

Залившись розовым румянцем, девочка повернулась и, красиво приседая, по очереди приветствовала взрослых.

Генриетта Гордон расцеловала Бесс в обе щеки и сердечно с ней поздоровалась, Джордж Гордон пробормотал что-то подобающее. Но потом вперед шагнул Ботвелл и, взяв руку юной дамы, поднес к губам и поцеловал.

— Счастлив, что снова вижу вас, леди Элизабет, — сказал пограничный лорд, и его голубые глаза озорно сверкнули.

«Проклятие! — подумала Бесс. — Не хочу, а все равно он мне мил».

Аманда с Мораг, выбравшись из кареты, немедленно сделали изящные реверансы хозяину и хозяйке замка. Кат по очереди поцеловала дочерей. Наконец из второго экипажа появились сестры Керр, каждая с одним из близнецов на руках.

— Ax! — вскричала графиня Гленкерк. — Посмотрите все! Мои самые маленькие!

Она откинула покрывало с головы Джейн, из-под кружевного чепчика выбивались золотисто-каштановые локоны, на розовых щечках покоились темные ресницы. Девочка спала. Иан, однако, бодрствовал. Кат поразилась, как знакомо ей было выражение этих распахнутых синих глазенок.

— Проснулся, милый, — промурлыкала она мальчику и взяла его у Салли. — Иди к маме, мой малыш. — Потом Кат повернулась к пограничному лорду. — Ботвелл, подержи, пока я возьму мою Джейн. — Она проворно передала ребенка и тут же обругала графа:

— Боже мой, Френсис!

Он же не мокрый! Не урони! — Забрав у Люси малышку, Кат предложила:

— Пойдемте в дом. Здесь слишком свежо для детей.

Френсис Хепберн пошагал следом, он казался взволнованным, но довольным. Как хитро придумала Кат, чтобы дать ему подержать сына! В большом зале Ботвелл присел у огня и усадил ребенка к себе на колени.

• Предыдущая
• 73/138
• Следующая