Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис - Страница 54

• Предыдущая
• 54/138
• Следующая

Затем он поймал руку Фионы и поднес к своим губам.

— Леди Лесли, — сказал он тихим задушевным голосом, от звуков которого ее щеки зарделись, а сердце учащенно забилось. — Благодарю вас за гостеприимство.

Надеюсь, что я не причиню вам неудобств.

— Принимать вас в доме — большая честь, — запинаясь, ответила Фиона. — Когда вы будете готовы, то пожалуйте к ужину в малую столовую.

— Вы, разумеется, присоединитесь к нам, — учтиво произнес Ботвелл, подавая ей руку.

На откидном столе кузины уже сервировали небольшой ужин — вареные креветки, окорок, ребра сырокопченой говядины, вареный каплун, горячий хлеб, несоленое масло, свежие фрукты, салат из зелени и одуванчиков. Были также черный эль, красное и белое вино и виски. Катриона, сама едва прикасаясь к пище, смотрела, как граф радостно набивал себе брюхо. Наконец он насытился и, откинувшись на спинку стула, потягивал виски.

Катриона сидела рядом, чтобы ухаживать за ним. Фиона расположилась вместе с Херкюлесом на противоположной стороне стола. Отодвинув свой стул назад, Ботвелл тихонько сказал графине:

— Иди, дорогая, сядь ко мне на колени.

Кат устроилась у него поудобнее.

— Ты скучала по мне?

— Да, — прошептала она. — Я так боялась!..

Граф отыскал своим ртом ее жадные губы и страстно поцеловал, ощутив, как прелестное тело возлюбленной оживает под его ласками.

— Боже, как я скучал по тебе, — пробормотал он ей в шею. — У меня были деньги на шлюх, но я не взял ни одной. Я оставался верен тебе, дорогая, а я никогда не поступал так ни с одной другой женщиной.

Она поймала его руки и прижала их к своей упругой груди. Ладонями Ботвелл ощутил ее твердые маленькие сосочки. Он встал, поднял графиню на руки.

— Мне очень жаль, дорогая, но сегодня я не могу ждать, — сказал лорд.

— И я не могу, Ботвелл, — тихо ответила Катриона. — Отнеси меня в постель. Я сгораю от любви.

Френсис охотно подчинился и пошел наверх по лестнице со своей прекрасной ношей.

Фиона зачарованно наблюдала всю эту сцену. Ей не были слышны слова, но нескрываемое желание, снедавшее кузину и Френсиса Хепберна, бесконечно поразило леди Лесли. Уже и сама она учащенно задышала, ее прекрасные груди раздулись, а пухлые губы стали влажными.

Виновато подняв глаза, Фиона увидела, что Херкюлес понимающе ей улыбается. Она покраснела до корней своих золотисто-каштановых волос, потому что думала только об одном: «Этот медведь собирается соблазнить меня, и, видит небо, я отдамся».

Леди попыталась вернуться в мыслях к Адаму, но, к собственному ужасу, обнаружила, что не в состоянии даже вспомнить его лицо. Фиона быстро поднялась и бросилась к окнам, которые выходили в сад. И тут же она почувствовала пьянящий запах алых роз и разразилась безмолвным проклятием — ей показалось, что все в мире вступило в заговор против ее чувственности. Сам воздух был заражен страстью, созданной Ботвеллом и Катрионой. Она пришла в ужас от собственного настроения и в то же время возликовала.

А Херкюлес уже оказался за спиной мятущейся леди. Он обвил рукой ее талию и притянул спиной к себе. Гость целовал мягкие обнаженные плечи, а потом его пальцы начали расшнуровывать корсаж ее платья. Поставив теперь Фиону лицом к себе, гигант стянул ей платье с плеч и наклонился, чтобы поцеловать полные чувственные губы. Язык, раздвинувший их, немедленно овладел ее ртом. Несмотря на свой немалый опыт, Фиона была в полуобморочном состоянии.

Однако, чтобы изобразить сопротивление, она высвободилась, отступила и подняла глаза на своего нового знакомца.

— Сэр, — слабо возмутилась она, — я никогда прежде не изменяла Лесли.

— Восхитительно с вашей стороны, мадам, — протянул он. — А где тут у вас спальня?

— Наверху, направо.

Фиона вдруг осознала, что время возмущаться ушло.

Херкюлес поднял ее на руки, словно ребенка, и понес в постель. Когда они поднимались по лестнице, леди Лесли едва сдерживала улыбку. «Почему? — подумала она. — Почему я всегда в конечном счете оказываюсь с братом?»

В сером полумраке летнего солнцестояния Френсис Хепберн страстно любил Катриону Лесли, пока, изнуренные, они не уснули. Графиня проснулась на рассвете и, открыв глаза, обнаружила, что Ботвелл не спит, а смотрит на нее. Привстав, она притянула его голову к себе на грудь.

— Таким взглядом ты обратишь меня в пепел, любимый, — прошептала Катриона.

— Мне плохо было спать без тебя. Кат. Ты нужна мне, дорогая, постоянно. Я больше не расстанусь с тобой, — прошептал Френсис.

Слегка приподнявшись, Ботвелл склонился и посмотрел на лицо любимой. Оно было мокрым от беззвучных слез. Лорд нежно прикоснулся к ее щеке.

— Не плачь, дорогая. Пока мы вместе, нам с тобой ничего не грозит.

— А как долго, Ботвелл? Как долго? Я боюсь! Они не дадут нам быть счастливыми!

— Не надо, любовь моя. Не надо. Я сегодня же увезу тебя домой в Эрмитаж. Здесь слишком близко Джеймс Стюарт. Думаю, это тебя пугает.

Катриона прильнула к нему, прижалась всем своим стройным телом, и вот уже Ботвелл желал овладеть ею превыше всего остального. Он увидел, что и Катриона жаждала его снова и столь же сильно. Ее зеленые глаза засверкали, а мягкие округлые груди стали твердыми. Граф почувствовал, как трепещут ее бедра. Он тихо рассмеялся.

— Боже! Эта девка — как раз для меня! Ошибки быть не может. Я никогда раньше не встречал женщину, которая могла угнаться за мной — только ты!

Графиня снова притянула к себе его голову.

— Войди в меня, возлюбленный, — взмолилась она, и тут же его рот захватил ее губы.

Френсис глубоко проник в ее горячую мягкую плоть, напрягаясь, чтобы достичь еще большей глубины, и чувствуя, как напрягалась она, принимая в себя его кипучее семя. Как всегда — и такого у Ботвелла тоже никогда не бывало ни с какой другой, он снова отвердел внутри нее.

Лорд постарался ублажить эту женщину, любившую, как он знал, только его, и которую он сам любил превыше всех других. И собственный беспредельный восторг Френсиса стал еще большим, когда он услышал ее ликующий крик.

Потом Ботвелл держал Катриону в своих объятиях, нашептывая нежные слова и покрывая поцелуями ее лицо, волосы, шею. Ему теперь всегда страшно недоставало ее. Он обнаружил, что нуждается в ней, как никогда раньше ни в ком не нуждался. Граф всегда был одиноким волком. Но теперь одинокий волк нашел себе пару. И чтобы уберечь ее, Френсису Ботвеллу предстояло биться с самим королем.

Когда наступил прекрасный июньский рассвет, в Эдинбургском замке неистово зазвенел колокол тревоги. Мгновенно проснувшись, Ботвелл сел на постели.

— Долго же они обнаруживали мое отсутствие, — ухмыльнулся он. — Что ж, у Джеми день испорчен.

Граф нежно похлопал Катриону по прелестному заду.

— Давай, Кат! Просыпайся! Раз уж мы едем в Эрмитаж, то я хотел бы прежде позавтракать.

— Я еще не проснулась, — пробормотала она, сворачиваясь в маленький клубок.

Но Френсис стянул одеяло и принялся осыпать ее тело поцелуями. Несколько минут графиня еще сумела это выдержать, но потом возмутилась:

— Проклятие, Ботвелл! Этими своими ласками ты и труп оживишь, — сказала она, слезая с постели.

Френсис с наслаждением наблюдал, как Катриона мылась, а затем натягивала на себя костюм для верховой езды.

Графу доставила удовольствие золотая цепочка с топазами, надетая ею на шею. Это был его подарок.

— Поедим на кухне, милорд. Разбудить ли мне Херкюлеса или вы сделаете это сами? Ставлю золотой, что ваш брат в постели у Фионы. Я точно знаю, что кузина оставалась верна Адаму в течение всей их супружеской жизни, но если она смогла вчера устоять перед этим здоровенным молодцом с его страстными взглядами, то я совершу паломничество в Иону!

Ботвелл отозвался громким смехом.

— Никакого пари. Кат! Если мой братец окажется не у нее в постели, то я пойду в Иону с тобой! Этот плут знает, как добиться своего!

Они выскользнули из своей спальни и на цыпочках прокрались к комнате напротив. Там было тихо. Катриона осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Херкюлес сразу же проснулся и приветствовал их озорной ухмылкой. Обнаженная Фиона крепко спала, свернувшись калачиком на уголке кровати. Она выглядела очень растрепанной.

• Предыдущая
• 54/138
• Следующая