Любовь бессмертна - Смолл Бертрис - Страница 45

• Предыдущая
• 45/74
• Следующая

— Говорят, у этой Битег дурной глаз, — прошептала как-то Нелли, опасливо оглядываясь. — И она занимается черной магией.

— В моем доме этого не было и не будет! — нахмурилась Фиона.

В ночь имболка Фиона быстро вымылась в дубовой лохани, и Нелли поспешила хорошенько ее растереть. Но подошедший Найрн отпустил девушку и, взяв гребень, стал расчесывать длинные волосы жены. Когда они улеглись гладкой волной на плечах и заблестели, Фиона заплела косу и легла в постель. Найрн, в свою очередь, разделся, вымылся и поскорее вытерся — ночь была на редкость холодной. Только потом он присоединился к жене и, задернув занавеси, оставил лишь одну, у изножья кровати, чтобы смотреть на огонь и наслаждаться теплом.

— Впервые на моей памяти Найрн-Крэг походит на настоящий дом, — заметил он. — Слуги со всех ног бросаются выполнять любое приказание. Повар готовит так, что пальчики оближешь. Почему все это, Фиона моя?

Он уселся поудобнее, подложил пышные подушки под широкую спину, притянул к себе Фиону и, уложив между широко расставленных ног, принялся нежно ее ласкать.

— Просто все спокойны, поэтому в доме царит мир, — объяснила она. — Слуги больше не боятся хозяев. А что касается еды, я дала повару рецепты новых блюд и показала, как употреблять специи, которые раньше хранились без дела. Так что никакого волшебства, Колли. Я рада, что ты заметил перемены и доволен ими.

Колин поцеловал ее теплую макушку, продолжая гладить заметно округлившийся живот. На белых грудях выступили голубые жилки.

Он положил ладони на ее чрево, ощущая, как внутри нетерпеливо шевелится дитя.

— Ну и храбрый же парнишка, — покачал Колин головой. — Я сам научу его ездить верхом и управляться с палашом. А ты, радость моя, позаботишься о хороших манерах, чтобы он не опозорил себя и родственников во время визитов к дяде.

Фиона тихо рассмеялась. За эти последние несколько месяцев она совсем потеряла волю и размякла. Как замечательно, что Колин не сомневается в собственном отцовстве. Он будет добр к ребенку, и, пока она не вырвется отсюда и не вернется на юг, у малыша будет прекрасный отец.

— Значит, ты уверен, что это сын, господин мой? — поддразнила она.

— Еще бы! — горячо подтвердил Колин. — Мы назовем его Алистером, как моего брата. Я попрошу Александра быть крестным отцом малыша, моя Фиона. Парнишке не помешает иметь влиятельного покровителя.

Алистер. Александр на кельтском диалекте. Она еще не думала, как назвать ребенка. Конечно, не в честь родного отца, Энгуса Гордона, и не именем своего папаши, да сгорит в аду его душа.

— Алистер Джеймс Макдоналд, — медленно повторила она. — Пусть к тому же будет тезкой короля. В один прекрасный день владетелю Островов придется принести клятву верности Якову Стюарту, хочет он того или нет. Пусть наш сынок носит имена великих людей. Колли. Согласен?

— Да, сердечко мое. Мне это по вкусу. Будем надеяться, что он родится с твоими темными волосами, которые снятся мне по ночам. Не хотелось бы, чтобы он унаследовал мою огненную шевелюру.

Колин усмехнулся и взял в ладони ее груди.

— Хорошо бы, чтобы у него были твои синие глаза. Колли, — вторила Фиона, охотно присоединяясь к любовной игре. — О, мои соски стали такими чувствительными!

— А ты чертовски соблазнительна, словно наша древняя богиня плодородия, и становишься все аппетитнее, — пробормотал он ей на ухо и, увлажнив мочку языком, осторожно подул на разом заблестевшее местечко. Но ждать больше не было сил: повернув Фиону на бок, Колин прижался грудью к ее спине. — Скоро нам уже не придется забавляться долгими ночами, — прошептал он, поднимая ее ногу и медленно погружаясь в тесный теплый грот.

Фиона блаженно вздохнула, ощущая глубоко внутри твердый подрагивающий жезл.

— Тогда, — тихо заключила она, — ты будешь вынужден таскать в конюшню служанок, чтобы утолить плотский голод. О, Колли, как же хорошо!

Сжимая ее бедра, он двигался до тех пор, пока не ощутил, как любовные соки оросили его мужскую плоть, и только потом излился в нее мощной струей.

— Нет, сердце мое, — ответил он спустя несколько минут, когда оба лежали обнявшись, согревая друг друга теплом своих тел. — Я не нахожу больше удовольствия в таких утехах. Ты отвратила меня от всех женщин на свете, Фиона. Сама мысль о том, что рядом будет другая, мне отвратительна. Я люблю тебя одну, свет мой!

Фиона порывисто привстала и, поглядев ему в глаза, зажмурилась, ослепленная струившейся из этих синих озер любовью.

— Не проси, чтобы я ответила сейчас. Колли, — умоляюще прошептала она. — Я не готова дать тебе больше, чем уже дала. Ты просто не вправе ожидать этого.

Она сомкнула очи, чувствуя, что по лицу вот-вот покатятся слезы.

Колин нежно провел пальцем по ее щеке.

— Но ты уже не так сердишься на меня, верно?

— Да, — призналась Фиона, — однако это еще не значит, что когда-нибудь полюблю тебя по-настоящему, Колли. Просто я сейчас не похожа на себя из-за ребенка, который растет в моем чреве. Кто знает, когда он появится на свет, не стану ли я прежней Фионой и снова возненавижу тебя за то, что украл меня у Черного Энгуса?

— Лэрд имел возможность удержать тебя. Дать свое имя. Но не оказал тебе такой чести, — жестко бросил Колин. — Я же не задумываясь сделал тебя своей женой, пусть только на год. Но когда отец Ниниан вернется в Найрн-Крэг, мы попросим его обвенчать нас по законам церкви. И тогда ты полюбишь меня!

— Не стану давать тебе обещаний, Колли, — упрямо повторила Фиона, сознавая, однако, что он не пожелает ее слушать. Колин исполнен решимости сделать ее своей женой, и не на год, а навсегда.

Пришла весна, но король словно забыл о жителях гор. От владетеля Островов прибыл гонец с сообщением, что Александр с вождями других кланов собирается навестить брата и гостей ожидается не меньше дюжины.

— Почему они все едут сюда? — удивилась Фиона.

— Никому не придет в голову, что столь влиятельные люди могут собраться именно здесь. Они станут совещаться, как повести себя с Яковом Стюартом: приносить ему клятву или нет. Ждать, пока он призовет их в Инвернесс, или самим отправляться в Перт.

После полудня Фиона и Нелли поднялись на стены замка, чтобы видеть, как прибывают гости. Как ни странно, к ним присоединилась Мойра Роуз. На костлявые плечи был накинут фамильный плед Роузов в темно-зеленую с вишневым клетку.

— Ты, наверное, не различаешь пледы северных кланов, — кисло заметила она, по-видимому, не найдя лучшего повода начать беседу. — Я попробую научить тебя, чтобы ты не опозорилась перед вождями. Смотри! Красно-зеленый в желто-белую клетку — это клан Макфи. Желто-черный в красную полосу — Маклауды из Льюиса. Помнишь бесстыжую девку Маргарет? Это ее семья. А вот и Чизхолмы, в красно-зеленых пледах с белой полосой, и Камероны, тоже в красно-зеленом, только полосы желтые. Кэмпбеллы носят сине-зеленое в желтую полосу, а Макинтайры — зеленое и голубое с красно-белыми полосами.

— Кое-какие цвета я узнаю, — кивнула Фиона. — Красно-зеленый — это Матесоны, зеленый с черно-белыми клетками — Маклины, а красно-зелено-голубой — плед Макинтошей.

— Откуда тебе это известно? — невольно вырвалось у Мойры Роуз. — Ты же выросла в восточных горах!

— Все эти вожди гостили у Макдоналдов, когда мы прошлой осенью туда приехали, — пояснила Фиона.

В эту минуту в ворота въехал мужчина в красно-зеленом пледе в белую полосу, сопровождаемый всадником в зелено-синем пледе с голубыми, красными и желтыми полосами.

— Макгрегор и Малколм, — заметила пожилая женщина. — А вот и самые отъявленные бунтовщики и смутьяны во всей Шотландии. — Она показала костлявым пальцем на всадников, один из которых красовался в красно-черно-зеленом пледе, а другой — в зелено-черном в желтую полосу. — Александр Макрури и Йан Макартур!

Фиона мысленно наказала себе расспросить Колина, что это за люди, о которых с таким презрением говорила Мойра Роуз.

— А кто этот человек, поднимающийся на холм вместе с красивой дамой, леди Мойра?

• Предыдущая
• 45/74
• Следующая