Колдунья моя - Смолл Бертрис - Страница 66
- Предыдущая
- 66/112
- Следующая
— Я только что узнала, — чихнув, ответила Мэйрин. — Ты ведь не уедешь, правда?
— Я должен ехать. Епископ Одо — брат короля, а я не только слуга, но и друг короля, Мэйрин. Я не могу не поехать, но думаю, что скоро вернусь. О тебе позаботится твоя мать. Здесь, в Эльфлиа, ты в полной безопасности. Так когда же родится мой сын?
— Твой сын? С таким же успехом это может быть и дочь, милорд! Наш ребенок родится в феврале. — Мэйрин тихо засмеялась. — Я разрожусь вместе с нашими овцами. — Она прижалась к груди Жосслена и потерлась щекой о ткань туники.
Жосслен сжал ее в объятиях и коснулся губами шелкового завитка волос, выбившегося из прически.
— Если это будет сын, то мы постараемся поскорее подарить ему сестру. А если дочь — то удвоим усилия, чтобы у нее родился брат.
В последующие недели Мэйрин часто вспоминала эти слова и находила в них некоторое утешение. Ей хотелось иметь большую семью, и она знала, что Жосслен тоже хочет много детей. Они часто говорили об этом по ночам, в постели. А холодный рассудок подсказывал Мэйрин, что для благополучия их семьи Жосслен должен быть не просто верным, а преданным, как пес. Во власти короля присвоить звание пэра, и если Жосслен заслужит такую честь, то этот титул принесет много пользы и их детям.
Старшему сыну достанется крепость на холме и титул отца. Эльфлиа отойдет ко второму сыну. А третий сын может получить Ландерно, если Мэйрин удастся вернуть свои законные владения. Прежде ей не приходило в голову заявить о своих правах на бретонское наследство, но растущая у нее под сердцем новая жизнь внезапно заставила задуматься об этом. Мэйрин помнила, как удивился король, когда она сказала, что не хочет требовать Ландерно обратно. Она знала, что Вильгельм счел ее глупой, и тогда ее это не беспокоило. Но этот еще не родившийся ребенок вынудил ее подумать о будущем.
Отцовское поместье по праву принадлежало ей, а дочь Бланш не имела на него никаких прав. Мэйрин подумала, что ее сводная сестра может пострадать так же, как и она сама. Сейчас Мэйрин впервые в жизни всерьез заинтересовалась тем, что же собой представляет эта сестра. Сосредоточившись, она увидела ее ребенком с миловидным личиком и каштановыми волосами, как у отца. И всякий раз, когда бы Мэйрин ни настраивалась на это видение, девочка представала ее внутреннему взору коленопреклоненной и возносящей молитву. Так Мэйрин поняла, что это незнакомое ей дитя хочет стать монахиней.
Подумав, что это видение могли подсказать ей личные эгоистические желания, Мэйрин попросила Дагду раскинуть для нее рунные камни. Но и руны давали один и тот же ответ. Сводная сестра Мэйрин готовилась не к замужеству, а к монастырю. Итак, совесть Мэйрин была чиста. Она решилась вернуть себе бретонские земли. Сводная сестра получит достойное приданое, чтобы иметь возможность выбрать лучший монастырь, но замок и земли Ландерно принадлежали Мэйрин! И она передаст их по наследству своим детям!
Мысленно распределив эти три состояния между тремя несуществующими сыновьями, Мэйрин решила предназначить четвертого сына церкви; в монастырь можно будет отправить и одну из дочерей. А остальных дочерей выдать замуж за женихов, достойных богатства, положения и могущества, которых к тому времени добьется Жосслен. Такими чудесными мечтами тешила себя Мэйрин в долгие одинокие ночи, пока Жосслен помогал брату короля сломить сопротивление Эсташа Булонското и отобрать у него Дуврский замок.
Долгие дни лета незаметно и легко скользили мимо. Землемеры под руководством мастера Жилье разметили место для будущих стен и башен крепости. Землекопы продолжали рыть котлован для фундамента. В каменоломнях уже отыскали превосходный камень, и каменотесы принялись обтачивать огромные темно-серые глыбы.
Наступила пора жатвы. Колосья срезали и оставили сушиться на полях. Коровы и овцы разжирели на тучных пастбищах, ветви деревьев в садах склонились под тяжестью плодов. Глядя на щедрость земли, Мэйрин только удивлялась, как непохож этот изобильный год на предыдущий, когда все в ужасе ожидали, чем закончится борьба за английский престол.
Однажды в Эльфлиа зашел бродячий торговец. Он рассказал, что на границе, за холмами, какой-то тан по имени Эдрик Дикий поднял мятеж. Вечером Мэйрин и Дагда поднялись на холм, к месту строительства. Дождавшись темноты, они явственно различили лагерные костры повстанцев.
— Так они, пожалуй, явятся прямо в Эльфлиа, — угрюмо заметил Дагда. — Такие бунтовщики обычно разрушают все на своем пути. Не пойму, зачем им это понадобилось?! Кого, черт побери, они хотят посадить на трон вместо короля Вильгельма? Ведь никого больше нет!
— Через какое время они до нас доберутся? — спросила Мэйрин. Голос ее прозвучал спокойно, но в душе она сильно встревожилась. На ее памяти Эльфлиа впервые оказалось под угрозой. Она вышла замуж за Жосслена потому, что поместью был нужен хозяин и защитник. И где же он сейчас, когда поместье в опасности?! В Дувре, защищает владения короля! А о защите Эльфлиа должна заботиться Мэйрин!
— Дня через два, самое большее — три, — ответил Дагда. — Зависит от того, насколько им по душе такая жизнь.
— Мы должны убрать с полей все, что успеем, и надежно спрятать урожай, Дагда. Если они подожгут поля, то наши люди, не говоря уже о строителях, зимой будут голодать. Проклятие! Если бы Жосслен был здесь, мы могли бы отогнать их, но он забрал с собой всех мужчин, обученных сражаться. У нас остались только крестьяне. И если бы не эта проклятая крепость, мы избежали бы неприятностей! Ну разве я его не предупреждала? На нее все враги будут слетаться, как бабочки на огонь!
— Построить крепость — хорошая мысль. Крепость просто необходима! — заявил ирландец, и Мэйрин изумленно уставилась на него. — Послушайте меня, миледи Мэйрин. Англия уже не невинное дитя. Те дни, когда это поместье было надежно укрыто в долине и никому не известно, тоже миновали. А крепость защитит Эльфлиа, и немногие отважатся напасть на него, когда над холмом вознесутся мощные каменные стены. — Дагда взял Мэйрин за руку и потянул за собой. — Пойдемте! У нас осталось мало времени. Гости скоро нагрянут.
Они зашли в поселение строителей крепости, и Дагда быстро и толково рассказал собравшимся людям о грозящей опасности. Затем он уступил слово Мэйрин, поскольку в отсутствие хозяина поместья она была здесь единственным авторитетом.
— Я хочу избежать кровопролития, — сказала она. — Пускай каждый мастер соберет своих работников, чтобы мы могли надежно спрятать вас. Когда Эдрик явится сюда со своими бунтовщиками, нельзя, чтобы он заподозрил здесь какую-то угрозу для себя. Мы тихо отсидимся, пока они не уйдут. Мастерство чересчур ценно, чтобы рисковать вашими жизнями. — Затем Мэйрин повторила все то же самое по-французски, чтобы каменщики тоже поняли ее. — Кроме того, завтра мне понадобится от вас помощь на полях, — продолжала она. — Чтобы за такое короткое время убрать весь урожай, понадобятся все свободные руки. Ведь если они уничтожат зерно, как я смогу прокормить вас зимой? — И она улыбнулась им так приветливо, что каждый в душе поклялся пойти за этой женщиной в огонь и в воду.
На следующий день с первыми утренними лучами все жители Эльфлиа высыпали из домов и как один направились на поля довершать сбор урожая. Почти все работники были горожанами и мало что смыслили в земледелии. Однако на карту была поставлена жизнь, и они быстро переняли все необходимые приемы от крестьян, которые были рады даже таким неопытным помощникам. Мэйрин и Ида тоже трудились бок о бок со своими людьми, воодушевляя их своим присутствием.
Бейлиф Эгберт проследил за тем, чтобы всех коров, лошадей и овец разделили на группы и укрыли в надежных местах в Большом лесу. Эльфлиа не сталкивалось с серьезной опасностью уже давным-давно, но Эгберт вспомнил рассказы стариков о том, как однажды викинги вторглись с побережья, поднялись по рекам Уай и Северн, поставили свои ладьи на якорь и принялись опустошать окрестности. Это воспоминание так взволновало бейлифа, что он нашел укрытия даже для домашней птицы и голубей.
- Предыдущая
- 66/112
- Следующая
