Дорогая Жасмин - Смолл Бертрис - Страница 53

• Предыдущая
• 53/82
• Следующая

— Он обозвал меня дикарем и сказал, что у меня во рту каша! — заявил Коннор Гордон, уничтожая взглядом юного маркиза.

— А ты говорил, что я неженка и маменькин сыночек! — защищался Генри Линдли. — Я провожал сестер в зал, папа, и тут на нас набросился этот мальчишка. Он оскорбил Индию и Фортейн.

— Генри, повтори, пожалуйста, те слова, из-за которых ты сразу затеял драку. Кстати, это мой племянник, Коннор Гордон.

— «Поглядите-ка на этого маленького неженку, желтоглазую девчонку и куклу с морковной головой!» Вот что он сказал! — громко произнес Генри. — Поэтому я и отвесил оплеуху этому сопливому дикарю! Не позволю чернить моих сестер!

Он разъяренно уставился на врага, потрясая кулаками.

— Коннор, — спросил граф, — ты знаешь, кто я?

— Да, милорд.

— А это мой пасынок, Генри Линдли, маркиз Уэстли и его сестры, леди Индия и леди Фортейн. Немедленно извинись перед кузенами за свои плохие манеры и грубость.

Он отпустил мальчика. Коннир отряхнул одежду и вполне сносно поклонился.

— Примите мои извинения, леди Индия и леди Фортейн. Просто я никогда раньше не видел девочек с желтыми глазами.

— У меня глаза золотистые, как у отца! — величественно заявила леди Индия.

— А у меня волосы не морковные, а золотисто-рыжие, — обиделась Фортейн.

Джемми Лесли поставил Генри на пол.

— Ну а теперь, джентльмены, пожмите друг другу руки, — велел он мальчикам. — Мы все одна семья и не должны ссориться из-за пустяков. Надеюсь, вы оба поняли?

Мальчишки кивнули. Коннор протянул Генри чумазую лапку, и тот ее пожал.

— У меня есть пони, — сказал Коннор. — А у тебя?

— Тоже, — с подозрением пробормотал Генри. — А что?

— Мы можем каждое утро ездить вместе, — предложил Коннор. — Сколько тебе лет?

— Шесть с половиной.

— Кровь Христова! — охнул новый друг. — Мне восемь, а ты ничуть не ниже ростом! И не испугался! Клянусь, ты не робкого десятка, несмотря на то что англичанин!

Генри Линдли поднял глаза на отчима.

— Что такое не робкого десятка? — шепотом осведомился он.

— Он имеет в виду, Генри, что ты храбр и отважен, — пояснил граф.

— Подари нам такого же, девушка, — вставил старый граф Ситеан, снова постукивая палкой по полу. — Сассенах11 или нет, но парнишка он что надо!

— Идите играть, — наставлял Джемми, а сам, взяв за руки леди Индию и леди Фортейн, представил их теткам и сестрам. Все восторженно охали и ахали, пораженные их красотой и умением держаться.

— У мамы будет еще один малыш, — призналась Фортейн Фионе.

— Знаю, — ответила та, улыбаясь ребенку. Сама она была бездетна, если не считать незаконнорожденного сына, зачатого много лет назад от любовника, еще когда она была замужем впервые. Дитя сразу же после рождения отдали на воспитание, но в три года мальчик умер от лихорадки. Роды были тяжелыми, и Фиона так и не смогла зачать снова. Адам Лесли, зная это, все-таки женился на ней, потому что влюбился без памяти.

— У тебя волосы совсем как у моей прабабки. Она была великой женщиной, — сообщила Фиона, игриво потрепав девочку по щечке.

— А мама говорит, что я настоящий сорванец, — пожаловалась Фортейн.

— И я тоже, — подмигнула Фиона и приобрела верного друга на всю жизнь.

Обед был самым простым, потому что готовить пришлось Адали вместе с Уиллом.

— Не бойся, — успокоил Жасмин Адам Лесли. — Все уже знают, что граф вернулся, и к концу недели у тебя будет слуг больше чем нужно. Придут те, кто работал здесь раньше и еще не слишком стар, а все, кто совсем одряхлел, пришлют родственников.

Как оказалось, он был прав, и через несколько дней слуг был полный штат. Уилл Тодд все-таки остался, чтобы помочь Адали выбрать лучших.

— Пожалуй, поживу-ка я здесь зиму, — решил он, — а уж весной переберусь к себе. Мой милый домик стоит на самом берегу речки, в которой полно лосося. Уж поверьте, рыбка сама так и просится на крючок! — И, обратившись к Адали, добавил:

— Они уже почитают тебя, хоть ты и чужеземец. У тебя все пойдет как по маслу!

Не прошло и двух недель, как замок преобразился. Чистые полы устилали ковры, из кладовых принесли гобелены и повесили на стенах, дымоходы прочистили, а вымытые окна сверкали на солнце. Отполированная воском мебель блестела, из ящиков вынули серебро, Адали насыпал благовоний в красивые фарфоровые чаши, найденные в западной башне замка. У каждого камина лежала аккуратная вязанка дров, на всех буфетах стояли хрустальные графины с рубиновым вином. Повсюду были расставлены букеты садовых и полевых цветов. Завтрак, обед и ужин подавались в определенное время.

Один из немногочисленных оставшихся в Гленкиркском аббатстве монахов стал наставником детей. Теперь этот некогда известный в стране центр образования переживал тяжелые времена. Старая вера находилась под запретом и исповедовалась втайне с большой осторожностью. Официальной церковью была признана англиканская. Пресвитерианцам тоже не возбранялось отправлять свои обряды, но власти не желали больше терпеть монастыри и аббатства на шотландской земле. Граф Гленкирк, будучи приверженцем новой веры, однако, не изгонял монахов из своих владений. Нынешний аббат доводился ему кузеном. Но сейчас в аббатстве жили не больше дюжины монахов, из которых только трое были среднего возраста, а остальные — дряхлые старцы, которым просто некуда было деваться. Когда-то в аббатстве была прекрасная школа, но нынче она закрылась из-за отсутствия учеников. Монахи с радостью послали своего святого брата обучать пасынков графа.

Жасмин, которой в свое время тоже давал уроки католический монах, велела Адали:

— Позаботься, чтобы в аббатство каждую неделю посылали оленя, и пусть Уилл наловит для монахов рыбы. И не забудь прибавлять к оленю хлеб, головку сыра и по корзинке яблок и груш.

— Брат Дункан будет доволен, — кивнул Адали. Осень вступила в свои права, и деревья на холмах оделись в разноцветный наряд. Багровые кленовые листья перемежались с золотистыми осиновыми и березовыми. На их фоне резко выделялась зелень сосен. Ягоды черники, голубики, брусники, спелые орехи, желто-розовые остролисты весело пестрели в лесах. На склонах холмов цвел вереск. Ночи становились заметно холоднее. Жасмин никогда не видела таких крупных звезд, которые дрожали на небе, готовые, казалось, вот-вот сорваться. Муж не солгал, утверждая, что осень — лучшее время года в Шотландии.

В середине октября из Англии возвратились мать и отчим Жасмин вместе со своими сыновьями, ее сводными братьями. Графиня Брок-Кэрн привезла тревожные новости. Король, как выяснилось, послал за графом и графиней Гленкирк, приглашая их ко двору на Рождество.

— Я не видела гонца, — передала Велвет Гордон дочери, — мы ездили в Блекторн-Холл прощаться с Дейдрой и Джоном.

— Как странно, — заметил граф Гленкирк. — Джейми знал, что мы возвращаемся в Шотландию в конце лета.

— Бабушка обо всем позаботится, — уверенно заявила Жасмин.

Скай О'Малли де Мариско, надеявшаяся пожить в свое удовольствие после того, как она выдала замуж Жасмин и проводила в Шотландию младшую дочь с мужем, и впрямь оказалась в весьма щекотливом положении. Она отослала королевского гонца обратно в Винчестер, осеннюю резиденцию английских монархов, с посланием, в котором сообщала, что внучка с мужем уже вернулись в Шотландию на осень и зиму. Однако, к ее величайшему удивлению, несколько недель спустя в Королевском Молверне появился молодой человек, способный соперничать красотой лишь с ее третьим мужем, Джеффри Саутвудом. Его тотчас проводили в библиотеку, где Скай читала, сидя в глубоком кресле у камина. При его приближении она встала.

Молодой человек отвесил элегантный поклон, чем снова напомнил ей о Джеффри.

— Виконт Вилльерз к вашим услугам, мадам.

— Значит, вы и есть Джордж Вилльерз! — воскликнула Скай. — Моя внучка рассказывала о вас столько хорошего! Садитесь. Хотите вина?

• Предыдущая
• 53/82
• Следующая