Дикарка Жасмин - Смолл Бертрис - Страница 72

• Предыдущая
• 72/131
• Следующая

— Это несправедливо, — всхлипнула Сибилла. — Несправедливо, что я должна страдать из-за Жасмин. Это все из-за нее.

— Нет, дочь, из-за тебя самой, — строго возразил отец. — Ты не можешь винить Жасмин. А теперь иди в свою кровать. На рассвете ты отправляешься в Дан-Брок.

— Мама! — Сибилла вцепилась в Велвет. — Пожалуйста, не отсылай меня! Пожалуйста, не отсылай!

— Справедливое наказание надо принимать с кротостью, — сказала Велвет, гладя волосы дочери.

— Дело решено. Поцелуй нас и отправляйся в кровать, — распорядился Алекс Гордон.

— Не буду! — Сибилла топнула ногой и выбежала из комнаты.

— Ох, Алекс, что нам с ней делать? — зарыдала Велвет.

— Держись твердо, дорогая, — ответил ей муж. — Сибилла отбилась от рук. Признаюсь, к стыду, что должен был приструнить ее раньше, пока она не обидела Скай и Адама.

— И Жасмин тоже, — добавила Велвет.

— Жасмин, — медленно проговорил граф Брок-Кэрнский. — Вот еще одна проблема, которую предстоит решить.

— Может быть, с отъездом Сибиллы в Дан-Брок, — предположила жена, — ты узнаешь ее получше.

— Может быть, — повторил граф с отсутствующим видом и поцеловал супругу.

На зиму двор снова переехал в Уайтхолл16, и молодая английская знать не пропускала ни одного увеселения. В этом году при дворе появилось много новых лиц.

— Мне говорили, у королевы две новые фрейлины, — заметил юноша с темными мрачными глазами.

— Одна из них — наследница из Линкольна с совершенно лошадиным лицом, — ответил ему товарищ — парень огромного роста с льняными волосами. — Пусть ее забирают наши шотландские соотечественники. Им все равно, кого брать в жены. Лишь бы было английское и с тугим кошельком.

Товарищи фыркнули.

— Кажется, Хенли, ты осведомлен больше всех нас, — предположил темноволосый лорд Норт. — Скажи-ка нам тогда, а кто же другая фрейлина?

— Дочь шотландского графа, — последовал ответ.

— Боже, помилуй нас, — взорвался лорд Порт. — Разве недостаточно, что двор заполонили нищие вторые сыновья из Шотландии, которые выискивают, на ком бы из английских леди им жениться. Эти неотесанные грубияны почти выставили нас из нашего собственного двора! Теперь они стали присылать сюда своих наглых веснушчатых женщин!

— Не отчаивайся, — успокоил товарища барон Хенли. — У этой девушки английская мать, и, честно говоря, дорогой мой Порт, она божественна. Миниатюрная, кожа белая, как сметана, золотые кудри, а глаза такие голубые, что в них можно утонуть. Она — само очарование. Граф Кемпе уже без ума от нее. Она единственная дочь графа Брок-Кэрнского, и отец в ней души не чает. Будь уверен, за ней дадут богатое приданое. Да к тому же, — барон Хенли понизил голос, — ее бабушка — графиня Ланди.

— А кто такая графиня Ланди? — спросил лорд Норт озадаченно.

— Ну и ну, Норт! Ты действительно ничего не знаешь. Графиня — сама очаровательная Скай О'Малли. Она была соперницей старушки Бесс, и после того, как вышла замуж за графа Ланди, лорда де Мариско, ее отослали от двора. Говорят, это была самая красивая женщина во всем королевстве. В последние годы, кроме родственников, ее мало кто видит, конечно, если она еще жива. Ходят слухи, она невероятно богата. Да ты встречал ее детей здесь, при дворе. Граф Саутвуд — ее сын, и лорд Бурк тоже. А графиня Альсестерская — ее дочь. Я слышал, что одно ее имя приводило в бешенство старушку Бесс.

— Почему?

Барон Хенли смутился.

— Почему? — повторил он. — Понятия не имею, Норт. Я рассказываю только то, что мне говорили. Лорд Норт рассмеялся.

— Покажи-ка мне маленькую шотландку, — попросил он Хенли.

— Вон там, — ответил его друг, изящно выставив палец. — На стуле рядом с самой королевой. Симпатичная девушка в небесно-голубом бархате.

Лорд Норт вгляделся, куда указывал ему товарищ.

— Очень мила, — наконец выговорил он. — Вполне приемлема. Может, Хенли, нам стать сторонниками англосаксонских связей? Вот бы порадовался старый дурак король. Раз он так щедро одаривает своей дружбой всех и каждого, почему бы нам не оказаться в числе счастливчиков?

Как раз в этот момент мажордом у дверей зала ударил о пол жезлом и объявил:

— Граф и графиня Ланди, мистрис Жасмин де Мариско. Высоченный барон Хенли, обернувшись с разинутым ртом, чуть не запутался в своих длинных, как у аиста, ногах:

— Не может быть! И все же… это так. О!.. Вот взвилась бы старушка Бесс, если бы узнала, что ее главная соперница ее пережила! А что это за создание с ними? В жизни никогда не видел такой красивой женщины. А посмотри-ка на сапфиры у нее на шее, Норт! За них можно выкупить короля! Что ж, вероятно, зима не будет скучной…

— Как ты скоротаешь зиму, милорд, дело твое, только не пытайся лезть к мистрис де Мариско. Она — моя, — пробормотал у него под ухом чей-то голос.

Ошарашенный барон Хенли обернулся и оказался лицом к лицу с маркизом Вестлеем и его кузеном графом Кемпе.

— Надеюсь, — сказал Том Ашбурн, — мой двоюродный брат ясно выразился. Свои притязания на мистрис де Мариско он застолбил шесть месяцев назад, когда впервые ее увидел. Ты ведь не собираешься мешать ему. А изящная Сибилла Гордон — так ее зовут, дорогой мой Норт, моя. Запомни это хорошенько, чтобы мне не пришлось тебе напоминать.

— Кот может созерцать хоть короля, хоть королеву, — слабо улыбнулся барон Хенли. — Это как раз тот случай…

— Здесь найдется что-нибудь и подоступнее, — заметил лорд Норт, пожав плечами. — Как я понял, лучше всего сирота или девушка без влиятельных родственников. Так что не расстраивайтесь, лорды. — И рука об руку с бароном Хенли лорд Норт отошел от них и растворился в толпе придворных.

— Хорошенькая парочка мерзавцев, — вслед им раздраженно проговорил Рован Линдли.

— Но как их легко обратить в бегство, — ответил Том Ашбурн и перевел глаза туда, где рядом с королевой сидела Сибилла. — Посмотри, брат, разве она не прекраснейшее создание?

Маркиз рассмеялся:

— Ты невозможен. Том. Сколько ты уже знаком с этой маленькой негодницей, а она еле смотрит в твою сторону. Мечтает стать графиней Гленкирк. Только вот, боюсь, глаза Гленкирка обращены в другую сторону. Но теперь, когда госпожа Жасмин де Мариско прибыла ко двору, я удвою свои усилия, чтобы сделать ее своей женой. А ты знаешь, я не тот человек, который с легкостью дарит свое сердце.

Мужчины направились сквозь толпу к помосту, где сидела королевская чета, и были достаточно близко, чтобы слышать разговор. Де Мариско почтительно кланялись королю и королеве.

Яков Стюарт широко улыбнулся:

— Рад вас видеть, милорд и миледи. Я доволен, что вы не забыли о моем приглашении. — И монарх повернулся к королеве. — Анни, это тесть и теща Брок-Кэрна и его падчерица, индийская принцесса, о которой я тебе рассказывал.

Взгляд королевы был прикован к ожерелью Жасмин.

— Никогда не видела таких прекрасных сапфиров, — сказала она в качестве приветствия.

— Это подарок моего покойного мужа, мадам, — ответила Жасмин. — Камни в ожерелье называются «Звезды Кашмира». — Девушка протянула королеве маленькую коробочку из слоновой кости. — Мне говорили, что ваше величество любит жемчуг. Не примете ли вы это в знак моей благодарности за прием?

Сибилла, ближайшая к королеве, взяла у сводной сестры искусно вырезанную коробочку и подала царственной госпоже. Королева с детским восторгом открыла ее и задохнулась от восхищения. На черной бархатной подушечке покоилась не правильной формы жемчужина размером с померанец.

— Боже! — только и сумела вымолвить королева. Потом взглянула на Жасмин. — Мистрис де Мариско, ваш подарок просто великолепен. Я никогда не получала таких.

— Я рада, ваше величество, что вы довольны, — улыбнулась Жасмин и, понимая, что свободна, присела в реверансе, после чего присоединилась к бабушке и деду.

— Изящно проделано, — похвалил ее граф Брок-Кэрнский, подходя к ним. За месяцы ссылки Сибиллы в Дан-Брок он лучше узнал падчерицу. Хотя ему было трудно примириться с тем, что его обожаемая жена родила ребенка от другого мужчины, своего первого ребенка, теперь он не ставил это в вину Жасмин. Девушка не могла не понравиться. Он оценил здравый смысл, которым она обладала, и желал, чтобы и его дочь в этом походила на Жасмин. Хотя Сибилла больше и не нападала на сводную сестру, лучше к ней она не стала относиться. Она не могла простить, что ее не пустили в Гринвуд, когда она оказалась со двором в Лондоне. Когда-нибудь этот дом, как и Королевский Молверн, перейдет к Жасмин. И если бы не доброта старшего брата Велвет Робина, графа Саутвудского, который пригласил Сибиллу в Линмут, ей негде было бы жить в свободное от своих обязанностей время.

• Предыдущая
• 72/131
• Следующая