Дикарка Жасмин - Смолл Бертрис - Страница 66

• Предыдущая
• 66/131
• Следующая

— Не знаю, любил ли он ее по-настоящему, во всяком случае, не всем сердцем, но он и в самом деле добрый парень.

— А каков он еще? — Госпожа де Мариско посмотрела на него пристальным взглядом. Граф Кемпе рассмеялся:

— Я вижу, мадам Скай, вы очень любите свою новую внучку.

— Я люблю всех своих внучат. Том, — откровенно ответила женщина. — И детей. Всю семью! Расскажи мне еще о своем кузене маркизе Вестлее. Он сильно растревожил Жасмин.

— Он упрям, но человек он добрый.

— У него есть состояние?

— Да, и он старается его приумножить. Несколько лет назад он ездил в Индию, чтобы вложить деньги в Восточно-Индийскую компанию, — рассказывал граф.

— Какой он веры? — спросила Скай.

— Он принадлежит к англиканской церкви15.

— Хорошо! Славу Богу, не фанатик. Он бывает при дворе? И как у него дела с женщинами? Только не говори мне, что все эти годы во время своего несчастного брака он вел монашескую жизнь. Все равно я тебе не поверю, Том Ашбурн. Так расскажи о женщинах.

— Он ездит ко двору ради забавы, как мы все, — ответил граф. — Что же до женщин, они у него есть, но он очень осмотрителен. Насколько я знаю, ни одна из дам так и не завоевала его сердце. Но вот сегодня утром, когда он увидел вашу внучку, она его поразила, — граф усмехнулся. — До безумия обидно сознавать, что кузен тут же нашел, за кем ухаживать из вашей семьи, а я опять остался не у дел. — Он драматически вздохнул. — Если только, мадам Скай, вы не благословите меня на брак с Сибиллой.

— Ты слишком стар для нее, — ответила госпожа де Мариско.

— Глупости, — возразил граф. — Пылкой девушке нужен муж старше ее, чтобы держать жену в узде. Она очаровательна со своими золотыми кудряшками и надутым ротиком.

— Но ее сердце принадлежит графу Гленкирку, хотя я и не знаю этого человека. Почему, Том Ашбурн, когда речь идет о женщинах, ты всегда стремишься к невозможному? Думаю, специально. Разочарованный, ты гораздо сильнее привлекаешь к себе внимание, мерзкий негодник! — Она игриво дернула его за изящно подстриженные усы.

Перехватив руку, граф Кемпе поцеловал ее и внимательно посмотрел в глаза:

— В вашем возрасте, мадам Скай, нельзя быть такой привлекательной.

Мадам де Мариско громко рассмеялась. Было заметно, что ей действительно весело:

— Я редко сожалею о прошедшей юности. Но с тобой — почти всегда.

— Почти? — Его голос прозвучал растерянно.

— Почти, — повторила она. — Если бы я снова была молода, мне пришлось бы бросить моего дорогого Адама, а этого я не могу сделать.

— Вот самый счастливый человек на свете, — галантно произнес граф Кемпе.

— Конечно, — согласилась Скай и опять рассмеялась. Он засмеялся вместе с ней. Наконец оба посерьезнели.

— Вы рады, что мой кузен человек чести, мадам? Клянусь, лучшего вашей внучке нельзя и, желать.

— Я хотела видеть Жасмин снова замужем, счастливой и устроенной. Но боюсь, что она еще к этому не готова. Я собираюсь представить ее при дворе, но сначала нужно утихомирить гнев зятя. Без помощи Брок-Кэрна девушке будет туго.

— Да и с госпожой Сибиллой, я думаю, хватает проблем, — проницательно заметил граф. — Я видел, как утром они сидели по разные концы стола, разделенные братьями.

— Сибиллу испортили и мать, и отец. Она не просто ревнует к Жасмин. Она боится. Ты не знаешь ее. Том. Сибилла не из тех девушек, которые подставят другую щеку. Если на нее нападут, она даст сдачи.

— Я ведь сказал, пылкая девушка. Таких я и люблю.

— Ну что ж, милорд, действуй, если хочешь опять обжечься. Может быть, если эта маленькая мерзавка почувствует, что такой видный джентльмен, как ты, распушил перед ней перья, она не будет так враждебно относиться к Жасмин. Но потом не говори, что я тебя не предупреждала. Том.

Он рассмеялся, но сразу сделался серьезным:

— И вы, дорогая госпожа, не говорите, что я не предупреждал вас: двор уже совсем не тот, что был когда-то.

— Я знаю, — ответила Скай. — Разве он может быть таким, каким был при Бесс? Даже я должна признать правду. Когда Валентина состояла при дворе, это было скучнейшее место. Не думаю, чтобы шотландец Яков его оживил. Говорят, он не любит церемоний.

— Он не любит, но его королева обожает: маски, игры, красивые одежды. И если Яков и не принимает участия в ее рискованных забавах, то весь остальной двор в них участвует. Королю нравится охота. Это его страсть. Королева любит играть и вся отдается игре. Двор — самое распущенное место. Королева Бесс была бы шокирована и осудила бы все это. Ни вы, ни граф Брок-Кэрнский не одобрите, если Сибилла окажется при дворе. Она девушка хорошего воспитания, и там ей не место. Уж лучше с ней поберечься. Что же касается госпожи Жасмин, то из-за своего положения вдовы она в меньшей опасности до тех пор, пока ее собственное поведение будет оставаться скромным.

— Мы так отрезаны здесь от мира. Том. Мой интерес ко двору угас много лет назад. Но с появлением новой внучки я не вижу другого выхода, как вновь объявиться там. Интерес же Сибиллы заключается лишь в одном. Уверяю тебя: она пойдет прямой дорогой к цели и никуда с нее не свернет. В наши дни слухи поздно доходят в Королевский Молверн, — продолжала она, — но иногда все-таки доходят, хотя и не знаю, насколько они справедливы. Мне говорили, что короля окружают его соплеменники, многие из которых весьма расточительны.

— Да, — ответил граф Кемпе. — Король сентиментальный парень. Сделай ему небольшое добро, и он стремится вознаградить тебя с такой щедростью, какую вряд ли может себе позволить. Придворные Елизаветы презирают его, потому что бедняга Яков пугливый король и боится собственной тени, а поэтому дурно обращается с людьми. Еще хуже, что он не любит пышность и величие, так необходимые для великолепия придворной жизни, с трудом выдерживает жизнь во дворце и счастлив только на охоте. Придворные-шотландцы, конечно, понимают его лучше англичан. Они к нему добры из желания выдвинуться, а англичане, считая себя лучше северян, держатся с отчуждением. Но король не глуп и знает англичанам цену.

— Бедняга! — воскликнула Скай. — Не завидую ему, пришедшему вслед за Бесс. Но что делать, он там.

И нам тоже, хоть и ненадолго, пора туда.

Графиня Брок-Кэрнская сидела в саду матери под ивой и ткала гобелен. Подле нее расположились две ее дочери: Сибилла вышивала монограмму на изящной льняной наволочке на подушку, а Жасмин читала. Вечер был необыкновенно теплым — ветра не было, и воздух казался плотным. У ног Сибиллы в траве лениво разлегся граф Кемпе и, восхищенно глядя на девушку снизу вверх, подавал, когда она просила, из корзины новые нити. Он всем дал понять в доме де Мариско, что имеет серьезные намерения по отношению к леди Сибилле.

Сибилла уколола палец и вскрикнула:

— Ох, мама, как я не люблю вышивать! Я так буду рада отправиться осенью ко двору, — и вырвала руку у Тома Ашбурна, который с обожанием целовал уколотый палец.

— Вышивание — это ремесло, которым должна владеть каждая порядочная женщина, дорогая, — наставляла ее мать. — Что, если какой-нибудь неуклюжий парень наступит тебе на платье и оторвет кайму? Навык обращения с иголкой поможет быстро его починить, и ты не будешь выглядеть неряхой.

— А меня никогда не учили шить, — сказала Жасмин, откладывая книгу. — В Индии за меня это делали слуги.

— Когда ты прекратишь свое смешное хвастовство? — неприязненно спросила Сибилла. — В Индии ты, может, и была принцессой. Но здесь ты обычная незакон… — Она запнулась, заметив недобрый блеск в глазах Жасмин, и мило улыбнулась. — Ну, мы все знаем, кто ты есть, — закончила она.

— Не пойму, — таким же сладостным тоном ответила Жасмин, — как такая добрая мать могла вырастить такую злобную мегеру. Будь осторожнее, Сибилла: мы все знаем, кто ты есть. Ты показываешь, какая ты на самом деле, — не вспугни господина графа.

• Предыдущая
• 66/131
• Следующая