Дикарка Жасмин - Смолл Бертрис - Страница 61

• Предыдущая
• 61/131
• Следующая

Адам де Мариско поднялся.

— До свидания, дорогие, — сказал он гостям и, подмигнув им, последовал за женой. На минуту в зале Королевского Молверна воцарилось молчание. Потом, поклонившись собравшимся и пожелав им спокойной ночи, ушла Жасмин де Мариско.

— Ох, папа! — расплакалась Сибби Гордон и, ища сочувствия, бросилась в объятия к отцу.

Но Алекс смущенно оттолкнул дочь.

— Иди в кровать, Сибби. Сейчас мне не до тебя.

Велвет обхватила ее голову руками и поцеловала девушку.

— Слушайся папу, дорогая.

— Ты еще любишь меня, мама? — прошептала Сибилла. — Или ты больше любишь ту, незаконнорожденную?

— Я всех своих детей люблю одинаково, — успокоила ее мать. — А если ты меня любишь, дорогая, не называй так больше мою дочь, которая была моим первым ребенком. Она ведь не такая. И когда ты это говоришь, то делаешь мне больно. Ты опозоришь и меня, и отца, если будешь продолжать в том же духе.

Сибилла кивнула;

— Я не стану обижать тебя, мама. Я тебя очень люблю.

— Пойдем, Сибби, — позвала племянницу Эйдан и, взяв ее за руку, вывела из зала. — Мы с дядей Конном проводим тебя наверх.

Когда двери в зал затворились, гости расселись у огня и продолжили разговор.

— Так что, Робин, — усмехнулся Мурроу, — ты говоришь, что любишь сюрпризы? Ну а как тебе сегодняшний? Я уж думал, прошли те времена, когда мама могла нас удивить, ан нет.

— Мама будет удивлять нас до самой смерти, — резко продолжила Виллоу. — Не уверена, что она не явится из гроба, чтобы поразить нас напоследок!

Оценив шутку, все рассмеялись.

— Что же нам теперь делать? — спросил собравшихся Патрик.

— С чем? — не поняла Дейдра. — Мы ведь все, — без сомнения, принимаем ребенка Велвет как члена семьи?

Родственники закивали и согласно поддакнули.

— А ты что скажешь, Алекс? — спросил графа Брок-Кэрнского муж Дейдры. — Ведь всего сильнее это коснулось тебя и твоих детей.

Алекс Гордон посмотрел на гостей. Никогда родственники не видели его таким незащищенным.

— Мадам Скай права, когда говорила, что Велвет всегда была мне верна. Она права, утверждая, что Сибби ревнует. Никто не спорит, девчонка совсем несмышленая. Она была права, говоря, что Велвет с любовью вырастила Сибби. Так оно и было.

И я хочу быть таким же великодушным к дочери Велвет, какой она была к моей дочери. Хочу любить ее ребенка так же, как она любила моего, но не могу. Хотя я и знал, что Великий Могол принудил Велвет стать его женой, я сумел выбросить это из головы, когда она вернулась домой. Потому что она была хорошей женой и родила мне сыновей. Потому что была великодушна и всем сердцем приняла мою дочь. Шли годы, и этот эпизод в нашей жизни уходил все дальше в глубь памяти, как если бы вовсе не существовал. Ничто не оживляло его.

Но вот, — вздохнул он, — передо мной живым доказательством страсти жены к другому мужчине стоит Жасмин де Мариско. Если бы хоть Велвет сказала, что ее затащили в постель. Но она любила его. И девочка стала плодом ее любви к Великому Моголу Акбару.

Может быть. Жасмин и нашлось бы место в моем сердце, если бы она оказалась простой, мягкой девушкой. Но она ведь, не такая. Она превзошла мать и красотой, и гордостью. Она — дочь Могола и постоянно помнит об этом. Боюсь, что ее появление изменит здесь все.

— Изменит, — согласился со свояком граф Линмутский. — Уже изменило. Но Жасмин — наша, плоть от плоти, кровь от крови. И я прежде всего рад, что она теперь с нами.

— В ней течет твоя кровь, Робин, но не моя, — возразил Алекс.

— И тем не менее ты будешь относиться к моей дочери, господин, с добротой и уважением, — заявила мужу Велвет.

— В твоих словах, жена, я чувствую невысказанную угрозу, — ответил Алекс жене. — Я постараюсь, но обещать ничего не могу.

— По крайней мере, когда я ложилась в кровать к Моголу, я считала тебя мертвым, а себя — невестой правителя, а ты знал, что я жива, но не пожелал удержать свою похоть в штанах до моего возвращения. И ты еще смеешь судить меня и судить ребенка, родившегося от любви с Акбаром. Чем Хуже моя верность твоей? И почему из-за этого должна страдать одна из наших дочерей? — язвительно заявила Велвет. Затем повернулась и, шелестя юбками, вышла из зала, прямая, с высоко поднятой головой.

Не проронив ни слова, Алекс поднялся и последовал за ней. — Что ж, — промолвил Эдварде, граф Альсестер, обращаясь к оставшимся членам семьи, — сегодня был не самый скучный вечер.

— Жасмин! — Голос настойчиво шептал ей в ухо. — Жасмин, просыпайся! Просыпайся! — Кто-то тянул ее за руку.

Она вынырнула из дымки сна, где был жив Ямал и где они снова плыли в сумерках по озеру Вулар. Голос опять с присвистом произнес ее имя. Жасмин повернулась, открыла глаза и различила лицо брата.

— В чем дело, Чарли? — зевнула она. — В доме пожар? — И, повернувшись к окну, увидела, что небо только-только начинает светлеть.

Брат забрался к ней на кровать и, доверительно прижавшись, сказал:

— Я хочу, чтобы ты пошла рассветничать со мной. Сегодня первое майское утро.

— Рассветничать? Первое утро? — сонно переспросила она, а сама подумала, как хорошо иметь маленького братца, который забирается в кровать, чтобы поболтать, даже если он будит тебя в такой несусветно ранний час.

— Ты не знаешь, как надо рассветничать? — не поверил он. — Сегодня же первый день мая. Разве в Индии нет первого мая? Я думал, он везде есть.

— Календарь в Индии основан на фазах луны, — объяснила брату Жасмин. — Весенние месяцы соответствуют месяцам Шаввай и Дулкаад в зависимости от лунных фаз в конкретном году. А что особенного в сегодняшнем дне? Почему я должна покидать уютную кровать и идти с тобой, Чарли Гордон?

— Майским рассветом, — терпеливо объяснил Чарли сестре, — мы встаем рано, чтобы нарвать цветов, срезать только что распустившиеся ветви боярышника с первой росой на заре.

— Но зачем? — опять зевнула Жасмин.

— Роса, собранная в первое майское утро, полезна для кожи, ну и всего остального… Не знаю, просто мы так делаем, — сказал он, теряя терпение. — Вставай, одевайся. Жасмин!

Она засмеялась и столкнула его с кровати.

— Но если ты хочешь, чтобы я оделась, ты, сэр, должен выйти.

— Только не тяни и не надевай туфли — это не официальный прием. — И с довольной улыбкой на веснушчатом лице он выскочил из комнаты.

Как только дверь захлопнулась за ним. Жасмин выбралась из постели. Как это он умудрился ее разыскать? Ведь вечером она не сказала, где ее комната. Она улыбнулась про себя. Отчим не принял ее, Сибилла явно невзлюбила, но мать и маленький братик оказались вполне радушными. «Если бы, — думала девушка, — я могла поведать маме Бегум, как я счастлива». Жасмин натянула поверх рубашки простую белую блузку, а на нижнюю юбку — красную шелковую. Ничего официального, сказал брат. Не нужно фижм, замысловатого корсета, на босу ногу — носок. Расчесав волосы, она аккуратно заплела их в одну косу и повязала на конце красной лентой.

Взглянув в зеркало, она нахмурилась, заметив небольшой фиолетовый синяк на щеке. Отступив назад, чтобы осмотреть себя в полный рост, она с удивлением заключила, что в этом наряде похожа больше на женщину-англичанку, чем на принцессу из королевского дома Могола. Была ли она такой всегда? — спросила себя девушка. И узнал бы ее Салим с неподведенными глазами? Потянувшись за флаконом с духами, она подумала, что даже если бы и не узнал, то вспомнил бы жасминовый аромат. Но брат был так же далеко от нее, как если бы жил на луне. Больше она его никогда не увидит.

Выйдя из комнаты, она обнаружила, что братик ждет ее в коридоре.

— Ты быстро, — одобрительно сказал он. — Ни Сибилла, ни мама так скоро не одеваются. — И взял ее за руку.

Они поспешили по лестнице к распахнутой входной двери. Мальчик, недовольно бормоча, потянул сестру на улицу.

— Боже, нас кто-то опередил!

— Разве это имеет значение?

• Предыдущая
• 61/131
• Следующая