Дикарка Жасмин - Смолл Бертрис - Страница 59

• Предыдущая
• 59/131
• Следующая

— Я не собираюсь вспоминать ужасные подробности путешествия и моего прибытия в тогдашнюю столицу Могола Фатахпур-Сикри. Вам достаточно знать, что Могол Акбар влюбился в меня и сделал в соответствии с индийскими законами сороковой женой. Я тоже полюбила Акбара, и в августе девятого числа в год 1590-й от Рождества Христова в Кашмире родилась наша дочь Ясаман. Ребенок еще сильнее привязывает женщину к мужчине, — рассудительно заметила Велвет, и все женщины в зале поняли, о чем она говорит. — Я любила человека, которого считала мужем, любила нашу девочку. Когда ей было лишь несколько месяцев от роду, во дворец Могола приехал дядя Майкл О'Малли и сообщил, что в той злополучной дуэли Алекс Гордон не был убит. Он остался жив и, несмотря ни на что, он, а не Акбар, был моим законным супругом. У меня не было иного выбора, как возвратиться в Англию. Тогда я не хотела возвращаться. Замужем за Алексом я была лишь несколько месяцев, а с Акбаром провела почти два года. И у нас родился ребенок! Но Акбар был человеком чести и не позволил бы себе оставить в своем гареме чужую жену. Меня опоили зельем и отправили сюда без дочери. Взять с собой дочку Акбар не разрешил. «Ясаман — все, что осталось мне от нашей великой страсти», — сказал он мне. И, хорошо зная характер европейцев, он опасался за ее будущее в Англии. После отъезда я почти ничего не знала о дочери. Только то, что она жива. Каждый год на ее день рождения Акбар посылал маме жемчужину в знак того, что с Ясаман все в порядке. Два года назад мама сказала, что получила от наставника дочери Куплена Батлера письмо, в котором говорилось, что она счастливо вышла замуж. Если у меня и оставались надежды встретиться с моей девочкой, то после ее замужества они совершенно рассеялись.

— А теперь пришла очередь рассказывать Жасмин, — улыбнулся новой племяннице Робин Саутвуд. — Как случилось, что ты оказалась в Англии, дорогая?

Гости разом обернулись к девушке и залюбовались ее красотой и манерами. Лишь граф Брок-Кэрнский еще был зол на это привлекательное существо, которое так перевернуло его жизнь. Больше него злилась только дочь Сибилла. Она была дочерью Велвет, а не эта экзотическая штучка! И она не будет делиться материнской любовью с этой Жасмин! Велвет ее мать!

— Я не помню родившую меня мать, — тихо начала девушка. — Но с раннего детства мне не позволяли забывать женщину по имени Кандра, которую так сильно любил мой отец. Мне рассказывали, что в день, когда Кандру отняли у него, отец поднялся в высокую дворцовую башню, из которой открывался вид на дорогу к побережью, и оставался в ней три дня, спустившись оттуда лишь по настоянию матери, приехавшей на зов испуганных жен, мольбам которых он не отвечал. Когда наконец он вышел из башни, его волосы были седыми. Он так и не перестал горевать о Кандре.

Велвет всхлипнула. Слезы наполнили ее глаза.

— У него были такие красивые темные волосы, — сказала она тихо. — Мягкие, но непокорные, как и он сам. Гримаса боли исказила лицо Алекса Гордона.

— Меня отдали первой жене отца, Ругайе Бегум, чтобы та вырастила меня, — продолжала Жасмин. — Я зову ее мамой Бегум. Жизнь моя в кругу семьи была простой. По отцу у меня было три брата и три сестры. Но вот в день моего тринадцатилетия ко мне в спальню вошел старший брат Салим. Не буду рассказывать ужасных подробностей, но он пытался меня соблазнить и решил это когда-нибудь довести до конца. Но в ту ночь он был терпелив и оставил меня девственницей.

Сибилла охнула, но тетя Валентина тут же ущипнула ее за руку, чтобы прекратить всякое изъявление чувств, способное вызвать гнев отца. Валентина полагала, что, несмотря на невинность, Сибилла знала гораздо больше, чем пыталась показать.

Жасмин рассказала о свадьбе, перешла к убийству Ямала и наконец остановилась. Слезы, которые она до этого сдерживала, бежали по ее бледным щекам. «Помни, что ты дочь Могола», — вдруг услышала она голос мамы Бегум.

— А почему же отец оказался неспособен тебя защитить? — мягко спросил Мурроу О'Флахерти.

Жасмин покачала головой:

— Здоровье отца было сильно подорвано. А на счастье или на беду. Салим был его старшим сыном и наследником. Существовал только один выход — я должна была покинуть Индию. Отец и мама Бегум разработали план побега. В порт Камбей я ехала инкогнито с отцом Кулленом и слугами. Уже в Англии я узнала, что мой папа. Великий Могол, умер через два месяца после моего отплытия.

Теперь Салим взял себе имя Джахангир, что значит Завоеватель Мира, и стал Великим Моголом Индии. Останься я там, и меня бы принудили к кровосмесительной связи с собственным братом. Одна мысль об этом приводила меня в ужас. Отец и мама Бегум полагали, что в Англии в семье родной матери я буду в безопасности.

— А твой брат знает, что ты здесь? — спросил Робин Саутвуд.

— Нет, сэр, насколько мне известно, не знает. Никто, кроме отца, мамы Бегум и слуг, прибывших со мной, не имел представления, куда я еду.

Последовало долгое молчание: собравшиеся пытались осмыслить то, что рассказали им Велвет и Жасмин. Потом заговорил Патрик, лорд Буркский, который по возрасту был ближе всех Велвет:

— И что ты теперь собираешься делать. Жасмин?

— Бабушка считает, что мне нужно снова выйти замуж, но я, дядя, не чувствую себя готовой обустраивать свою жизнь, — рассмеялась девушка.

— Жасмин поживет со мной, — твердо заявила Скай. — Мы с Адамом переделали наши завещания. Однажды она унаследует и лондонский Гринвуд, и Королевский Молверн. Поскольку к Велвет перейдет отцовский титул, когда-нибудь он будет и титулом Жасмин, как ее старшей дочери. Гринвуд и Королевский Молверн никому из вас не нужны, и поэтому у вас не может быть возражений.

— Но Гринвуд и Королевский Молверн должны достаться маме, — завопила Сибилла Гордон. — А она говорила, что когда-нибудь они будут моими!

— Ей не следовало тебе этого говорить, Сибилла, — резко ответила Скай. — Эти дома не ее, чтобы она могла их раздавать. Хотя много лет мы собирались оставить их ей, но на самом деле она в них не нуждается. Твой отец, Сибилла, решил не жить в Англии. А ты, я слышала, собираешься стать женой графа Гленкирка и тоже останешься в Шотландии. А Жасмин внучка мне по крови, и ей нужен дом.

— Как и раньше, его двери будут всегда открыты для всей семьи, — попыталась успокоить Жасмин Сибиллу.

— Как это мило, — едко заметила Сибилла. — Но если ты думаешь, что я хоть раз появлюсь в этом доме, когда он станет твоим, ты глубоко ошибаешься. И в Гринвуде тоже. Нечего, чтобы мое имя трепали рядом с именем незаконнорожденной иностранки, даже если она и ребенок моей матери.

Жасмин побелела, но прежде чем кто-нибудь из гостей успел вымолвить слово, ответила:

— Я законная дочь правителя Индии, а ты, хоть и родилась в Англии, но от внебрачной связи дочери серебряных дел мастера и мужа моей матери. Кто ты в таком случае?

— О-о-о! — Сибилла зло топнула ногой, все ее золотистые кудряшки затряслись.

Жасмин рассмеялась. Сибилла хоть и раздражала ее, реакция девочки ей показалась глупой.

— Папа! — закричала дочь Гордона. — Эта незаконнорожденная еще и смеется надо мной. Заставь ее немедленно перестать! Я этого не потерплю!

Жасмин подошла и ударила ее по щеке.

— Если ты еще раз скажешь это слово, — предупредила она сводную сестру, — я выцарапаю твои голубые лупешки.

Сибилла вскрикнула, ярость овладела ею. Она Сибилла Александра Мери Гордон, дочь графа Брок-Кэрнского. А девчонка перед ней — никто. Никто!

— Отец официально удочерил меня, ты незаконнорожденная! Жасмин снова ударила ее по щеке, на этот раз сильнее.

— Я предупреждала тебя не говорить этого слова. Официально удочерить еще не значит исправить низкую кровь, которую ты, без сомнения, унаследовала от матери.

— Вот моя мать! — Сибилла указала на Велвет.

— Нет. Это моя мать, — ответила ей Жасмин.

— Прекратите обе сейчас же, — вмешалась Скай. — Ты начала эту свару, Сибилла, а ты, Жасмин, кончаешь. Велвет — мать вам обеим. Она родила Жасмин, а Сибиллу вырастила с пеленок. Извинитесь друг перед другом. Я не потерплю, чтобы из-за глупых пререканий раскололась семья.

• Предыдущая
• 59/131
• Следующая