Возвращение на Арвиндж - Гергель Александр Николаевич - Страница 17

– Тащишься, Байрамов? Службу, что ли, понял? – сурово спросил Тоха.

– Понял, да, – отвечал тот.

– Ну а если понял, то смотри. Отсюда до Икрама метров сорок. Вон там он лежит. – Тоха махнул рукой вниз. – Пока тихо, пока не стреляешь, спустись немного по склону, чтобы его видеть. Так спокойней будет. Ну, а уж если начнется, ныкайся. Между вами они не пройдут. Или ты, или он их сразу засечете. И не спать! Шаришь?

– Да понял я, – ответил Байрамов.

– Ну, раз понял, давай тогда, двигай.

Байрамов начал сползать по склону, метров через пять остановился.

– Вижу. Голова вон торчит. Только я теперь Мурадова не вижу, – доложил боец.

– Да черт с ним, с Мурадом, – ответил Антон, – потом еще насмотришься, оставайся там. Пошли, – кивнул Андрею.

Они сидели на северном склоне и курили. Солнце припекало спины, но холодный северный ветер все так же не давал согреться. Андрей попробовал завернуться в одеяло, но спать не хотелось, а сидеть, как старому деду, замотанному в тряпки, было неприятно.

– Гля, Андрюх, тактическая горка-то какая маленькая, – Тоха показал носком ботинка вниз. – Что, Москва, так высоко еще не залезал?

– Можно подумать, ты залезал! – отозвался Андрей и отшвырнул окурок, такой малюсенький, что приходилось держать его ногтями, чтобы не обжечь пальцы.

– Слышь, Андрюха, а ты до армии в горах бывал?

– Один раз. В Крыму, когда мне лет пять было. А так – не т.

– А, ну да, у вас же там, в Москве, гор нет. Там у вас бульвары, да? И вы по ним такие ходите, фраера такие, – начал свою извечную баланду Гордеев.

– Ага, Тох, я ж тебе сто раз уже рассказывал. Загнем занятия в институте и сразу на бульвар. Идем такие, с друганом Серегой. А с нами телки, когда две, а когда и четыре. А мы прямо в бар с ними. Сидим, коктейли тянем. Клево. Ты хоть знаешь, что такое коктейль, фрайер поселковый?

– Сам ты фрайер, Андрюх. Гадил я в ваши коктейли. Небось, воняют хуже сивухи. Вот у нас дома первач бывает… Ни в каком баре своем ты такой не попробуешь. На абрикосах бражка, понял. Первач чистый, как слеза. И духовитый. Не, не понять тебе, чмо московское.

– Сам чмо. Знаю я вас, надрызгаетесь самогонкой, горилкой этой вашей. Потом блюете. Пить потому что не умеете. А мы коктейль «Коньячный» или легкий там, «Шампань-Коблер». А еще «Отвертка». Крепкий, аж до самого нутра пробирает. А потом опять на бульвар девчонок тискать. Тебе не понять, село. Ты и бульваров-то в жизни не видел.

– Ох, убью тебя сейчас, Москва. Брешешь ведь! Не ходил ты по бульварам! – махнул рукой Тоха.

– Ну, ходить-то ходил. А про девчонок, конечно, брешу, – согласился Андрей примирительно.

– А батальона чуть-чуть не видно. Вон там, прямо за Тактической горкой он. Ты только глянь! Третья вершина-то над Тактической! Ведь какой высокой снизу кажется, а сейчас и до пояса нам не достает, – сменил тему Антон.

Андрей понуро глядел вдаль.

– Вот, Андрюх, почему я в горы люблю ходить. Они всегда разные такие, – продолжал Антон, – ты на своей броне ездишь, снизу на них смотришь, для тебя все вершины одинаковые. А когда залезешь вот так, высоко, за облака… Вот тогда понимаешь, что такое горы на самом деле.

– Да ладно тебе, Тох. А то я в первый раз с тобой лезу. Хотя, конечно… Так высоко, в первый раз, думал уж, не дойду. Только из-за колпаков дотянул, не падать же при них.

– Да, Москва, тебе падать не положено. Ты ж по бульварам ходил. – Тоха заржал.

– Все тебе ржать, Гордеев. Вроде не долбил, а уже на ржу пробивает.

Подошел лейтенант, присел рядом.

– Ну, как у нас? Все по местам? А вы что здесь сидите? Уж не косяк ли раскуриваете по причине затишья? – поинтересовался он у Гордеева.

– Та вы що, товарищ лейтенант. Мы ж службу тащим, та и вообще не пыхаэм николи. Це вредно дуже, нам замполит розповидав. Вид цього потим дитей може не бути у нас.

– Хватит трепаться, Гордеев, – оборвал его лейтенант. – Лучше свяжись со вторым взводом, узнай, как у них.

Та тильки ж що зв’язувався. Ротный наказал вас не зваты. Передав, що их атакував супротывник, але воны атаку видбулы. Так и Полевский ось говорить, що бачив духу на тому схили и стриляв по ньому. Тилькы не потрапыв, прах його заберы, снайперки ж немаэ у нас, а то б вин як вдарил!

– Хватит, Гордеев, – снова оборвал лейтенант.

По горам прокатилась дробь выстрелов. Захлопали одиночные с вершины и со скалы, как будто ватага пацанов колотила палками по забору. Загрохотал короткими злыми очередями пулемет.

– Началось, кажись, – подобрался, мгновенно став серьезным, Антон. – Давай, Андрюха, прикрой там лощину.

Лейтенант не успел ничего сказать, а они уже разлетелись в разные стороны, один на вершину, другой вокруг склона к валунам.

Пробираясь через камни, Андрей услышал хлопки автоматных выстрелов. Павленок на этот раз был на месте. Андрей на мгновенье выхватил взглядом лежащую у камня фигуру с автоматом, направленным в сторону горы напротив.

– Мишаня, я здесь, не псы! – крикнул он, на коленях подползая к своей позиции и переводя предохранитель автомата.

Стреляли духи плотно. Не успел он высунуться из-за камня и сделать выстрел, как над головой с воем понеслись пули, хлестко защелкали в камнях за спиной. Он высунулся еще раз, поймал в прицел фигуру на противоположном склоне, нажал на курок и тут же, не глядя на результат, перекатился за соседний валун. Несколько пуль выбили каменные крошки из камня, фыркнул рикошет. Андрей попробовал стрелять короткими очередями, но толку от этого не прибавилось. На таком расстоянии было немыслимо попасть в мелькающие фигурки. И все же он стрелял, каждый раз перемещаясь за новый камень, то удаляясь от Павленка, то снова возвращаясь к нему. Раз, взглянув на Мишаню, Андрей увидел, что тот, спрятав голову, выставил над камнем ствол автомата и палит куда-то очередью. В другой раз он просто сидел, скрючившись за большим валуном. Но все это было уже не важно, не было времени пинать бойца, потому что хлопки выстрелов слышались уже откуда-то снизу, из-под его позиции, совсем близко. Андрей выглянул из-за камня. Склон был виден лишь метров на десять. Голый пологий склон с редкими небольшими валунами, как стол с раскатившейся горстью гороха. А там, внизу, за кромкой, что-то происходило. И он уже догадывался что. И поэтому нужно было решаться. Тогда, переменив очередной магазин в автомате, он пополз вперед. Быстро, от камня к камню, уже не обращая внимания за свист пуль и треск выстрелов, наметив камень покрупнее на самом краю и неуклонно стремясь только к нему. Наконец дополз, изготовился и, выглянув из-за камня, посмотрел вниз…

Под ним было нагромождение валунов, и среди них, по пояс над камнем, возвышалась фигура. Человек стоял метрах в тридцати – сорока, вполоборота к Андрею, и поднимал автомат, направляя ствол на скалу, где, совершенно открытый с этого фланга, лежал и палил по горам один из дембелей. Так близко Андрею еще не доводилось видеть духов, и он какое-то мгновение, пока привычно брал прицел, с удивлением рассматривал этого бородатого, довольно молодого еще человека в белой чалме, свободной, широкой по местной моде, синей рубахе и короткой кожаной куртке. Оскаленное, улыбающееся лицо с задранной вверх бородой, было повернуто к скале, голова уже ложилась на приклад автомата. Мгновенно взвесив варианты грудь-голова, Андрей выбрал голову. Стрелять было проще, чем в тире, из положения лежа, с удобным упором для ствола, с тридцати метров, в неподвижно стоящего человека. Андрей нажал на спуск. Духа отбросило в сторону. И тут же из-за камня выскочил другой, в какой-то непонятной зеленой форме, перетянутый ремнями и с военной кепкой на голове. Он явно не понял, откуда стреляли в его товарища, и вертел головой в разные стороны. Андрей выстрелил. Показался еще один, потом еще и еще. Андрей стрелял и стрелял. Они появлялись, словно в какой-то игре, то здесь, то там, кричали что-то на своей тарабарщине, крутили головами, снова ныряли за камни. Андрей быстро перемещал ствол и нажимал на крючок. Он не видел, падает мишень или нет, потому что на это просто не хватало времени. Если бы его сейчас убили, он, наверное, и не почувствовал бы этого, продолжая нажимать на спуск. Андрея уже не было здесь, от него остался только ствол автомата, прорезь прицела да палец правой руки на курке. И всего одна мысль металась и билась, как в клетке, в пустой голове: «Еще одного! Еще, еще… Покажите мне еще одного!» В какой-то момент мелькнула, правда, мысль о гранатах, но он вспомнил, что гранаты так и остались у Тохи. Да и черт с ними, с гранатами. Духи изредка мелькали за камнями уже далеко от него, оставив попытку взойти на их вершину и уходя к своему склону.