В джунглях черной Африки (Охота за слоновой костью) - Смит Уилбур - Страница 1

• 1/140
• Следующая

Эту постройку – лишенную окон, с крышей из пальмовых ветвей – Дэниел Армстронг сложил собственными руками из тесаного песчаника почти десять лет назад, еще работая младшим егерем в Управлении национальных парков. С тех пор строение превратилось в настоящий склад. Джонни Нзоу повернул ключ в тяжелом навесном замке и распахнул двери из тикового дерева, в изобилии произрастающего в местных лесах.

Джонни, старший смотритель Национального парка Чивеве, когда-то работал у Дэниела в качестве следопыта и носильщика ружей; тот в свою очередь во время бесконечных привалов, при свете костра учил смышленого юношу из племени матабеле читать, писать и бегло говорить по-английски.

Дэниел одолжил Джонни деньги на заочное обучение в Университете Южной Африки, и молодой человек успешно окончил его со степенью бакалавра. Оба парня – черный и белый – вместе патрулировали просторы Национального парка пешком или на велосипедах. Дружба, родившаяся в буше, оказалась сильнее многих лет разлуки. Дэниел заглянул в темное чрево склада и тихо присвистнул: – Да, Джонни, ты тут времени зря не терял.

Склад был по самую крышу набит слоновой костью – богатством на многие тысячи долларов. Джонни искоса взглянул на Дэниела, словно испугавшись неодобрения со стороны друга. Однако он нисколько не сомневался, что Дэниел понимает суть проблемы ничуть не хуже его самого. Тем не менее разговор предстоял весьма неприятный, и он уже скорее по привычке приготовился натолкнуться на отвращение и враждебность.

Но вопреки его ожиданиям, Дэниел просто обернулся к оператору и спросил: «Как насчет света? Нам нужны очень качественные кадры». Оператор с тяжелыми аккумуляторами на поясе, с мощной лампой в руках не без труда протиснулся внутрь. Щелкнул выключатель, и целые штабеля слоновой кости осветились резким, голубовато-холодным светом.

– Джок, давай за нами по всему проходу, – велел Дэниел оператору.

Кивнув, тот приблизился, придерживая на плече массивную, поблескивающую видеокамеру «Сони». Оператору перевалило за тридцать. На нем только шорты цвета хаки и открытые сандалии – больше ничего. От зноя, палящего по всей долине Замбези, его голая загорелая грудь блестела от пота. Из-за длинных волос, перехваченных сзади кожаным шнурком, он скорее смахивал на рок-звезду, чем на талантливого телеоператора.

Дэниел двинулся вдоль рядов сложенных друг на друга бивней, Джонни Нзоу последовал за ним.

– Для того чтобы добыть кость – живое белое золото, – начал Дэниел, – человек вот уже две тысячи лет охотится на слона. Еще лет десять назад на Африканском континенте насчитывалось более двух миллионов этих величественных животных. Стада слонов казались неисчерпаемым источником – его оберегали и регулировали, им пользовались, пока… пока не наступили ужасные, трагические перемены. За последнее десятилетие уничтожили почти миллион слонов. Просто уму непостижимо, как это допустили. Чтобы разобраться в причинах трагедии, мы и приехали в этот заповедник; нам предстоит ответить на вопрос, почему это произошло, и как слоны, которых теперь смертельная опасность подстерегает на каждом шагу, могут быть спасены от уничтожения.

Он посмотрел на Джонни. «Рядом со мной – Джон Нзоу, главный смотритель Национального парка Чивеве, представитель нового поколения защитников африканской природы. Кстати, имя „Нзоу“ на языке народа шона означает „слон“. Впрочем, Джон Нзоу связан со слонами не только своим именем. Работая смотрителем, он отвечает за целые стада слонов – самых больших и здоровых на всем Африканском континенте».

– Скажите, смотритель, сколько бивней хранится на этом складе Национального парка Чивеве?

– В настоящее время здесь почти пятьсот бивней, точнее, четыреста восемьдесят шесть, средний вес каждого около семи килограммов.

– На международном рынке цена слоновой кости колеблется в пределах трехсот долларов за килограмм, – продолжал Дэниел, – так что бивней здесь более чем на миллион долларов. Откуда у вас столько слоновой кости?

– Ну, часть – бивни мертвых слонов, часть конфискована нашими егерями у браконьеров. Однако в основном кость поступает к нам после вынужденной отбраковки.

В конце склада друзья остановились и посмотрели прямо в камеру…

– Об отбраковке мы поговорим позже. А сейчас не могли бы вы рассказать о деятельности браконьеров в Чивеве. Насколько серьезна здесь эта проблема?

– День ото дня проблема становится все серьезнее, – печально покачал головой Джонни.

– По мере того как тают поголовья слонов в Кении, Танзании и Замбии, взор профессиональных браконьеров обращается на юг, на наши огромные здоровые стада. Замбия отсюда через реку, их браконьеры хорошо организованы, а вооружены даже лучше нас. Они не задумываясь убивают людей, слонов, носорогов. Мы вынуждены отвечать тем же – наткнувшись на банду браконьеров, стрелять без предупреждения.

– И все это ради слоновой кости… – Дэниел прикоснулся к ближайшему бивню.

Среди множества бивней не встречалось ни одного одинакового: каждый был неповторим. Некоторые казались почти прямыми – длинными и тонкими, как вязальные спицы, другие – изогнутыми, наподобие сильно натянутого лука. Одни были острые, как копья, другие – коротковатые, толстые и тупые. Некоторые отливали перламутром, у других алебастровая поверхность отдавала кремовым цветом, на третьих навсегда запечатлелись старые, засохшие пятна растительного сока – годы оставили на поверхности метки и царапины. Большинство бивней принадлежало молодняку, а несколько штук – длиной с локоть, – видимо, совсем маленьким слонятам. Довольно редко попадались крупные изогнутые, так называемые «императорские» клыки старых слонов – такие славятся тяжелой зрелой костью.

Дэниел с восхищением провел рукой по одному из таких экземпляров. Но тут же на него нахлынула былая грусть, которая когда-то заставила его взяться за перо и начать цикл статей о гибели старой Африки и ее удивительной фауны.

– Все, что осталось от изумительного, мудрого животного… – проговорил он почти шепотом. – Понятно, что перемены неизбежны, однако мы с болью взираем на Африканский континент – арену трагических перемен. Может быть, судьба этого слона символична? Африканский слон вымирает. Может быть, одновременно умирает Африка?

Он говорил необычайно проникновенно. И видеопленка – самый объективный рассказчик донесет его искренность и переживания до каждого. Именно поэтому его телепередачи вызывали живейший отклик огромного числа зрителей по всему миру.

С видимым усилием Дэниел очнулся от охвативших его невеселых дум и повернулся к Джонни Нзоу.

– Скажите, смотритель, неужели африканские слоны действительно обречены? Сколько этих чудесных животных осталось в Зимбабве в целом и в Национальном парке Чивеве в частности?

– Во всем Зимбабве примерно пятьдесят две тысячи слонов, а по нашему парку я назову вам точную цифру. Всего три месяца назад мы провели аэросъемку при поддержке Международного союза охраны природы. Засняли всю площадь парка, а затем, используя аппаратуру с высокой разрешающей способностью, подсчитали поголовье.

– И сколько же?

– Только у нас в Чивеве – восемнадцать тысяч.

– Да, поголовье большое, почти треть от общего количества слонов Зимбабве. И все они тут, в одном парке. – Дэниел удивленно поднял брови. – Наверное, на фоне всеобщей тревоги за судьбу слонов, всеобщего пессимизма вы испытываете радость и воодушевление?

– Напротив, – нахмурился Джонни Нзоу, – цифры, которые я привел, вызывают у нас беспокойство, доктор Армстронг.

– Не могли бы вы объяснить, почему?

–Все очень просто. Содержать такое огромное поголовье нам просто не по силам. Полагаем, что идеальное количество слонов для Зимбабве – тридцать тысяч. Один слон съедает в день до тонны растительной массы, а чтобы получить ее, он валит столетние огромные деревья, стволы которых в диаметре достигают метра.

• 1/140
• Следующая