Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур - Страница 11

• Предыдущая
• 11/189
• Следующая

— Вы имеете кровь. — Ее английский был ужасающим, и только когда она указала на его голову, он понял.

Поднял здоровую руку и коснулся запекшейся крови, вытекшей из-под шлема. Изучающе посмотрел на свои испачканные кровью пальцы.

— Да. Боюсь, что ее несколько ведер.

Шлем спас от серьезной травмы, когда голова ударилась о край кабины.

— Pardon?[35]

— J'e n ai beacoup[36] , — прервал ее Майкл.

— Ах, так все же вы говорите по-французски! — И захлопала в ладоши в милом непосредственном порыве восторга, взяв его за руку жестом собственницы.

— Иди сюда, — щелкнула пальцами девушка, подзывая жеребца. Тот щипал траву и делал вид, что не слышит. — Viens ici tout de suite, Nuage! — Она топнула ногой: — Иди сюда сию минуту, Облако!

Жеребец сорвал еще один большой пучок травы, чтобы продемонстрировать свою независимость, а затем бочком не спеша подошел к ним.

— Пожалуйста, — попросила наездница, и Майкл, сделав стремя из своих сложенных рук, подбросил ее в седло. Она была очень легкой и проворной.

— Садитесь на коня. — Девушка помогла ему устроиться сзади на широком крупе жеребца. Взяла одну руку Майкла и положила себе на талию. Ее тело под пальцами было упругим, и он чувствовал его жар сквозь ткань.

— Tenez, держитесь! — И жеребец легким галопом поскакал к воротам на том конце поля, что был ближе всего к шато.

Майкл оглянулся на дымящиеся обломки своего «сопвича». Остался лишь мотор, а дерево и полотно сгорели. Летчик испытал чувство глубокого сожаления оттого, что самолет уничтожен: вместе они пережили многое.

— Как вас зовут? — спросила через плечо девушка, и он повернулся к ней.

— Майкл… Майкл Кортни.

— Мишель Кортни, — пробуя, произнесла она. — А я мадемуазель Сантен де Тири.

— Enchante, mademoiselle[37] . — Майкл замолчал, чтобы подобрать очередную фразу на своем вымученном школьном французском. — Сантен — странное имя, — сказал и почувствовал, как она напряглась. Он случайно использовал слово «drole» — «смешное». Быстро поправился: — Исключительное имя.

Вдруг Майкл пожалел, что не слишком себя утруждал в изучении французского. Поскольку состояние потрясения и шока еще не прошло, ему пришлось прилагать большие усилия, чтобы следить за ее быстрым объяснением.

— Я родилась через минуту после полуночи первого дня 1900 года[38] .

Стало быть, ей семнадцать лет и три месяца от роду, и она вот-вот вступит в пору женской зрелости. Его собственной матери было едва семнадцать, когда он родился. Эта мысль придала ему такую уверенность, что пришлось еще раз быстро глотнуть из фляги Эндрю.

— Вы — моя спасительница! — Майкл намеревался произнести эти слова беззаботным тоном, но прозвучало столь глупо, что он приготовился услышать в ответ насмешку. Однако Сантен серьезно кивнула.

Ее любимым животным, помимо жеребца по кличке Нуаж (Облако), был тощий щенок-дворняжка, которого она когда-то нашла в канаве, испачканного кровью и дрожащего. Сантен выходила и вырастила его, очень привязалась к нему, но месяц назад он погиб под колесами армейского грузовика, мчавшегося на передовую. Гибель собаки оставила в ее душе боль и пустоту. Майкл тоже был тощ, и вид у него, одетого во всю эту обуглившуюся грязную одежду, почти как у нищего, оставлял желать лучшего, а кроме того, как она почувствовала, он подвергся жестокому испытанию. В его чудесного ясно-голубого цвета глазах она читала страшное страдание, а дрожал он и трясся в точности, как ее маленькая дворняжка.

— Да, — твердо произнесла она. — Я позабочусь о вас.

Шато был больше, чем казался с воздуха, и значительно менее красивым. Многие окна разбиты и заколочены досками. Стены носили следы осколков рвавшихся поблизости снарядов, а воронки на лужайках уже заросли травой; осенью прошлого года боевые действия приблизились к имению на расстояние артиллерийского огня, но союзники снова отбросили немцев за холмы.

Большой дом выглядел печальным и запущенным, и Сантен извинилась:

— Наших работников забрали в армию, а большая часть женщин и все дети бежали в Париж или Амьен. Нас здесь всего трое. — Она приподнялась в седле и резко выкрикнула уже на другом языке: — Анна! Иди посмотри, что я нашла.

Женщина, появившаяся с огорода позади кухни, была коренастой и широкозадой, как кобыла-першерон[39] , с огромными бесформенными грудями под заляпанной грязью блузой. Густые темные волосы с проседью стянуты в пучок на макушке, лицо красное и круглое, как редис, грязные руки, обнаженные по локоть, толстые и мускулистые, как у мужчины. В одной руке она держала пучок репы.

— Что такое, kleinjie, малышка?

— Я спасла доблестного английского летчика, но он ужасно изранен…

— Что до меня, то он прекрасно выглядит.

— Анна, не будь же такой старой тетерей! Иди и помоги мне отвести его в кухню.

Обе они болтали друг с другом, и, к изумлению Майкла, он понимал каждое слово.

— Я не позволю солдату оставаться в доме, ты это знай, kleinjie! Я не разрешу коту жить в той же корзинке, что и моему маленькому котенку…

— Он не солдат, Анна, он — летчик.

— И наверное, такой же бродяга, как и любой кот… — Она использовала слово «fris» [40] , и Сантен сверкнула на нее глазами.

— Ты отвратительная старуха, а теперь иди помоги мне.

Анна очень тщательно оглядела Майкла со всех сторон и нехотя уступила:

— У него хорошие глаза, но я все равно не доверяю ему… Ох, ну хорошо, но если он только…

— Mevrou[41] , — впервые заговорил Майкл, — вашей добродетели с моей стороны ничто не угрожает, я даю вам свое торжественное обещание. При всей вашей восхитительности я буду держать себя в руках.

Сантен круто обернулась, чтобы пристально посмотреть на него, а Анна, отпрянув от удивления, довольная, громко рассмеялась:

— Он говорит по-фламандски!

— Вы говорите по-фламандски! — как эхо повторила упрек Сантен.

— Это — не фламандский, — стал отрицать Майкл. — Это — язык африкаанс, южноафриканский голландский.

• Предыдущая
• 11/189
• Следующая