Красная площадь - Смит Мартин Круз - Страница 23

• Предыдущая
• 23/94
• Следующая

– Руди был заядлым болельщиком? Поэтому вы и просили меня прийти? Вы награждали его призом?

– Он действительно умер? – в свою очередь спросил Антонов.

– Вне всякого сомнения.

– Доставай, доставай, – крикнул Антонов в сторону ринга, а Аркадию сказал: – Забудьте про этот приз.

– Почему? – Аркадий припомнил, что ранее Антонов напоминал о нем дважды на день.

– Зачем он ему теперь?

– Я как раз об этом и думал, – ответил Аркадий.

– Не сочтите за дерзость, но мне просто хотелось выяснить один вопрос. Скажем, в кооперативе умирает человек, который подписывает чеки. Означает ли это, что все деньги на счету переходят к другому партнеру по кооперативу?

– Вы с Руди были партнерами?

Антонов усмехнулся, словно вопрос показался ему нелепым.

– Не я лично, конечно, а клуб. Извините… Не меняй стойку! Если бьешь правой, оставайся в правой стойке!

Аркадий начал соображать.

– Клуб и Руди?

– Местным комсомольским организациям разрешено состоять в кооперативах. Это вполне законно, но кое-кому бывает полезно иметь официального партнера, когда хочешь приобрести некоторые вещи.

– Игральные автоматы? – осенила Аркадия счастливая догадка.

Антонов вспомнил про часы и ударил молотком по гонгу. Бойцы, шатаясь, разошлись, не в силах поднять перчатки.

– Это вполне законно, – повторил Антонов и, понизив голос, добавил: – «ТрансКом сервисиз», с заглавной «К». «ТрансКом».

Комсомол плюс Руди равняется игральным автоматам в «Интуристе». Если смотреть сквозь призму таланта Руди, этот захудалый комсомольский клуб превратился в золотую жилу. Это была маленькая победа Аркадия, правда, незначительная по сравнению с задачей разыскать Кима.

– Вы увидите, – сказал Антонов, – что клуб числится в документах кооператива. Там записаны имена партнеров, объем услуг, номера банковских счетов – одним словом, все.

– Документы у вас?

– Все бумаги были у Руди, – ответил Антонов.

– М-да, боюсь, что Руди унес их с собой.

У мертвых свои странности.

В морге они все спокойны. Носилки на колесах стоят, выстроившись в длинный ряд. Мертвецы под грязными простынями не проявляют нетерпения и пассивно ждут своей очереди попасть на стол. Их не беспокоит, что из-за нехватки формальдегида они начинают разлагаться. Никто не обидится, если следователь, чтобы заглушить вонь, закурит дорогую американскую сигарету. Руди был в одном из выдвижных ящиков, внутренние органы лежали в пластиковом мешочке между ног. Полины еще не было.

Аркадий нашел ее в середине тысячной очереди за свеклой в небольшом парке рядом с Петровкой. Моросил мелкий дождь, мелькая в свете фонарей. Кое-где виднелись зонтики, но не так много, потому что обе руки у людей были заняты сумками. В голове очереди солдаты сгружали в грязь мешки. Плащ у Полины был застегнут по самый подбородок, в темных волосах блестели капельки влаги. Она казалась частью фантастической многоножки с устремленными вперед бесчисленными глазами и ртами, в которых сквозила страшная усталость. Стояли еще две очереди – за яйцами и за хлебом, а вокруг киоска вился длинный хвост за сигаретами. Вдоль людских рядов ходили добровольцы-наблюдатели: дабы никто не влез, не отстояв сколько надо. У Аркадия не было с собой визитки. Так что вся эта роскошь была ему ни к чему.

– Я приехала с пустыря, чтобы все закончить с Руди, – сказала Полина. – Говорила вам, что там слишком много крови. Теперь он целиком ваш.

Аркадий усомнился, может ли для Полины когда-нибудь быть «слишком много крови», но всем своим видом изобразил признательность. Наверное, она работала ночь напролет.

– Полина, извини за то, как я вел себя на автосвалке. Я не переношу судебную медицину и патологию. У тебя нервы гораздо крепче, чем у меня.

Стоявшая позади Полины женщина в сером платке, с седыми бровями и усами наклонилась к нему и грозно спросила:

– Без очереди лезешь?

– Нет, не лезу.

– Стрелять таких надо, которые без очереди, – изрекла женщина.

– Поглядывайте за ним, – посоветовал стоявший за ней мужчина. Это был бюрократического вида коротышка с внушительным портфелем, который, по-видимому, вмещал много свеклы. Аркадий огляделся: на него смотрели с нескрываемой злостью. Люди придвигались плотнее друг к другу, становясь стеной, которую ему было не пробить.

– Давно здесь? – спросил Аркадий Полину.

– Около часа. Я вам возьму, – сказала она и свирепо глянула на стоявшую сзади пару: – Да пошли они!..

– Что ты имеешь в виду, говоря «слишком много крови»?

Полина пожала плечами: она же ему предложила купить свеклы!

– Обрисуйте взрывы в момент гибели Руди, – сказала она. – Что вы в точности видели?

– Две вспышки пламени, – ответил Аркадий. – Первая была неожиданной. Серебристо-белой.

– Это сработало устройство на основе красного натрия и сульфата меди. А вторая вспышка?

– Вторая тоже была яркая.

– Такая же яркая?

– Не совсем, – он их сравнивал мысленно и раньше. – Невозможно было хорошо рассмотреть, но она была скорее оранжевой, чем белой. Потом увидели, как в дыму взлетают в воздух горящие деньги.

– Итак, две вспышки, но след в машине оставила только одна. Пахло чем-нибудь после второй вспышки?

– Бензином.

– Бензобак?

– Тот взорвался позже, – Аркадий непроизвольно следил за ссорой у табачного киоска, где покупатель утверждал, что ему дали только четыре, а не пять полагающихся на месяц пачек. Двое солдат взяли его одной рукой за шею, другой между ног и швырнули в фургон. – Гарри говорил нам, что бомбу в машину бросил Ким. Это мог быть «молотовский коктейль» – бутылка с бензином.

– Кое-что получше, – сказала Полина.

– Что может быть лучше?

– Желеобразный бензин. Он прилипает и долго горит. Поэтому так много крови.

Аркадий все еще не понимал.

– Раньше ты говорила, что ожоги не вызывают кровотечения.

– Я еще раз как следует осмотрела Розена. У него не было порезов, результатом которых было бы такое обилие крови в машине и рядом с ней. Насколько я помню, лаборатория утверждала, что это его группа крови, но на этот раз я проверила сама. Заключение лаборатории не подтвердилось. Это даже не человеческая кровь. Это кровь домашнего скота.

– Кровь скота?

– Процедите кровь через тряпку – получите сыворотку. Смешайте ее с бензином и добавьте немного кофе или питьевой соды. Мешайте до тех пор, пока не загустеет.

– Бомба из крови и бензина?

– Партизанское изобретение. Я бы догадалась и раньше, если бы лабораторный анализ был верен, – сказала Полина. – Бензин можно сгустить мылом, яйцами или кровью.

– Должно быть, поэтому их и не хватает, – пошутил Аркадий.

Парочка, стоявшая позади Полины, напряженно слушала.

– Не берите яйца, – предупредила женщина. – В них сальмонелла.

– Это беспочвенные слухи, распространяемые людьми, которые сами хотят скупить все яйца, – возразил бюрократ.

Очередь продвинулась еще на один шаг. Аркадию хотелось потопать ногами, чтобы согреться. Полина была в открытых босоножках, но, судя по ее реакции на дождь, кровь и безумие ожидания, она была что гипсовая статуя. Все ее внимание сосредоточилось на приближающихся весах. Дождь усилился. Капли струились по вискам Полины и скапливались в загнутых, подобно крыше пагоды, концах ее волос.

– Как продают – на вес или поштучно? – спросила она соседей.

– Милая, – сказала пожилая женщина, – это смотря с чем они мухлюют – с весами или со свеклой.

– А ботву тоже дают? – спросила Полина.

– За ботвой другая очередь, – ответила женщина.

– Ты большое дело сделала, – сказал Аркадий. – Жаль, что работа такая неприятная.

– Если бы это меня беспокоило, – возразила Полина, – я бы считала себя не на своем месте.

– Тогда, наверное, я не на своем, – улыбнулся Аркадий.

У весов, как правило, происходил молчаливый, угрюмый обмен рублей и талонов на свеклу. Каждый же четвертый или пятый разражался обвинениями в том, что его надули, и требованием отпустить больше. В голосе людей звучали отчаяние, истерия и ярость. Постепенно образовалась бесформенная толпа; солдаты расталкивали ее, чтобы пропустить очередного покупателя, так что длинная вереница ожидающих, подобно водовороту, все время находилась в движении. Дождь постепенно обмыл свеклу, и в свете фонаря можно было разглядеть чистые темно-красные корнеплоды. Аркадий рассмотрел также, что сваленные позади весов мешки несут на себе следы перевозки: сырая мешковина местами порвана и измазана грязью. Наиболее мокрые из них стали ярко-красными; земля вокруг пропиталась красным. Весы с приставшими к ним кусочками свекольной кожицы тоже окрасились в красный цвет, точно их облили киноварью. Отражаясь в стекающей с мешков воде, весь парк представлялся расплывающимся красным пятном. Полина посмотрела на свои покрасневшие ноги в босоножках. Аркадий заметил, как она вдруг побледнела, и подхватил ее на руки, не дав упасть.

• Предыдущая
• 23/94
• Следующая