Дочери тьмы - Смит Лиза Джейн - Страница 5

• Предыдущая
• 5/40
• Следующая

– Да, видок у нее не очень... – Кестрель смотрела вниз через плечо Ровены.

– Бедная! – Ровена опустилась на ступеньку. Старая тетя Опал превратилась в мумию. Ее кожа стала желто-коричневой, жесткой и гладкой. Почти прозрачной. И это было все, что от нее осталось. Кожаный чехол, обтягивающий кости. Волос вообще не было. Вместо глаз зияли черные дыры. Нос провалился.

– Бедная тетушка. – На карие глаза Ровены навернулись слезы.

– Мы будем выглядеть так же, когда умрем, – задумчиво проговорила Кестрель.

Джейд топнула ногой.

– Нет, вы только поглядите! Вы что, не видите? Посмотрите сюда! – В бешенстве она взмахнула ногой, указывая на грудь мумии. Из нее торчала штакетина, острая и длинная. Толстая в основании, она сужалась в том месте, где вошла в грудь тети Опал. На ней еще остались следы белой краски. Несколько штакетин валялось на полу подвала.

– Бедняжка, – сказала Ровена. – Она, наверное, упала, когда несла их.

Джейд и Кестрель переглянулись. В золотистых глазах Кестрель промелькнуло раздражение. Джейд и Кестрель редко сходились во взглядах, но в своем мнении о Ровене они были солидарны.

– Ровена, – раздельно произнесла Кестрель, – ее убили, убили колом.

– О нет!

– О да! – воскликнула Джейд. – Кто-то ее убил. И этот кто-то знал, что она вампир.

Ровена покачала головой.

– Но кто мог знать об этом?

– Ну... – Джейд задумалась. – Другой вампир.

– Или охотник на вампиров, – предположила Кестрель.

Пораженная Ровена подняла глаза.

– Их не существует в природе. Это просто страшилка для детей... Вы же знаете.

Кестрель пожала плечами, но ее золотистые глаза потемнели.

Мысли Джейд беспокойно заметались: сначала сладкое ощущение свободы, охватившее ее недавно на дороге, потом мирный покой гостиной... и теперь – вот это. Она почувствовала пустоту и одиночество.

Ровена сидела на ступеньках. Она так устала и так была поглощена свалившимися на них новыми заботами, что даже не убрала со лба упавшую прядь волос.

– Возможно, мне не следовало приводить вас сюда, – тихо сказала она. – Может быть, здесь еще хуже.

Она больше ничего не сказала, но Джейд смогла уловить ее следующую мысль: «Возможно, нам придется вернуться».

Джейд рассвирепела.

– Ничего хуже этого быть не может! Я лучше умру, чем вернусь!

Вернуться, чтобы снова зависеть от мужчин? Чтобы выйти замуж и попасть в кабалу? Чтобы снова видеть вокруг эти хмурые лица, этих неизлечимых зануд, готовых осудить все, что ни делается, точно так же, как четыреста лет назад?

– Мы просто не можем вернуться, – сказала она.

– Вот именно, не можем, – сухо подтвердила Кест-рель. – Разве что захотим кончить так же, как тетя Опал, либо... – она сделала многозначительную паузу, – ...либо, как наш дядюшка Ходж.

Ровена подняла глаза.

– Не смей упоминать об этом!

У Джейд желудок сжался в тугой комок.

– Они этого не сделают, – проговорила она, пытаясь отогнать воскресший в памяти образ. – Они не поступят так с собственными внучками.

– Если мы не хотим возвращаться, – сказала Кест-рель, – то должны смотреть только вперед. Нужно решить, как нам теперь быть без помощи тети Опал... особенно если здесь поблизости действительно бродит охотник на вампиров. Но, прежде всего, что нам делать с этим? – Она кивнула в сторону тела.

Ровена лишь беспомощно покачала головой. Она оглядела весь погреб, словно могла найти ответ где-нибудь в углу. Затем ее взгляд упал на Джейд и задержался... Джейд почувствовала, что сестра внимательно изучает ее.

– Джейд! Что у тебя в куртке?

Джейд не могла соврать сестре. Она развернула куртку и показала Ровене котят.

– Я не думала, что мой чемодан убьет их.

У Ровены не было сил сердиться на нее. Она закатила глаза и, вздохнув, раздраженно спросила:

– Зачем ты их сюда принесла?

– Я хотела похоронить их на заднем дворе и пошла в подвал за лопатой.

Последовала долгая пауза. Джейд смотрела на сестер, те – друг на друга. Потом все трое посмотрели на котят... и, наконец, на тетю Опал.

Мэри-Линетт плакала.

Эта ночь была так прекрасна. Просто идеальная ночь для наблюдений. Неподвижный и теплый воздух создавал замечательную видимость. Световых помех почти не было. На викторианской ферме, стоявшей как раз у подножия холма, где расположилась Мэри-Линетт, светилась лишь пара окошек. Миссис Бердок была неизменно бережливой.

А вверху через все небо, словно река, протянулся Млечный Путь. В южной стороне, куда Мэри-Линетт направила свой телескоп, взошло созвездие Стрельца, которое всегда напоминало ей скорее чайник, чем лучника. Прямо над носиком чайника повисло бледно-розовое пятно, похожее на облачко пара. Но это был не пар, а звездное скопление. Звездная система туманность Лагуна. Здесь из пыли и газа умерших звезд рождались горячие молодые светила.

Все это происходило за четыре с половиной тысячи световых лет отсюда. А Мэри-Линетт глядела туда именно сейчас. Семнадцатилетнее человеческое дитя наблюдало свет рождающихся звезд в телескоп с подержанным ньютоновским рефлектором.

Временами ее переполнял благоговейный страх и... такое томление, что казалось, она сейчас разорвется на кусочки.

Сейчас Мэри-Линетт могла позволить слезам катиться по щекам: вокруг не было ни души, и не надо было даже врать про аллергию. Некоторое время она просто сидела, вытирая нос и глаза рукавом футболки.

«Ну все, хватит. Успокойся, – сказала она сама себе. – Похоже, ты просто чокнутая».

И зачем только она подумала о Джереми?! Лучше б она этого не делала. А теперь Мэри-Линетт уже не могла не вспоминать, как он пришел вместе с ней наблюдать затмение. В его обычно спокойных карих глазах сквозило волнение, казалось, он на самом деле интересуется тем, что видит, и каким-то непостижимым образом все понимает.

«Я здесь одна, кто знает тайны ночи», – романтично пропел тихий, сентиментальный внутренний голос, заставляя ее заплакать вновь.

– Да уж, это точно, – цинично ответила ему Мэри-Линетт.

Она потянулась к пакету с чипсами, который держала под складным стулом. Когда жуешь чипсы, романтические чувства моментально улетучиваются.

«Теперь Сатурн», – подумала она, стряхивая с пальцев липкие оранжевые крошки. Эта ночь в самый раз для наблюдения Сатурна: его кольца приняли почти вертикальное положение.

Мэри-Линетт спешила, так как в 23:16 должна взойти луна. Но прежде чем направить телескоп в сторону Сатурна, она бросила прощальный взгляд на Лагуну. Даже, скорее, к востоку от Лагуны, пытаясь разглядеть скопление слабо светящихся звезд. Она знала, что оно там есть, но не видела его. Ее зрение было не настолько острым. Если бы у нее был телескоп помощнее... или если бы она жила в Чили, где воздух сухой... или могла бы подняться над земной атмосферой... Тогда у нее был бы шанс. А так... Одним словом, человеческий глаз на это не способен. Зрачок человека не может расшириться больше чем на девять миллиметров. С этим ничего не поделаешь.

Но как только Сатурн оказался в ее поле зрения, фермерский дом внизу осветился мощным светом. Обычно ночью горела лишь маленькая лампочка над крыльцом, а теперь ярко сиял газовый фонарь у сарая. Вся задняя часть усадьбы была освещена будто прожектором.

Мэри-Линетт в недоумении оторвалась от телескопа. На самом деле этот свет не мешал ей: Сатурн и его кольца, которые этой ночью тонкой серебряной нитью перерезали центр планеты, все равно были видны. Но все же это странно... Миссис Бердок никогда не зажигала ночью свет во дворе.

«Это девушки, – вспомнила Мэри-Линетт. – Племянницы. Они, должно быть, приехали, и тетка показывает им свой дом». Ей стало любопытно, и она рассеянно потянулась к биноклю. Это был хороший бинокль, «Селестрон алтимес», гладкий и легкий. Она разглядывала в него все – от таинственных небесных объектов до кратеров на Луне. А сейчас он в десять раз увеличил заднюю часть дома миссис Бердок.

• Предыдущая
• 5/40
• Следующая