Дочери тьмы - Смит Лиза Джейн - Страница 30
- Предыдущая
- 30/40
- Следующая
– О! – только и успел вставить Эш.
– Даже если это задевает других людей? Даже если это задевает того, кому в жизни выпало мало шансов?
Ну, так сейчас номер не пройдет! Ровена сказала, что вы считаете оборотней существами низшего сорта. А тебе известно, что это такое? У нас это называется шовинизмом. Среди людей такое тоже бывает, но это гадко, отвратительно. Мне стыдно даже стоять рядом с тобой, когда ты распускаешь свой хвост.
Мэри-Линетт вдруг поняла, что кричит. Она также заметила, что из-за угла бензоколонки выглядывают Марк и Джейд.
Эш прижался к окну, забитому доской, и поднял руки, показывая, что сдается. Он вконец растерялся и не смел сказать ни слова.
«Это замечательно», – подумала Мэри-Линетт.
– Ты долго будешь его шпынять? – осведомился Марк.
Мэри-Линетт заметила позади него Ровену и Кестрель. Все были взволнованы.
– Я неравнодушна к фанатикам, – заявила она. И дала Эшу еще один пинок, чтобы лучше дошло.
– Мы не фанатики, – быстро заверила ее Джейд. – Мы не обращаем внимания на эту дурацкую чепуху.
– Мы действительно не обращаем на это внимания, – подтвердила Ровена. – К тому же, Мэри-Линетт, наш отец всегда бранит Эша за то, что он общается с кем не надо во Внешнем Мире. Что он принадлежит к клубу, куда допускают оборотней, и имеет друзей среди них. Все Старейшины говорят, что он слишком либерален в этом отношении.
– Он выбрал забавный способ демонстрировать это.
– Я думала, что рассказывала тебе об этом, – добавила Ровена. – Ладно, не будем вам мешать. – И она направила всех назад, ко входу в здание станции.
Когда они с Мэри-Линетт опять остались одни, Эш спросил:
– Мне уже позволено удалиться?
Похоже, он был в очень плохом настроении.
Мэри-Линетт решила оставить его в покое. Она внезапно почувствовала себя уставшей... Уставшей и выжатой, как лимон. Слишком много всего случилось за последние несколько дней. И конца-края этому не было видно, и... в общем, она устала, вот и все.
– Чем скорее ты уедешь отсюда, тем будет лучше, – бросила она Эшу, отходя от него. В голове она чувствовала какую-то тяжесть.
– Мэри-Линетт... – В голосе Эша прозвучали нотки, которых она прежде не слышала. – Послушай... это зависит не только от меня. В понедельник здесь по-явится еще кое-кто из Царства Ночи. Его зовут Квин. И если все мы не вернемся назад вместе с ним, весь ваш городок попадет в беду. Если Квин сочтет, что здесь каким-то образом нарушены Законы... Ты даже не представляешь, на что способны обитатели Царства Ночи.
Мэри-Линетт отчетливо слышала, как стучит ее сердце. Она не в состоянии была обернуться и взглянуть на Эша.
– Они могут уничтожить весь Вересковый Ручей. Я говорю это серьезно. Они уже делали подобные вещи, чтобы сохранить тайну Царства Ночи. Это их единственная защита от людей.
– Но твои сестры не собираются уезжать, – Мэри-Линетт произнесла это убежденно, но без всякого вызова.
– Тогда всему городу грозит беда. Здесь находятся бродяга-оборотень, три изменницы-ламии и тайный убийца-вампир, не говоря уже о двух смертных, которые знают о Царстве Ночи. Это равносильно катастрофе.
Они долго молчали. В Мэри-Линетт все противилось тому, что говорил ей Эш. Наконец она спросила:
– Так чего же ты от меня хочешь?
– Я и сам точно не знаю... Почему бы нам всем не съесть по пицце и не посмотреть телевизор? – Его голос почти срывался на крик.
Но затем он добавил уже спокойным тоном:
– Понятия не имею, что делать. Поверь, я постоянно думаю об этом. Но единственное, к чему я пришел, – это то, что девочки должны вернуться со мной и что мы должны напропалую врать Квину.
Мэри-Линетт пыталась сосредоточиться, но в голове у нее все перемешалось.
– Есть еще одна возможность, – сказал Эш. Он произнес это почти шепотом, словно ему было безразлично, захочет ли она услышать его.
Мэри-Линетт чуть расслабилась, наблюдая, как через ее закрытые веки просвечивает желто-голубое солнце.
– Какая?
– Я знаю, что вы с девочками совершили обряд кровного родства. Закон этого не позволяет, но сейчас речь не об этом. Отчасти именно из-за вас с Марком они не хотят уезжать отсюда.
Мэри-Линетт открыла было рот, чтобы возразить: сестры не хотят уезжать отсюда, потому что жизнь в Царстве Ночи для них невыносима, но Эш поспешил продолжить:
– Но, может быть, если бы вы стали такими же, как мы, мы смогли бы что-то придумать. Я мог бы забрать девочек обратно на остров, а через несколько месяцев снова вытащить их оттуда. Мы отправимся в такое место, где нас никто не знает. Никто ничего о тебе не заподозрит. Девочки будут свободны, и ты будешь с ними... Тогда они будут счастливы. И твой брат тоже сможет приехать.
Мэри-Линетт медленно обернулась. Она разглядывала Эша. Солнечные лучи высветили в его волосах прежде незаметные тона, и теперь они мерцали, теплым светом, как у Джейд или у Кестрель. Глаза его помрачнели, сделались почти темными. Стройный и элегантный, как всегда. Только вид у него был явно огорченный.
– Не хмурься, это тебе не идет, – сказала Мэри-Линетт.
– Какого черта! Я не нуждаюсь в твоей опеке! – заорал Эш.
Мэри-Линетт вздрогнула. «Что ж, хорошо, пусть так...»
– Я полагаю, – начала она осторожно, однако давая ему понять, что право на огорчение и досаду сейчас имеет только она, – что ты предлагаешь мне превратиться в вампира.
У Эша дрогнул уголок рта, он засунул руки в карманы и отвернулся.
– В общем, да.
– Чтобы твои сестры могли быть счастливы.
– Чтобы тебя не убил кто-нибудь вроде бдительного Квина.
– Но если ты изменишь меня, разве ночные люди не захотят убить меня точно так же?
– Только если они тебя найдут, – жестко сказал Эш. – В любом случае, если ты станешь вампиром, у тебя будет больше шансов остаться в живых.
– Итак, если я стану вампиром и откажусь от всего, что здесь люблю, твои сестры смогут быть счастливы.
Эш в бешенстве уставился на крышу здания на другой стороне дороги.
– Забудь об этом.
– Поверь, мне это даже в голову не приходило...
– Прекрасно. – Эш продолжал смотреть на крышу. Внезапно у Мэри-Линетт появилось ужасное подозрение, что у него глаза на мокром месте.
«Я тоже плакала, даже не знаю, сколько раз за эти последние два дня... А ведь раньше из меня могли выжать слезу только до боли красивые звезды. Со мной происходит сейчас что-то неправильное. Я даже не могу понять, кто я теперь».
Похоже, что Эш чувствует то же самое.
– Эш...
Он не взглянул на нее. Рот его был плотно сжат.
«Беда в том, что какого-то хорошего для всех решения проблемы не существует», – подумала Мэри-Линетт.
– Извини, – сухо сказала она, пытаясь избавиться от охвативших ее непривычных ощущений. – Это просто потому, что все вдруг в жизни изменилось, оказалось таким... странным. Никогда не думала, что со мною может такое случиться. – Она судорожно сглотнула. – Думаю, ты тоже... Сначала убежали твои сестры, потом я свалилась на твою голову... Смешно, да?
– Очень. – Он больше не смотрел вдаль. – Послушай... Я должен тоже сказать тебе. Я-то уж точно не думал, не гадал об этом, и если бы кто-то еще неделю назад сказал мне, что я буду... что у меня будут какие-то дела с человеком, я бы снес ему голову. Но прежде посмеялся бы от души. Однако...
Эш умолк. Казалось, его исповедь завершилась, но... Да ему и не нужно было больше ничего говорить. Скрестив руки на груди, Мэри-Линетт смотрела на кривой осколок стекла, валявшийся на земле, и пыталась договорить про себя ту фразу, которую Эш не произнес. Но все очевидно. Он просто не мог ее произнести.
Мэри-Линетт подавила желание отшвырнуть ногой стекло.
– Я плохо влияю на твоих сестер.
– Я сказал это, чтобы защитить тебя. Попытаться защитить...
– Я сама могу себя защитить.
– Я уже заметил, – сухо парировал Эш. – Это что, очень помогает в жизни?
- Предыдущая
- 30/40
- Следующая