Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии - Ваджра Андрей - Страница 19

• Предыдущая
• 19/143
• Следующая

В итоге характерными чертами ментальности западного человека становятся эмоциональная тупость, гипертрофированный рационализм и лишенный каких–либо иллюзий, пессимистически окрашенный индивидуализм, граничащий с эгоцентризмом и эгоизмом. Фактически протестантский Бог стал глухой и непреодолимой стеной между людьми, сея в их душах глубоко укоренившееся недоверие «к ближнему», предостерегая полагаться на помощь людей и на дружбу между ними. Даже самые воздержанные в своих взглядах протестантские проповедники учили свою паству глубокому недоверию по отношению к самому близкому другу, прямо советуя, кроме Бога, никому ни в чем не доверять. Как писал Раймон Арон: «Это психологическое следствие теологии благоприятствует индивидуализму. Каждый одинок перед лицом Бога. Смысл единения с близкими… ослабляется» [6, с. 254].

Вот какие цитаты идеологов протестантизма, по этому поводу, приводит М. Вебер: «Понимающий человек» разбирается в чужих делах, но лучше всего в своих собственных. Он ограничивается своими делами и не сует попусту свою руку в огонь… Он видит лживость мира и поэтому полагается лишь на себя, а на других лишь настолько, чтобы они не нанесли ему ущерб своим разочарованием» — так философствует Т. Адаме. <…> Бейли <…> советует каждое утро, выходя из дому, представлять себе, что тебя ждет дикая чаща, полная опасностей, и оградить себя просьбой к Богу об «осторожности и справедливости». Подобное ощущение свойственно всем аскетическим сектам, у некоторых пиетистов превращается в своего рода отшельничество в миру. Даже Шпангерберг в (гернгутеровской) «Idea fidei fratrum» (1779, p. 328) настойчиво напоминает о словах пророка Иеремии (17, 5): «Проклят человек, который надеется на человека».

Таким образом, общение кальвиниста с Богом происходило в атмосфере полного духовного одиночества с настороженным и даже враждебным отношением к окружающим его людям. В таких условиях эгоистическая мотивация в сознании западного человека приобретает доминирующее положение. Как писал в связи с этим Серж Московичи: «Допустив перенос инстинктивных составляющих индивида на общество, она (сублимация. — Авт.) подразумевает теперь отказ и от самого общества в пользу чисто экономической деятельности. Итак, истинное завершение этой сублимации, ее видимое воплощение, представляет собой эгоистический интерес, возведенный в добродетель» [6, с. 256].

Так был сформирован западный индивидуализм, который подорвал основы коллективистской морали и заложил основу идеологии беспрерывной борьбы отчужденных друг от друга индивидов. Именно на этом психологическом грунте позднее англосаксы сформулируют идею вечной «войны всех против всех», которая станет аксиомой для западной цивилизации.

Угасание веры и укрепление эгоистической мотивации в сознании западного человека шли параллельно становлению и укреплению социально–политических систем европейских торговых республик (прежде всего Нидерландов), чья идеология была секуляризирована самым радикальным образом и представлена как некий абсолютный идеал.

Вышеописанная духовно–психологическая ситуация в протестантских странах влияла как на их экономическую, так и социально–политическую организацию. Утилитаризм, прагматизм, рационализм, труд, как системная основа жизни и ее смысл, а также беспрецедентное стремление к наживе, в сочетании с представлением о свободе как свободе «делать деньги», подготовили условия для возникновения государственных образований в форме демократических режимов. В соответствии с этими качествами был создан и соответствующий образ Человека. Т. е. то, что когда–то возникло как попытка теоретического обоснования торговой республики, управляемой олигархией, и описание ментальности, а также жизненных идеалов торгаша–авантюриста, с течением времени, благодаря пропаганде и силовому принуждению, превратилось в концептуальную аксиому политической организации (не только Европы, но и всего мира) и эталон Человека.

В социально–политической теории это проявилось в теоретических предосновах западного либерализма, репрезентованных такими мыслителями, как Иоганн Алтузия (1557—1638), который в свое время возглавлял Гербонский университет, и представителем школы естественного права Гуго Гроцием (1583—1645).

Именно последний, как истинный протестант, впервые провозглашает главным предметом политической науки «целесообразность» и «пользу».

Его социально–политическая теория удачно обосновала устройство и специфику жизни торговой республики того времени, одновременно противопоставив себя монархическим идеям, которые подводили теоретический фундамент под царствование королевских домов Европы. А решение актуальных проблем республики, живущей по законам, установленным торгово–финансовыми кланами, становится прикладной целью его трактата.

Прежде всего Г. Греции в своей работе заявляет, что когда–то якобы существовало «естественное состояние», при котором не было ни частной собственности, ни государства, а в мире царили произвол и ничем не ограниченное насилие. Дабы уберечь свою собственность и свободу, руководствуясь разумом, люди заключили договор о создании государства. При этом Г. Гроций подчеркивал, что объединение в государство состоялось отнюдь не по божьей воле, а вследствие естественной необходимости.

Данная идея была не нова. В Средние века договоры феодалов между собой, а также ими, с одной стороны, и городами — с другой, не были редкостью, являясь источником права. Но Гроций в своей концепции преподносит «договор» как основу государства и властных отношений (после него почти все теоретические построения XVII–XVIII веков, объяснявшие сущность, причины и способы создания государства, исходили из этой идеи). При этом он лишает политическую организацию общества божественной воли, наделяя ее смыслом самостоятельного существования в соответствии с материальной необходимостью. По его мнению, государство — это союз свободных людей, заключенный для общей пользы, под которой подразумевается материальное благополучие.

Кроме того, он дихотомирует право на право естественное и право волеустановленное. Как эмпирик, он рассматривает естественное право в качестве того, что «вытекает из самой природы», а волеустановленное — как такое, которое возникло путем волеустановления[46] [7, с. 236J.

При этом под естественным правом Г. Гроции подразумевает все то, что считается целесообразным с точки зрения человеческого разума (когда то или иное действие человека признается либо морально необходимым, либо аморальным, в зависимости от соответствия или противоречия разумной природе человека), являющегося источником этого естественного права. Поэтому оно выступает в качестве основания и критерия для разграничения должного (дозволенного) и недолжного (недозволенного) по самой своей природе, а не в силу чьего–то желания. Г. Гроций заявляет о том, что якобы существует надсубъективное, естественное, объективное положение вещей в социально–политической сфере.

Также он декларирует требования разума (императивы естественного права): защита имущества, возвращение полученной на время вещи и компенсация извлеченной из нее выгоды, обязанность соблюдения договоров, возмещение ущерба, а также наказание в соответствии с проступком. Как можно заметить, в данном случае имел место стандартный перечень необходимых условий торговой и финансовой деятельности. То есть само понимание человеческой «свободы» фактически сводится к свободе «делать деньги». По этому поводу Л. Февр писал: «Свобода, свобода; этим словом клянутся в Антверпене торгаши, жаждущие выгодных спекуляций; это слово повторяют капиталисты, сильные люди… это слово твердят в своем аугсбургском дворце несокрушимые и всевластные Фуггеры, чьи несметные богатства окружают их сиянием золотых легенд…» [2, с. 206]. Человеческая жизнь, по логике Гроция, протекает между собственностью и деньгами, а все устремления человека направлены к наживе.

• Предыдущая
• 19/143
• Следующая