Дьявол знает, что ты мертв - Блок Лоуренс - Страница 55

• Предыдущая
• 55/76
• Следующая

Вернувшись в отель, я встал перед необходимостью как-то убить пять часов, остававшихся до ужина с Джимом. Я размышлял, чем мне себя занять, часто поглядывая на телефон.

Это как не пить, постоянно приходила в голову мысль. Ты делаешь над собой постоянные усилия, чтобы воздержаться в конкретный день, не взяться за бутылку в конкретный час. Иногда даже минута имеет значение, когда совсем припрет. Ты не снимешь трубку, не позвонишь ей и не отправишься туда.

Напрасный труд.

Примерно в два часа я дотянулся до телефонной трубки. Искать запись с номером уже не требовалось. Пока автоответчик воспроизводил голос ее мужа, я думал не о словах убитого, а вспоминал строку Джона Маккрея. «И если осмелится сын их сынов ту веру предать…»

– Лайза? Это Мэтт, – сказал я. – Ты дома?

Она была дома.

– Мне бы хотелось зайти к тебе на несколько минут. Надо кое-что обсудить.

– Очень хорошо, – сказала она.

Из ее квартиры я поехал прямо в ресторан. Но сначала принял душ, и потому едва ли моя кожа пропиталась ее ароматами. Возможно, я нес их на своей одежде. Или, скорее, в своем сознании.

Определенно в сознании что-то осталось, и я даже несколько раз порывался рассказать обо всем Джиму. Я мог это сделать. Часть роли куратора как раз и заключается в том, чтобы быть для тебя исповедником, причем не слишком строгим в оценках твоих поступков. Ты мог сказать, например: «Этим утром я задушил свою бабушку». А он должен был ответить примерно так: «Что ж, ей по любому оставалось жить недолго. Самое важное, чтобы ты не запил после этого».

Но даже Мику я ни о чем не рассказал. Возможно, потому что у нас с ним не получилось полноценных ночных посиделок. После собрания в церкви Сент-Клэр я проводил Джима до дома, а потом заглянул в «У Грогана», но Мик сразу предупредил меня, что на этот раз нам не встречать вместе рассвет.

– Если только не пожелаешь поехать на ферму со мной, – сказал он, – поскольку через пару часов мне уже пора садиться за руль. Надо встретиться с О’Марой.

– Что-то случилось?

– Пока ничего, – ответил он. – Вот только Розенштейн вбил себе в голову, что О’Мара может умереть.

Розенштейн – адвокат Мика, а О’Мара с женой управляют ранчо в округе Салливан, принадлежащим Мику. Я спросил, не болен ли О’Мара.

– Здоров как бык, – сказал мой приятель. – Ему и положено быть здоровым при том образе жизни, который он ведет. Целый день на воздухе, пьет молоко моих коров, потребляет свежеснесенные яйца моих кур. Он так прожил уже шестьдесят лет, наш друг О’Мара, и ему еще столько же отпущено свыше. Это я и сказал Розенштейну. Все верно, отвечал мне он. Но предположим, О’Мара умрет, и в каком положении ты окажешься?

– Наймешь нового управляющего, – сказал я, но сразу понял, в чем загвоздка. – Хотя минуточку. Кто является формальным собственником?

Он грустно усмехнулся:

– О’Мара, и больше никто. Ты же знаешь – мне не принадлежит ничего.

– Кроме портков, которые ты носишь.

– Да, ничего, кроме пары джинсов, – кивнул он. – Официально у арендатора помещения бара «У Грогана» тоже другая фамилия. И еще один такой же фантом владеет самим зданием. И машина не моя, если судить по документам. А ферма принадлежит О’Маре и его жене. В этой стране невозможно стать собственником, чтобы тут же кто-то не пожелал все у тебя отобрать.

– Но ты ведь всегда действовал подобным образом, – сказал я. – Сколько я тебя знаю, ты не владел ничем.

– И правильно делал. В прошлом году они потянули ко мне свои ручонки, пытаясь пришить мне дело по закону о борьбе с рэкетом и организованной преступностью, и искали любую собственность, которая бы числилась за мной. Их паршивое дело развалилось, не дойдя до суда, слава богу и Розенштейну, но за это время они бы успели конфисковать в пользу государства все имущество, имей я несчастье владеть хоть чем-то.

– Так в чем проблема с О’Марой?

– А в том, – ответил он, – что если О’Мара умрет, а потом за ним последует его женушка, хотя эти бабы живут, кажется, вечно…

Не все, невольно мелькнула у меня мысль.

– …То что произойдет с моим ранчо? У них нет детей. У него племянник и племянница живут где-то в Калифорнии, а у нее брат – священник в Провиденсе, штат Род-Айленд. И кто станет наследником, зависит только от того, кто из четы О’Мара проживет дольше. Однако рано или поздно мои земельные владения достанутся либо племяннику c племянницей, либо святому отцу. И Розенштейн хочет знать, как я собираюсь внушить родственникам О’Мары, что ранчо на самом деле мое. Милости просим, они могут жить там, пасти коров и пить сырые яйца, но распоряжаться собственностью буду я по своему усмотрению. Понял теперь?

Розенштейн предложил несколько вариантов закрепления собственности за Миком – от акта передачи прав с открытой пока датой до внесения отдельного пункта в завещание О’Мары. Но все это шито белыми нитками, и федеральные власти легко доказали бы неправомочность сделок, стоило им вникнуть в суть вопроса.

– А потому мне придется потолковать с О’Марой, – сказал Мик, – хотя пока точно не знаю, как подойти к теме. «Будь осторожен, приятель. Опасайся сквозняков». Так? Одно я знаю четко: надо прожить жизнь, ничем не владея.

– Но ты так и живешь многие годы.

– В том-то и дело, что нет. Я живу на основе того, что Розенштейн любит называть «юридической фикцией». В какой бы форме ты ни обладал собственностью – тайно или явно, – ее все равно могут у тебя отобрать. – Он посмотрел на стакан в своей руке и допил виски. – Ты можешь чувствовать себя свободным, только если тебе на все плевать. Бога ради, пусть ранчо достанется племяннику О’Мары. Я все равно выкуплю его обратно. Или присмотрю себе другое. Или вообще обойдусь без фермы. Привязанность к своим владениям принижает тебя сильнее, чем опасение лишиться их. Вот, взгляни на меня. Я готов гнать машину всю ночь в страхе, что О’Мара может умереть, хотя он ни разу не болел со дня своего рождения.

– Индейцы говорят, что человек вообще не может владеть землей. Она вся принадлежит Великому Духу. А люди имеют право только пользоваться ею.

– Это как мы шутим про пиво. Ты не можешь им завладеть. Только берешь в аренду на время.

– То же самое верно и для кофе, – сказал я, вставая из-за стола.

– Это верно для любой собственности, – кивнул Мик. – Что ни возьми.

Весь понедельник лил дождь. Он дотерпел до того времени, когда я накануне вечером вернулся домой, а потом хлынул, и под его звуки я проснулся утром.

Я решил не выходить из отеля вообще. Когда я только снял свой номер, на первом этаже располагалось кафе, но оно закрылось несколько лет назад. С тех пор помещение использовалось в различных целях, а последний арендатор торговал в нем женской одеждой.

Позвонив в «Утреннюю звезду», я заказал себе обильный завтрак. Паренек, доставивший заказ, выглядел, как попавшая в водосток крыса. Я позавтракал, взялся за телефон и провисел на нем целый день. Я делал звонок за звонком, а когда я ни с кем не разговаривал, дожидался соединения или ответного звонка, то смотрел в окно, стараясь сообразить, чей еще номер мне следует набрать.

У меня ушло много времени на поиски следов компании «Мультисеркл продакшнз», предыдущего владельца квартиры Хольцмана. Далеко не сразу удалось установить, что зарегистрирована фирма на Каймановых островах, а это значило одно: ее дела покрывала густая вуаль, пробиться сквозь которую нечего было и мечтать.

Управляющая жилым комплексом тоже почти ничего о «Мультисеркл» не знала. Она никогда не встречалась ни с одним человеком, который представлял бы эту компанию, как не была знакома с тем или с теми, кто занимал квартиру до переезда туда Хольцмана. У нее создалось впечатление, что Хольцманы вообще стали первыми, кто реально там поселился, но она могла ошибаться. Она вообще не принимала никакого участия в продаже или сдаче квартир. После постройки здания у него был специальный агент, занимавшийся этими вопросами, и одно время он даже использовал одну из пустующих квартир под свой офис. Но с тех пор, как все жилье оказалось распродано, агент перебрался в другое место. Она, вероятно, могла найти для меня фамилию агента и его новый телефон, хотя не было гарантий, что он еще действовал. Мне нужна подобная информация? – участливо спросила она.

• Предыдущая
• 55/76
• Следующая