Эра Броуна - Смирнов Леонид Эллиевич - Страница 15

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая

– Ну, хоть причины этих… отклонений вы знаете? – не смог удержаться от вопроса Репнин.

– Медицина пока не в состоянии…– Доктор развел руками. – Может быть, все дело в информационной загрязненности среды…

– А все-таки что это за языки? Что говорят лингвисты?

– Сие науке тоже неизвестно. Сейчас на Земле таких языков не существует, да и среди мертвых вроде бы…

Катя с Витькой на руках молча присутствовала на этом научном диспуте. Мальчик с чувством, с толком, с расстановкой разламывал свою любимую пожарную машинку. Репнин машинально подумал: придется купить еще одну. Он продолжал наседать:

– Но это именно некие языки, а не просто тарабарщина?

– Судя по всему…

– Ты не о том спрашиваешь! – с внезапной злостью напустилась на него жена. – Тебе будто не ребенок важен, а гипотезы всякие!.. Скажите, доктор, а это состояние не может остаться на всю жизнь? И не бывает ли осложнений? У Вити не будет трудностей с учебой? Не надо ли сходить к логопеду? – Она засыпала врача вопросами.

Тот беспомощно улыбнулся, словно ища сочувствия и поддержки у Репнина, потом твердо ответил:

– Четыре раза “нет”.

Катя без особой веры кивнула. У нее, похоже, возникло ощущение, что доктор просто-напросто хочет отделаться от назойливой посетительницы.

– Но как же все-таки они понимают друг друга? – воспользовавшись паузой, продолжил допрос Валерий.

– Вы это уже заметили?.. – психиатр даже вроде обрадовался. – Природа аномалии едина. Дело вовсе не во внешней форме, а в содержании, которое вкладывают дети в свои слова… А, впрочем, откуда мне знать! – вдруг разозлился доктор. – Голые предположения!..

– У взрослых такого не было?

– Нет. По крайней мере, в Москве ни одного случая.

…Пока Валера растапливал печь и подметал пол, Катя покормила сына бутербродами с сервелатом, напоила чаем из термоса и уложила спать. А потом они сели ужинать, по обоюдному согласию “раскочегарили” бутылку “Лезгинки” – надо было расслабиться. Болезни Трутутушкина шел всего лишь четвертый день…

23

По сообщению агентства Рейтер, Южную Англию захлестнула эпидемия детских психических расстройств. Болезнь поразила около десяти процентов юных англичан в возрасте от одного до двенадцати лет. Успокаивает лишь тот факт, что она протекает легко и практически не оставляет последствий.

Точно такое же несчастье постигло и королевскую семью. Наследник престола, сын принцессы Мэри младенец Александр, на днях неожиданно заговорил и притом поразительно взрослым голосом. Изъяснялся мальчик на совершенно непонятном языке. Он все время будто чего-то требовал от матери и кормилицы.

По уверениям семейного врача доктора Фореста, эффект “взросления” голоса вызван своеобразным перенапряжением голосовых связок принца. По прошествию болезни этот эффект автоматически исчезнет, а воспалительный процесс в связках будет затем устранен обычными лечебными средствами. Никаких органических изменений у ребенка не отмечено.

Ее Величество королева Великобритании посетит внука в самое ближайшее время…

24

АНДЖЕЙ (4)

Прибывшая на место происшествия полиция обнаружила двоих насмерть перепуганных охранников и труп небезызвестного ооновского дипломата Алекса Харди Арманьяка по прозвищу Очкарик. Никакой странной машины и ее еще более странного водителя в подвале не оказалось. Рядом с опрокинутым и помятым контейнером, который стал могилой Очкарику, лежала лишь груда старых тряпок и прочего барахла. Кто из мусора вышел, тот в него и уйдет…

Этот “тряпичный камикадзе” из подвала никак не давал Анджею покоя. Добиться личной встречи с начальством было ох как не просто. Оно предпочитало иметь одностороннюю связь с подчиненными, когда можно отдавать приказы в виде нелепых шифровок и ждать их безоговорочного выполнения. Ни тебе неприятных вопросов, ни мотивированных отказов. Оч-чень удобная позиция…

Ахилл внимательно выслушал Краковяка, задал несколько формальных вопросов, почесал поочередно подбородок, затылок, нос, в довершение почесал за ухом и наконец резюмировал:

– Психотропы…– Чем разговор и был исчерпан. Ну а спорить с начальством столь же бесполезно, как и пытаться высечь море.

Анджей получил очередное совершенно бессмысленное задание – специальные агенты должны быть во что бы то ни стало заняты делом – и с облегчением покинул офис. После смерти Пьячески Краковяка больше ничего не удерживало в этом до уродливости помпезном особняке с идиотской вывеской “Комитет ООН по изучению неприсоединившихся государств”. Любой разносчик газет прекрасно знал, что именно здесь находится служба безопасности “Спичечного коробка”.

На Мэдисон-авеню Анджей неожиданно застрял. Полицейское оцепление перегородило дорогу. По проезжей части гордо шествовала манифестация Пан-Афро с красно-черными знаменами, транспарантами и портретами Патриса Лумумбы, Мартина Лютера Кинга и, конечно же, Махди.

Полицейские были явно злы и грубо отжимали напиравшую на них толпу зевак и опаздывающих на работу клерков. Они все чаще помахивали электрическими дубинками. “Скорые”, рядком стоявшие поблизости от полицейских машин, дружно мигали сигнальными огнями. Пока что их помощь не требовалась.

Колонна пан-африканцев, галдя, напевая и пританцовывая, словно это был не Нью-Йорк, а какое-нибудь Соуэто, неторопливо текла по улице, омывая подножие небоскребов. Их были тысячи и тысячи. Быть может, и не рекорд для политических шествий, но Мэдисон-авеню давненько не видала такого скопления народу.

Анджей не без труда выбрался из продолжавшей расти толпы. Придется идти в обход, делая здоровенный крюк. (Автомобиль-то он оставил у дома, предпочитая в центре Нью-Йорка ходить пешком. Уж больно ненавистны были пробки и озверевшие от выхлопных газов копы…)

Смерть Серджио на какое-то время отодвинула в тень и перманентный конфликт с Джилл, и даже отупляющее чувство безнадежности, всякий раз охватывающее Анджея при мысли о продажности, лицемерии, пустословии, а сплошь и рядом и настоящем кретинизме сановников из ООН. Организация гнила заживо, все еще продолжая исполнять ритуалы всепланетного масштаба, создавая видимость миротворчества, тщетно пытаясь скрыть очередные провалы на всех фронтах. Мир сошел с ума: расы, партии, классы, нации, конфессии, племена, кланы всех мастей с ожесточением пытались истребить своих противников, и больше некому было их остановить. Дряхлеющий на глазах Генеральный секретарь метался по планете, уговаривая, увещевая, обещая жалкие подачки помощи и угрожая бессильными санкциями, – тщетно. Поезд ушел… Великие державы, конечно, продолжали обладать огромными армиями и по-прежнему были способны истребить все живое, однако они цепко держали друг друга за руки, боясь нарушить царящее на планете шаткое геополитическое равновесие. Кроме того, их самих разъедали изнутри тяжкие, порой неизлечимые недуги.

А потом Краковяк чуть было не попал в переплет. Череда уютных кафе и шикарных магазинов, разместившихся на первых этажах зданий на Пятой авеню, радовала глаз разноцветьем вывесок и витрин и навевала ощущение мира и покоя. На хорошо отмытом небе ярко светило солнце, беззаботно играя в стеклах окон. Анджей отвлекся, на несколько секунд перестал следить за пешеходами и проезжающими мимо машинами, чутко улавливая подозрительные звуки и запахи и…

Автоматная очередь вспорола соседнюю витрину с фигурой Клеопатры, и трехметровое, чуть отдающее зеленью стекло с грохотом и звоном обрушилось на мостовую. Ножи-осколки летели и с верхних этажей (видно, ствол задрало в конце очереди) и вдребезги разбивались об асфальт, осыпая прохожих стеклянным градом.

Новая очередь ударила по окнам кафе “Александрия”. Краковяк к этому времени лежал за припаркованной в неположенном месте “хондой”, закрывая голову руками. Автомат все лупил, изрешечивая внутренность заведения, пока не кончилась обойма. И тогда в дело пошла вторая “машинка”.

Стреляли из дома напротив. Кто-то сдуру выскочил из дверей кафе и рухнул подстреленный. Остальные посетители и обслуга лежали, вжавшись в пол, а сверху на них сыпались сшибленные люстры, обломки лепнины и битое стекло.

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая