Дикарь (Третье слово) - Касона Алехандро - Страница 11

• Предыдущая
• 11/15
• Следующая

По лестнице спускается ПАБЛО. Останавливается.

ПАБЛО. Зачем ты это подбираешь?

МАРГА. Я их сохраню.

ПАБЛО. Ни к чему. Пригодится на растопку.

МАРГА. Кто дал тебе право судить свою мать? Ты ее не знал.

ПАБЛО. Ладно. Жил без нее двадцать лет, проживу и дальше. (Падает в кресло.)

МАРГА (подходит к нему). Ты лучше приляг. Отдохни.

ПАБЛО. Я не устал. Я просто ничего не понимаю… Ничего. Так страшно!

МАРГА. Могу я тебе помочь?

ПАБЛО. Нет, не думаю. Вначале, когда ты меня учила здешним вещам, маленьким, все мне казалось легко. А теперь вдруг я понял, что ничего не понимаю. И никогда ничего не пойму.

МАРГА. Чего же ты не понимаешь?

ПАБЛО. Вот, например, когда я поднялся к себе… Было бы естественно, если бы я думал о маме. А я не думал! Хотел представить себе синие глаза – а видел зеленые. Хотел почувствовать ее волосы, а чувствовал запах твоих волос. Почему это? Почему, Марга?

МАРГА. Не надо, Пабло. Помни, что мы расстанемся.

ПАБЛО. Ты мне говорила об этом в первый же день. Но я этого тоже не понимаю.

МАРГА. Ты должен привыкнуть. Сегодняшний вечер может быть последним.

ПАБЛО. Нет. Ты думаешь, я могу тебя отпустить?

МАРГА. Ты не сможешь помешать – ты ведь не будешь знать. Ты проснешься как-нибудь и позовешь меня: «Марга-а-а!..» А Марги уже не будет.

ПАБЛО. Что ты говоришь? Ты как будто прощаешься.

МАРГА. Я просто предупреждаю тебя. Разве ты не был счастлив без меня?

ПАБЛО. То было другое. Когда тебя еще не было, мир был полон вещей. А сейчас есть только одно: Марга, Марга, Марга!

МАРГА. Спасибо. Если бы вся моя жизнь свелась к этой минуте, я бы не пожалела, мне не было бы жалко. Но не привязывайся к женщине, Пабло. Ты ведь хочешь вернуться в горы?

ПАБЛО. Теперь поздно. Там я не мог уснуть только от голода, боли или страха. А теперь – ты моя боль, мой голод, мой единственный страх.

МАРГА. Ты боишься меня?

ПАБЛО. Сегодня боюсь. Этот вечер не такой, как все. Даже пахнет как-то иначе.

МАРГА. Осень. Пахнет мокрой землей.

ПАБЛО. Нет, тут еще что-то… Запах земли, запах твоей кожи… Это и тогда было. Сейчас что-то другое, сильное… Что-то непонятное, как в ту ночь, когда умерла Росина или когда была гроза… (Подходит ближе, понижает голос.) Слышишь? Что-то в воздухе?..

МАРГА (поддается очарованию). Да. И мне тоже страшно, и у меня это тоже в первый раз…

ПАБЛО. Как будто передо мной ловушка, гибель. А я хочу попасть в ловушку! Почему сегодня все другое? Почему тогда, в первый день, я был сильнее, а сегодня – ты?

МАРГА. Спасайся, Пабло! Еще не поздно.

ПАБЛО. Поздно. Мне не уйти. Если б я даже мог – я не хочу спасаться! Ты все знаешь – скажи, что это со мной?

МАРГА. Не знаю. Дай Бог, чтобы то же самое, что со мной.

ПАБЛО. И у тебя дрожат слова раньше, чем ты их скажешь?

МАРГА. Да, и у меня.

ПАБЛО. Значит, больших вещей – не две. Есть третья! От нее дрожит голос!

МАРГА. Да, Пабло. Есть третья тайна. Она – как Жизнь и немножко как Смерть.

ПАБЛО. Скажи мне это слово, третье слово! Я хочу узнать его от тебя!

МАРГА. Не надо, дорогой… Это третье слово… если оно настоящее… его лучше говорить молча.

МАРГА нежно привлекает Пабло к себе, обнимает.

Во время их поцелуя опускается

З А Н А В Е С.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Там же, через несколько месяцев. Вечер. Сцена ярко освещена: горят все лампы, даже в канделябрах.

Стол уставлен фарфором и хрусталем. По всему видно, что здесь готовятся к какому-то семейному торжеству.

Действующие лица в этом действии одеты празднично, и все же в их костюмах есть что-то домашнее. Тетки все так же старомодны и так же одинаково одеты, но сегодня их платья из темного старинного бархата отделаны старыми кружевами.

В камине пылает огонь.

ЭУСЕБЬО выходит из сада, ставит корзинку с бутылками на передвижной столик у камина.

В это время выходит ТЕТЯ МАТИЛЬДА, несет большое блюдо с дичью. В течение первой сцены она порхает по комнате, поправляя украшения и приборы.

МАТИЛЬДА. Думаю, на погреб жаловаться не будут.

ЭУСЕБЬО. Да уж. Бордо – к закускам, риоха – к жаркому. Как в хорошее время. (Протягивает ей пакет.) Свечи для пирога.

МАТИЛЬДА. Где же гости?

ЭУСЕБЬО. По усадьбе ходят, с ними сеньор Ролдан.

МАТИЛЬДА. В такой час?

ЭУСЕБЬО. Теперь ясно – луна. А вот попозже, если верить моей ноге, придут сюда. Дождик будет.

МАТИЛЬДА. У вас в ноге барометр?

ЭУСЕБЬО. Ревматизм у меня. Только это отец мне и оставил в наследство.

МАТИЛЬДА (пересчитывает свечи). Двадцать три, двадцать четыре… двадцать пять. (Вздыхает.) Двадцать пять лет! Полный год прошел, а как будто вчера… Настоящий был волчонок. А теперь… Видели, как он хорошо в смокинге? Словно всю жизнь носил!

ЭУСЕБЬО. Уж это от природы. Ну как, все хорошо?

МАТИЛЬДА. Превосходно! Все мне сегодня по вкусу, кроме наших дорогих гостей.

ЭУСЕБЬО. Вы уж потерпите, сеньора. Какие ни на есть, все-таки родственники.

МАТИЛЬДА. Дальние, конечно, но Ролданы! Вечно эта гнилая ветвь лезет к нам в дом!.. (Смотрит на столик, где стоит серебряное ведерко.) Что такое? Кто выпил две бутылки шампанского?

ЭУСЕБЬО. Я так думаю, наш молодой сеньор.

МАТИЛЬДА. Пабло? Он не пьет! Один выпил две бутылки?

ЭУСЕБЬО. С братцем, с Хулио. Недавно тут были. Очень они веселились – смеялись все, обнимались.

МАТИЛЬДА. Пабло никогда не пил. Это может ему повредить.

ЭУСЕБЬО. Не волнуйтесь, сеньора. У него голова на месте.

МАТИЛЬДА. Не уверена. С тех пор, как приехал этот Хулио, слишком много они обнимаются. Слишком много времени проводят вместе. Неспроста это и не к добру.

ЭУСЕБЬО. Что поделаешь, молодость!

ТЕТЯ АНХЕЛИНА выносит поднос.

Еще что прикажете, сеньора?

ТЕТЯ МАТИЛЬДА качает головой. ЭУСЕБЬО выходит в сад.

ТЕТЯ МАТИЛЬДА озабоченно разглядывает пустые бутылки,

убирает их. ТЕТЯ АНХЕЛИНА ставит поднос на стол, маши-

нально расставляет бокалы и тарелки для закуски. Видно,

что она озабочена еще больше, чем ее сестра. И причина

ее тревоги серьезней. Отвечает рассеянно, словно эхо,

не слушая вопросов.

МАТИЛЬДА. Первый праздник в его жизни! Как в старое время, когда нас вывозили на первый бал. Ты поставила пирог в духовку?

АНХЕЛИНА. Да, Матильда, он в духовке.

МАТИЛЬДА. Надеюсь, ты ее не закрыла?

АНХЕЛИНА. Да, Матильда, я закрыла.

МАТИЛЬДА. Закрыла? Да он там сгорит!

АНХЕЛИНА. Да, Матильда, он сгорит.

МАТИЛЬДА. Анхелина! Что с тобой? Ты заснула или оглохла, не дай Бог?

АНХЕЛИНА. Да, Матильда. Не дай Бог!

МАТИЛЬДА (в ужасе смотрит на нее). Анхелина!..

АНХЕЛИНА не двигается, глядя вдаль.

(Решительно подходит к ней, встряхивает ее за плечи.) Очнись! Нельзя ли узнать, что с тобой происходит?

АНХЕЛИНА. Пусти!

МАТИЛЬДА. Не пущу! Посмотри мне в глаза и отвечай. Что происходит?

АНХЕЛИНА. Пусти ты, Господи! (Вырывается, бежит к креслу, рыдает, закрыв лицо руками.)

МАТИЛЬДА (испуганно подходит к ней, говорит гораздо мягче). Значит, что-то серьезное… С кем же? (Опускается на колени у кресла.) Ради Бога, не пугай меня. Говори!

• Предыдущая
• 11/15
• Следующая