Сказки и песни цыган России - Гесслер Н. А. - Страница 1

[1]

В одном старинном городе нашей России, примерно хотя бы в Москве, жил знаменитый цыган Пихта. Славился он во многих городах, и среди всех цыган много хорошего о нем говорили. И тем был знаменит Пихта, что жил в богатстве и в роскоши, хотя ни разу в жизни ничего ни у кого никогда не крал. Жил он оседло, лошадьми занимался: продавал, менял их на ярмарках и конных базарах. Тем и скопил свое большое состояние. Жил он с женой своей Рубиной счастливо, да только детей у них не было.

А в одном таборе кочевом жили два брата: старшего звали Хэладо, а младшего — Бота. Про этих братьев тоже прошла великая слава, что воровали очень много: лошадей угоняли табунами, деревни, лавки обворовывали — и ни разу не попались. Удачливы были братья Хэладо и Бота в воровстве.

Как–то раз пригнали братья лошадей на ярмарку, распродали их с большим барышом, а потом в трактир зашли, пить стали на радостях. Вот и говорит младший брат старшему:

— Братец мой Хэладо, ведь и вправду слава о нас среди цыган идет! За ловкость нашу, за удачу нас почитают. И на всем свете не найдется цыган, равных нам.

— Эх ты, братец мой, — отвечает ему старший брат, — разве это слава? Слыхал я, что в Москве живет цыган Пихта, не ворует, а живет богаче нас в десять раз.

— А что, братец мой, давай поедем, посмотрим на этого цыгана. Так ли он знаменит и так ли богат, как о нем цыгане говорят?

Сказано — сделано. Оседлали братья коней, запрягли телегу с добром и отправились. Подъезжают они к белокаменной и спрашивают:

— Скажите, любезные, где тут цыган Пихта проживает?

И всякий — мал и стар — показывал им дорогу. Удивлялись братья.

Подъехали они к дому Пихты. Когда цыган к цыгану приезжает, то хоть небольшое, а гостеприимство должно быть ему оказано. У цыган гость в почете: будет ему и кусок хлеба, даже последний, будет ему и угол, где переночевать.

Когда братья зашли, Пихта сразу посадил их за стол и стал угощать. А за угощением и беседа пошла. А какой у цыган первый вопрос при беседе?

— Какие вы цыгане? Какого рода–племени? Откуда приехали? — спросил Пихта.

Так у цыган знакомиться принято.

— Да вот, морэ [Друг (цыг.)], слыхал ли ты про двух братьев — Хэладо и Бота, что живут богато, что всю жизнь воруют и никогда не попадаются?

— Да, — ответил Пихта, — слыхал, не раз слыхал. Большая слава про этих цыган идет.

— Ну вот, мы и есть эти братья! А приехали мы, чтобы тебя повидать, потому что идет о тебе слава еще больше нашей.

Как узнал Пихта, какие гости к нему пожаловали, сразу приказал своим работникам поднять прислугу и накрыть богатый стол. И начался пир.

О чем цыгане за столом разговаривают? Те, что лошадьми занимаются, про лошадей говорят, про конные ярмарки, про цены и всякое такое, а те, что воруют, — про воровство речь ведут. Вот и завели братья про воровство разговор. Слушал их Пихта, слушал, а потом и говорит:

— Слушайте, чявалэ [Ребята (цыг.)], знаю я тут одно место. Так вот, если бы вы украли в этом месте, то не то что вам, но и вашим детям до конца жизни добра хватит.

Сказать вору такую вещь — разве вор отстанет? Вот и стали братья допытываться:

— Что за место такое?

Только не просто так допытывались братья, а с подходом. Хитрые они были, знали, что если просто спросят, мол, где можно украсть больше богатства, то им никто такого места не укажет.

Вот они и решили издалека начать. А потом потихонечку к делу перейти, да не просто, а чтобы и Пихту подбить, хотя и знали, что тот отроду не воровал, даже куска хлеба за свою жизнь не украл.

Так или иначе, говорили братья с Пихтой до тех пор, пока тот не согласился идти с ними.

— Так где же это богатство скрыто?

— Да здесь же, в городе, — отвечает Пихта, — я тут все знаю. Как только наступит ночь, мы пойдем.

Настала ночь. Не сидится братьям, не терпится им, больно хочется побыстрее за дело приняться.

— Ну, ребята, берите каждый по мешку и пошли.

Взяли мешки. Идут. Темно на улице. Город для братьев незнакомый. Не знают они, куда их Пихта ведет. А привел он их к старинному монастырю. Как увидели воры монастырь, испугались:

— Куда же ты нас привел?!

— Да вот в этом монастыре столько золота, что на десять жизней хватит, и взять его можно столько, сколько человек унести в силах.

Остановились братья и говорят:

— Слушай, друг наш любезный, в монастырь мы не пойдем. Хоть убей, не пойдем в монастырь. Ты скажи: у матери ребенка украсть — украдем! А в монастырь ни ногой. Ты что?

Раньше был такой закон. Когда вор попадался на каком–то воровстве, его в тюрьму сажали, в Сибирь ссылали на каторгу, а если вора в церкви хватали, то сразу, без суда, не разбираясь, веревку на шею. За церковь один был суд — казнь! А потому, как ни уговаривал Пихта братьев, они только «нет» да «нет». Рассердился Пихта, сам к воротам пошел.

— Какие же вы воры? — кричит. — Я за свою жизнь ни разу не своровал, а иду, а вы... Какие же вы воры?!

Что поделать, пришлось и братьям идти.

Сбили они тяжелые монастырские замки с ворот и заходят. Зажигает Пихта свечи и начинает золото в мешки накладывать. Хорошо он знал, где это золото лежит, много раз видел, когда по своим делам в монастырь заезжал. Может, и ушли бы они незаметно, если бы все трое сразу золото по мешкам накладывали, но испугались братья, встали как вкопанные. Тут их сторож и увидел. А как увидал — тревогу поднял. Сбежались монахи со всех сторон, скрутили цыган. Бросили их в темную келью и заперли дверь. А снаружи стражу поставили.

Охватила тут Боту и Хэладо тревога. Тоска на них навалилась. Поняли они, что расплата близка, приуныли.

— Что это вы головы повесили, чявалэ? Подождите, утро настанет — откупимся, у меня здесь все начальство знакомое, да и денег хватит, нечего за свою жизнь горевать...

— Плохо ты, морэ, законы знаешь, а еще в городе живешь, ведь потому мы боялись в монастырь идти, что за это воровство придется жизнью платить. Казнят нас утром, так и знай!

Погоревали братья, погоревали, и говорит один другому:

— Ну что, братец ты мой, много мы с тобой поворовали на своем веку, жили в богатстве и в славе, да, видно, конец нам пришел!

И заснули братья. А Пихта, когда дошли наконец до него слова братьев, за голову схватился, стал волосы на себе рвать:

— Боже мой! И что же заставило меня идти воровать? Мне ведь и своего богатства за всю жизнь не прожить. И что же это меня черт попутал, в такое дело втянул?!

С этими горькими мыслями он и заснул. А во сне случилось с ним великое чудо. Спит Пихта и видит: лежит он в келье спящий, и подходит к нему женщина и начинает его будить, за плечо теребить.

— Встань, Пихта, встань, послушай, что я тебе скажу.

Встает Пихта.

— Изменил ты жизни своей. А потому и жизнь твоя переменится. Завтра утром откроется дверь, войдут палачи и поведут тебя на казнь вместе с братьями–конокрадами. И только я одна могу тебе помочь. Подумай хорошенько, даю тебе пять минут: или тебя казнят, или возьмешь меня в жены. Свою жену бросишь, а возьмешь меня...

Не долго думал Пихта, когда услышал такие слова. «Чем казнь принимать, не лучше ли мне заново жениться», — решил он.

— Так вот что я тебе накажу. Завтра будет все, как я тебе сейчас скажу. Поведут вас на казнь, но, прежде чем идти с ними, ты отдашь страже пакет, который сейчас от меня получишь. Этот пакет передадут по начальству, и пойдет он все дальше и дальше, все выше и выше и дойдет до самого царя. Учти: все, что в этом пакете написано, ты должен пообещать доставить царю. Попроси только, чтобы отпустил он тебя ровно на две недели. А братья пусть в келье посидят до твоего возвращения. Согласится царь на твои условия, отпустит тебя. Тогда приходи ты к своей жене Рубине и ночуй у нее три ночи. Но помни: это будут последние три ночи, которые ты с ней проведешь. А потом поезжай за город, есть там у реки старая мельница, у нее еще крыло сломано. Подъезжай к ней и жди меня...