Черная магия - Йолен Джейн - Страница 91

— Вот блин! — пробормотала Вивиана, обращаясь неизвестно к кому. Потом повторила громче, более прочувствованно: — Вот блин!

С верхушки одного из окружающих деревьев спикировал ворон и, хлопая крыльями, опустился на ближайшую ветку.

— Ты меня звала, золотце?

Вивиана глубоко вздохнула и поймала себя на том, что улыбается — вымученной улыбкой. Во всяком случае, так ей казалось.

— Я очень, очень рада тебя видеть, Никогда, — с жаром произнесла она.

— Ты в этом не одинока. — Ворон склонил голову набок и уставился на Вивиану блестящим глазом, — Тебе нужно гнездо?

— Маленький дом, — объяснила Вивиана, — лачуга, хижина, хибара.

— А разница?

— Этот мальчик, Артур, должен думать, что Мирддин живет здесь. Вивьен — та, которая фея, — собирается притащить мебель и всякую утварь. А мое дело — построить дом. Только мне не из чего строить, а если бы и был материал, то я все равно не знаю как.

— Угу, понял. — Никогда расправил крылья. — Это по моей части.

— Так ты мне поможешь?

Это было настолько здорово, что даже не верилось.

— Я имею в виду, что позабочусь об этом, золотце. Сначала воспользуемся благословением стаи. Оставайся здесь.

Вивиана смотрела, как черный ворон пролагает путь среди поросших мхом стволов, издавая звуки, подобные звону чугунного колокола; его низкое, мрачное карканье эхом разносилось по лесу.

Когда ворона стало не видно и не слышно, а лес снова сделался безмолвным и безнадежным, Вивиана уселась на торчащий корень, подперла голову руками и погрузилась в воспоминания о доме. О том, как она завтракала на светлой маминой кухне. О том, как она лежала на ковре в своей комнате и делала домашние задания под музыку. О том, как чистила стойло Ромашки и приносила кобыле яблоки. Домашние задания иногда бывали трудными, а чистить стойло всегда нелегко, но сейчас Вивиана с радостью отдала бы свое новое седло, лишь бы просто очутиться дома, перед грязным стойлом и с ожидающими ее…

На ближайшее дерево вспорхнула маленькая птичка с ярко-красной грудкой и, примостившись на веточке, изучающе взглянула на Вивиану. Почти сразу же за ней последовала, с шумом и гомоном, стая лебедей. Лебеди приземлились вокруг Вивианы. Следом явилась пара куропаток, а затем, в постоянном шуме крыльев, прибыло такое количество птиц, что и не сосчитать.

Последним прилетел крупный беркут. Ветка над головой Вивианы согнулась под его весом, а распростертые крылья беркута образовали подобие полога.

— Когда я скажу «вниз», — пробормотал Никогда, — опустись на колени и раскинь крылья вот так. Поняла?

Вивиана ухитрилась кивнуть.

— Прими же благословение стаи! — нараспев произнес ворон и, перейдя на шепот, велел: — Вниз!

Вивиана села на колени, склонила голову и широко раскинула руки. Крылья всех птиц, за исключением беркута, были направлены на нее.

— Прими благословение стаи! — вторила на тысячу ладов тысяча разных птиц.

Вороны прокаркали. Певчие птицы прощебетали. Утки прокрякали. Лебеди — безгласные лебеди — выговорили беззвучно, а серые гуси из Исландии прошипели. Это должно было звучать как какофония, и в каком-то смысле так и получилось. Однако же была в этом и красота — странная, суровая красота, свойственная диким существам, которым не нужно быть красивыми, чтобы понравиться природе (хотя зачастую они красивы).

Затем раздался громовой шум крыльев, и все птицы, кроме Никогда, улетели.

— Что теперь?

Вивиана встала и отряхнула колени.

— Теперь ты получишь свое гнездо, золотце. — Никогда прошелся клювом по перьям. — Мы в этом мастера.

— Сколько я тебе должна?

Вивиана снова выгребла из карманов мелочь.

— Нисколько. Это входит в выданный наперед аванс, ясно?

При этих словах снова раздался шум крыльев. Вернулось восемь-десять воробьев, очень деловых и пререкающихся между собой; они притащили маленькие веточки и пучки соломы. После этого дом стал расти быстрее, чем летает любая птица. Из бурлящей массы клювов, лап и перьев возникали стены.

— Недурно, — заметил Никогда, глядя, как терпеливая пеночка-весничка вносит свой завершающий вклад в построение крыши. — Я бы сделал лучше, только это заняло бы несколько больше времени, понятно? А теперь давай зайдем и посмотрим, как там внутри.

Дверь, сплетенная из прутьев, была открыта нараспашку. Вивиана вошла в хижину и обнаружила, что ступает по ковру из сена, соломы, пуха и перьев. Внутри имелось три комнаты, они были большего размера, чем предполагала Вивиана. В каждую вел невысокий сводчатый проход. Две комнаты могли похвастаться маленькими круглыми окнами.

— Три отверстия, ясно? — Никогда, хлопая крыльями, опустился на плечо Вивианы. — Три отверстия в трех комнатах. Большинство из нас считают только до трех. Лично я могу досчитать до двадцати и больше, а потом начинаю путаться и просто говорю «много». Три или двадцать три — они приложили все усилия. Нравится?

Вивиана медленно кивнула.

— Выглядит как жилище, в котором может обитать волшебник, правда?

— А то! Будто волшебник нанял нас, чтобы мы построили это для него. Сделали часть работ.

Вивиана снова кивнула.

— Верно. Ты надо мной посмеиваешься, да?

— Я?! Никоим образом! — искренним тоном заявил Никогда.

— После того как ты мне помог, ты вполне можешь посмеяться, так что не стесняйся. Не думаю, что после этого ты сумеешь сделать что-нибудь такое, что меня разозлит.

— Понимаю, радость моя. О себе могу сказать то же самое. Дергай меня сколько хочешь, только с насеста не сбрасывай.

— В таком случае у меня вопрос, — произнесла Вивиана, — и не шуточный. Совершенно серьезный. Когда все прилетели, я заметила двух коричневых хищных птиц, маленьких и невзрачных, но крепких, судя по виду.

— Угу. Хочешь знать, как их зовут? Я попытаюсь выяснить.

Вивиана покачала головой.

— Нет, только что это за птицы. Ястреб Купера, или краснохвостый сарыч, или еще кто. Я знаю, что ни то ни другое, но они напомнили мне Мирддина, потому мне хочется выяснить, кто они такие.

— Ястребы-дербники, — сообщил ей ворон. — Только когда разговариваешь с ними, называй их «мерлины». Так вежливее.

Внезапно дом наполнился крылатым народцем, тащившим табуреты и лавки, полки и морские раковины, столы, вощеные дощечки для письма и всякие безделушки, старые книги и стяги, и сотни прочих вещей, самых разнообразных.

— Что, довольна? — поинтересовалась Вивьен.

В руках у нее была большая стеклянная реторта с бурлящей зеленой жидкостью.

— Мне очень нравится этот дом, — отозвалась Вивиана, — и я надеюсь, что тебе тоже. Но это барахло — ой блин!

— Деревянная змея? — Вивьен ухмыльнулась. — Это столбик кровати. Их четыре, и все разные.

Негромкое карканье Никогда звучало почти успокаивающе.

— Скорее всего, по числу народов. Птицы, змеи, рыбы и кошки. Пятым номером должна идти ты, только здесь будет спать он, понятно? Так что всего пять.

— И все равно ничего не разберешь!

Тут вмешался надтреснутый голос:

— Место для всего и все не на месте — вот главное правило, ненаглядная моя.

Человек, которому принадлежали эти слова, был старым и согбенным, с длинной, почти белоснежной от седины бородой. Он подошел, опираясь на кривой посох, и нежно взял ладони Вивианы в свои.

— Моя Владычица Озера, — прошептал он.

Вивиана глубоко вздохнула.

— Они меня предупредили, что ты будешь старым, так что я ожидала этого. Но твои глаза не изменились. Нисколечко.

Они обнялись. Несомненно, раздался шум крыльев, поскольку Никогда, Вивьен и ее прозрачнокрылые приятели удалились, но Вивиана этого не слышала — она вообще ничего не слышала, кроме дыхания Мирддина и стука собственного сердца. Мирддин поцеловал ее, и по щеке Вивианы скатилась горячая слезинка (всего одна).

— О, Мерлин… — Это прозвучало еще тише, чем шепот. — О, мой милый Мерлин…

Когда они наконец-то разомкнули объятия, Мирддин сказал:

— Присядь, пожалуйста, драгоценная моя леди. Неужели ты не присядешь, чтобы порадовать меня? Пока ты стоишь, мне будет казаться, что ты вот-вот уйдешь.