Пять дней и утро следующего - Словин Леонид Семенович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая

Парень в тамбуре потушил сигарету, вразвалку пошел по вагону. Недалеко от места, где сидел Денисов, он неожиданно шаркнул подошвой и стал сразу понятнее: недружелюбие скрывало его уязвимость — неловкость. Денисову была знакома эта манера.

Народ в вагоне прибывал.

«Дневную смену уголовного розыска, безусловно, оставили на вокзале до особого распоряжения… — Денисов представил, что сейчас делается в отделе после звонка Сабодаша. — Подтянули инспекторов со всего узла… ЧП! Операцию, наверное, возглавляет начальник отдела Бахметьев».

Естественное течение мысли отклонялось то в одном, то в другом направлении:

«…Вмятина за контактной мачтой, метрах в четырехстах от трупа. Словно кто-то лежал там до снегопада. Как она образовалась? И эта бутылка „Бiле“ в кювете… Из электрички?»

Мелькали платформы. В Белых Столбах на краю поселка стоял сруб. Дальше тянулся лес.

Ель со сломанной верхушкой напомнила о потерпевшей.

«Где ее пальто, варежки? Шапка, наконец? Что произошло? Всегда только в прошлом либо в будущем. И почти никогда в настоящем!..»

Денисов знал свой недостаток: ему не хватало непрерывности последовательного мышления. Мысли необходимо было несколько раз снова пробежать всю цепь, чтобы пробиться вперед на самую малость. «Начать сначала» — это было как проклятие. Казалось, он постоянно обдумывает одни и те же посылки.

Перед Расторгуевом Денисов задремал. Проснулся от стука. Почти все места вокруг были заняты, с хвоста поезда по вагону шли ревизоры. Один из них сразу прошел в тамбур, к кабине машинистов, — он и разбудил Денисова. Двое других двигались по вагону. Среди ревизоров имелись свои асы. Приближавшийся от кабины был одним из них: двух-трех пассажиров попросил предъявить проездные документы, других миновал, безошибочно определив владельцев льготных абонементных билетов. Денисов наблюдал до тех пор, пока физиономист-ревизор не скользнул напряженным взглядом по скамье, где сидел Денисов.

Электропоезд прогрохотал через Варшавское шоссе над нескончаемым потоком машин. Слева открылась Москва-река.

Денисов отвернулся к окну. За Автозаводским мостом покачивался на воде едва различимый в темноте малый буксирный флот. Река рябила.

«Лыжный костюм!.. — разгадка, видимо, была в двух теплых свитерах потерпевшей. — Лыжная прогулка…»

Денисов раскрыл блокнот, записал:

«Отправлялся ли сегодня поезд здоровья?»

Электричка заложила последний крутой вираж вокруг парка прибытия Москвы-Товарной. Показались белые дымы, неподвижные, как свечи. Ближе — водонапорная башня, затейливо выложенная, похожая на минарет.

«Поезд здоровья! Воскресный состав для любителей зимнего отдыха… — Он поправил куртку, отложил наконец воротник. — Как я упустил из вида поезд с лыжниками?!»

Он дописал:

«Не прошел ли в „окно“ между астраханским и электричкой поезд здоровья? Узнать, какого райсовета. Кто ответственный за вагоны? Изъять скоростемерную ленту. И еще: вмятина в снегу в четырехстах метрах от трупа в направлении Шугарова».

Собираясь на выход, Денисов снова увидел ревизора. Ас разговаривал с коллегами. Взгляды их встретились, дальнейшее было нетрудно предвидеть. Ревизор неожиданно нашел разгадку психического феномена, мешавшего во время ревизии, обрадованный, через вагон направился к Денисову. Коллеги его следили, готовые немедленно прийти на помощь.

— Приехали? — Ревизор остановился в двух шагах. — А как с билетиком, молодой человек?

За стеклянной дверью показался Антон. Весь вагон наблюдал, как Денисов доставал удостоверение.

«Надо срочно связаться с районными туристскими отделениями. — Денисов не думал больше об асе. — Мы выясним, откуда девушка. Должны существовать списки ехавших с поездом здоровья».

— …Колыхалова, Денисов, Сабодаш, к начальнику. Повторяю…

Полковник Бахметьев выключил динамик. Все трое вызванных уже входили в кабинет.

— Предварительная проверка через туристское отделение кое-что дала, — сказал Бахметьев. — Можно утверждать, что погибшей является Роза Анкудинова, учащаяся ПТУ. — Он вышел из-за стола: — Известно, что в поезде здоровья она была в компании своих приятелей. Мыслю: все это совпадает с информацией, которая получена в результате частного сигнала по телефону. Об этом звонке вы знаете…

Против стола Бахметьева светлело круглое окно в центральный зал. Сотни людей бессистемно двигались внизу, словно в огромной, ожившей одели молекулярного движения Броуна.

— …Поезд здоровья отправился в обратный путь на Москву в тринадцать тридцать восемь, в тринадцать пятьдесят он был на перегоне, где обнаружена потерпевшая. Двенадцать минут. — Было очевидно, что Бахметьев стремился уяснить все это для себя. — Всего через двенадцать минут после отправления из Жилева… Что произошло? Что значит надпись на пачке «БТ»: «Не режь по живому, Малыш!»?

Бахметьев был в прошлом работником ОБХСС, следователем. Он не забывал дела, которые вел по линии отдела борьбы с хищениями социалистической собственности: письменные предупреждения в них бывали довольно часто.

— Эта надпись… то это? Угроза, высказанная в корректной форме? Намек?

— Может, девочка о чем-то знала? — Капитан Кира Колыхалова, ККК, как в шутку ее называли коллеги, старший инспектор уголовного розыска, начала почему-то с середины. — Вдруг девочке было известно о крупной краже? — Кира словно размышляла вслух. — О нераскрытом убийстве или разбойном нападении, наконец?

Бахметьев кивнул:

— Продолжайте. — Дела по линии уголовного розыска все еще требовали от него большого напряжения.

«В ОБХСС четко: документы, накладные… — посочувствовал Денисов. — И всего один мотив: нажива! А здесь?»

Он снова представил себе путепровод, частую сеть контактных подвесок над линией — вжатый в снег кусок полотна — место происшествия.

— …И теперь преступник, возможно, считает, что единственный свидетель — Роза Анкудинова — устранен… — продолжала Колыхалова.

Антон Сабодаш спросил:

— Почему преступник?

— Преступник, — Колыхалова поправила черную, как вороново крыло, прядку волос, — или преступница… И чувствуют себя преспокойно! — Капитан Колыхалова, в шубке, в вязаной мохеровой шапочке, с незажженной сигаретой, олицетворяла в вокзальном уголовном розыске опасный для преступников тонкий расчет и до некоторой степени присущий профессии макиавеллизм.

— Что вы имеете в виду? — спросил Бахметьев.

— Сейчас скажу. — Она щелкнула зажигалкой, но тут же сбила пламя. — Преступники должны думать, что девочка жива. Что они не достигли цели. Тогда они забегают. Допустят десятки промахов… — Утонченная хитрость Колыхаловой проявилась и на этот раз. — Мы не должны оставить им ни одного шанса! Так? — спросила ККК.

За круглым окном кабинета Бахметьева, в зале для транзитных пассажиров, объявили посадку. По серому мрамору, обтекая скамьи и буфетные стойки, пополз к дверям бурлящий поток пассажиров. Он вызвал у Денисова тревожное чувство.

— …Мы заставим преступников выдать себя! — подытожила Колыхалова. — Понимаете?

Бахметьев помолчал, потом нажал на клавиши коммутатора. Зажглась лампочка — начальник штаба поднял трубку.

— Информацию о гибели потерпевшей не давать, — сказал Бахметьев, он не стеснялся учиться у своих подчиненных. — Жива, находится в тяжелом состоянии в больнице. Предупредите всех, включая медкомнату вокзала.

• Предыдущая
• 3/29
• Следующая